Хассинельг снова вздохнул — ещё громче и протяжнее.
— Мы с ними не дружим, — пробормотал он, разглядывая столешницу. — Но делать их работу нам тоже не хотелось бы.
…Полог шатра тихо опустился. Гедимин и Вепуат молча рассматривали экраны приборов. Ничего нового там не появилось — Икси, живой или мёртвый, не разлагался и не пытался отрастить потерянные части тела. Взаимодействовал с окружающей средой он не больше, чем кусок гравия. Вепуат ковырнул когтем его «шкуру» — если это была шкура — и пожал плечами.
— На ощупь как гранит. Только твёрже. Немного холодный.
— И на дозиметре выдаёт какую-то чушь, — тяжело вздохнул Гедимин, так и не нашедший в приборе неисправностей. — Слушай… Они, как я понял, разумные. Их относят к нергонам. Ты что-нибудь понял из их шипения? Ты же знаешь нергонский…
Вепуат покачал головой.
— Ни ползвука. Видимо, их языка в базе не было. Любопытно…
Он склонился над ящиком и медленно и внятно проговорил несколько фраз — как показалось Гедимину, на разных языках. Выждав пару минут, он выразительно пожал плечами.
— Может, он чего и понял, но отвечать не хочет. Ладно, вечером пойдём выпускать…
Он сказал ящику ещё несколько фраз. Гедимин, услышав знакомые звуки, озадаченно хмыкнул.
— Ты там о чём? О нас?
— Сказал, что если бы они не напали, мы им не навредили бы, — перевёл Вепуат. — Что с нами можно говорить мирно. Если не вредить нам и нашим друзьям… Попробую налить ему воды. Местные говорят — воду они пьют…
…Новый слой нейтронностойкого фрила стал тоньше — Гедимин, пополняя его, выгреб все лабораторные запасы, но всё же щитки немного уменьшились. Ремонтник смотрел, как они медленно остывают, и весь скафандр едва заметно дымится. Щитки снова были гладкими, без посторонних наростов.
«Надо за ними следить. Так и норовят мутировать,» — думал Гедимин, выходя из душевой в уже привычный полумрак. На окраине лагеря зажёг бортовые огни бронеход — Таркасан готовился к отъезду. На крыше машины сидел с плазмомётом Кенен Гварза. К его плечам были прикреплены два жёлтых «факела». У бронехода стоял с горящим посохом в руках Хассинельг, у его ног кружили световые пятна, складывающиеся в радиационный «трилистник». Такой же горел в небе над холмом — за десять часов он так и не погас.
— Если что — сигналь, — говорил стражу Айзек, тоже «украшенный» «факелами». — Вспышка в небо — и Гедимин тебе посветит. Его реактора на всех хватит.
Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй. Гедимин, запоздало сообразив, что страж в момент открытия реакторного кожуха был без скафандра и защитного поля, начал было высматривать следы лучевых ожогов, но тут же бросил это занятие — за десять часов, при такой-то полученной дозе, все признаки поражения давно бы проявились. «Как будто темнота приняла всё на себя…» — Гедимин вспомнил догорающие останки Икси по всему холму и вполголоса помянул уран и торий.
— Уехали, — тихо сказал Вепуат, подходя к нему с контейнером в руках. — Во-он там тихое место. Шатёр прикрывает от света, получается тень. Пойдём выпускать?
— Ты всё изучил? — спросил Гедимин, с подозрением глядя на ящик. «А я бы не выпускал. Пусть приносит пользу науке. Компенсация за драные скафандры…»
— А чего его изучать? — Вепуат дёрнул плечом. — Нулевая реакция на всё, кроме света. А на свету мы их уже изучали. Прикрой меня, я его вытряхну…
Что-то с шорохом выпало в густую темноту за шатром. Гедимин прикрывал площадку от последних лучей света — и сам не видел ничего, даже собственных ступней.
— Отойдём? — предложил он, поднимая руку с сигма-сканером. Шорох от падения останков был единственным звуком — сейчас под шатром было тихо.
— Ага, — согласился Вепуат. — Может, оно стесня… Hasu!
Фонарь на руке Гедимина вспыхнул сам собой. Сармат увидел Вепуата со сканером в руке — и пустую гравийную площадку без малейших следов чего-то инородного. Существо — живое или мёртвое — исчезло, не оставив ни единой молекулы.
— Ничего себе скорость, — пробормотал Вепуат, показывая Гедимину экран. В остановленный фрагмент попала размытая полоса ряби — как те, что сармат видел, пока защищал «световую крепость» от чёрных волн.
— Включил заранее, а направить не успел, — вздохнул Вепуат, перебирая кадры. — Но скорость у них ничего так. Прямо с места в разгон. Как только Хассинельг успевал отмахиваться…
Гедимин покосился на исполосованную броню Вепуата. Жёлтых полос стало заметно меньше — всё-таки разведчик ремонтировал скафандр, хоть и отказывался переплавлять деформированные щитки… «Да, скорость. И физическая сила. И прочность тканей…» — сармата передёрнуло. «Странные твари. Неудивительно, что у аборигенов играет фантазия. Что там было про отлов беглых мертвецов?..»
— Пойдём работать, — сказал он вслух. — Поможешь с опытами? Нужен дублирующий сканер для фиксации…
11 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид
— Я, кажется, понял, что они имели в виду, — задумчиво сказал Вепуат, глядя, как «трилобиты» носятся втроём по пустой душевой. Несмотря на нехватку крыльев, Подранок обгонял всех и с места взмывал под потолок — в один «прыжок», не дёргая на полпути хвостом. Существа ловили то брызги на лету, то световые блики на мокрых стенах, — странное, бессмысленное занятие почему-то им очень нравилось.
— Кто? — озадаченно спросил Гедимин, прислушиваясь к звукам за прикрытой дверью. В соседнем бараке уже колотили железкой о железку — комендант будил жильцов, ещё пятнадцать минут — и проснувшиеся филки должны были потянуться к душевой. «Им ещё кровь сдавать,» — вспомнил Гедимин и недовольно сощурился — то же предстояло и ему. «Сегодня декомпрессия. Надо будет первым прийти, чтоб потом не толкаться… Так чего там хотел Вепуат?»
— Я говорю — понял, что они плели про ловлю беглых мертвецов, — разведчик криво ухмыльнулся. — «Кто не хочет жить, того Икси забирают»… Помнишь?
— Ну? — Гедимин, уже выкинувший из головы «мартышечьи бредни», с недоумением посмотрел на Вепуата. «Вот было бы над чем мозги ломать! Подумал бы лучше, из чего сделать жёсткие тросы. Из рэссены? Ипроном покрыть, чтобы не заразилась? Ипрона не напасёшься…»
— Это просто хищники, — Вепуат снова дёрнул углом рта. — Больное, ослабленное животное хищнику прибрать проще. Если у какого-нибудь Бронна нет сил собирать кучу светильников, жечь их… и некому это для него сделать, и к чужим светильникам его не пускают… ну, вот тут Икси его и сожрут. Старую особь, или больную, или просто ненужную. Это была такая… эвтаназия, понимаешь? Самим руки не пачкать, оставить в нужный день в темноте — и всё. Вот и все проводники мёртвых.
Гедимин поморщился.
— Тебе больше думать не о чем? — не дожидаясь ответа, он встал, выливая из скафандра остатки воды, включил просушку и пошёл к двери. Снаружи уже шуршал гравий — сонные филки ступали неловко, часто подворачивали пальцы и ворошили камешки с излишним шумом. «Собираются. Вот сейчас „трилобиты“ на кого-то нащёлкают…» — он едва заметно ухмыльнулся, но оборачиваться не стал — Вепуат и так знал, как его питомцы относятся к филкам-чужакам. «Эвтаназия, sa has— sulesh…» — его передёрнуло. «С пожиранием дикими тварями… Мразотный обычай. Надеюсь, Вепуату померещилось.»
…В первом отсеке лаборатории, прямо на столе Вепуата, лежали кровезаборники; рядом сидел Айзек, занося что-то в журнал. Засмотревшись на них и опустевший стол, Гедимин едва не наступил на разложенные на полу обрезки ткани — кто-то бросил их тут, сложив стопкой и придавив парой кювет, но защитное поле сверху не поставил. Рядом лежал жёлтый эластичный жгут, намотанный, по местному обычаю, на пучок тонких костей. «Бельевая резинка,» — понял Гедимин, опознав в обрезках раскроенные, но ещё не сшитые тканевые носки. «Опять тут портняжный цех. У кого-то носки протёрлись? Ну да, откуда у этой тряпки прочность…»
— А, Гедимин, — кивнул Айзек, оторвавшись от журнала. — Без Вепуата? Ну, засядет в очереди… Давай руку. Что с самочувствием? В груди не болит, не душно?
Сармат, приоткрыв для кровезаборника полоску кожи на запястье, неловко пожал одним плечом.
— Нормально. Там ветер, жары нет…
— Ага, холодает, — поддакнул ему Вепуат, заходя в отсек. — С вечера было плюс семнадцать, а сейчас до десяти не дотягивает. Жара, похоже, кончилась.
Айзек еле слышно хмыкнул.
— Осень, тески. Начало осени. «Трилобиты» ещё не мерзнут?
Вполуха слушая обсуждение животных и их повадок, Гедимин рассматривал вороха тряпья на всех стульях — выстиранное бельё после просушки почему-то сложили тут, у его стола, а на соседний стул сгрузили запасные комбинезоны. «Не все,» — подумал сармат. «Пять штук. Где остальные? Держали бы их вместе, всей кучей. Будут потом искать по всему лагерю.»
— Тебе прямо сейчас эти стулья нужны? — спросил Айзек, проследив за его взглядом. — Можешь сбросить на пол. Но лучше поработай в шатре — машина скоро уедет, а полчаса тут будет очень тесно и шумно.
Гедимин мигнул.
— Мне есть где работать, — угрюмо сказал он. — Почему тут тряпки?
— Это для новых поселенцев, — ответил Айзек, перекладывая наполненные кровезаборники в отдельные ячейки. — Надо сказать, чтоб носки дошили. В бараке полно места, пусть сидят там и шьют.
Гедимин и Вепуат переглянулись.
— Новые? Этих десяти было мало?
Айзек ухмыльнулся.
— Ещё пятеро, тески. Понемногу заселяем барак. Гедимин, тебе точно не нужны лаборанты? Новоприбывших надо чем-то занимать.
— Пусть возьмут с собой большой бак, — отозвался Гедимин, вспомнив об ангаре на дне долины и о попытках запихать семьдесят деревьев в один маленький котёл. — Будут замачивать древесину. Нурру не справляется.
Айзек весело хмыкнул.
— Это она тебе сказала?.. Нет, Гедимин, такие операции для новичков сложноваты. Но ты подумай…
Шлюзовая камера открылась, выпустив в отсек троих филков в мокрых комбинезонах с откинутыми за спину шлемами. Гедимин недобро сощурился. Ближайший филк, поймав его взгляд, на всякий случай подался в сторону, но к шлему даже не потянулся.