— Э-э-э… Мы тут, похоже, перестарались.
Гедимин растерянно мигнул. В руках у разведчика был кусок войлока — материал ещё опознавался — и даже довольно чистый кусок… но съёжившийся вдвое, комковатый и местами расслоившийся. Вепуат выдернул из общего комка ещё несколько предметов — одни из них от деформации порвались, другие разлохматились, и все сильно сжались.
— И хорошо так перестарались, — разведчик подобрал обрывки войлока. — Всё-таки ты не рассчитал силу удара!
Гедимин недовольно сощурился. Что перестарались, он и сам видел… но на каком этапе?
— Натуральные материалы, sa has— sulu, — еле слышно пробормотал он, разглядывая съёжившийся войлок. — Вечно с ними какая-то… Погоди. Вот это — температурная деформация. А вот это — механическая… Да это не материал, а просто комок волокон. Естественно, он ведёт себя, как вздумается. У филков в одежде нет ничего войлочного. Надо проверять на ткани!
Вепуат медленно развернулся к предбаннику.
— На ткани? Ну, если не порвётся, то к вечеру высохнет… Одолжим у филков носки. Но ты перенастрой колотушки! Удар слишком сильный, сделай мягче. И пресс. Можно же сделать так, чтобы он не грохал со всей дури?
Гедимин поморщился.
— Иди за носками, — буркнул он, подходя к прессу. «Сделать движение плавнее, чтобы нажимать, а не бить… Ну, может, и имеет смысл.»
Из предбанника донёсся громкий вздох Вепуата.
— Вот чем только ни займёшься, когда ракеты не запускаются!
…Каждый носок из кучи на дне бочки был осмотрен со всех сторон, ощупан и едва ли не просканирован. Гедимин молча ждал, когда Вепуату надоест возиться с тряпьём. Он и так видел, что новых отверстий в носках не появилось, и в объёме они не ужались — хотя помялись ещё сильнее.
— Ага, — сказал Вепуат, сгребая носки в кучу и прижимая к груди. — Правильно мы снизили температуру. Ну что, всё на просушку — и зовём филков?
Гедимин угрюмо сузил глаза.
— Поставь над тряпками защитное поле. Я облучу бочку — а потом пройду по предбаннику. От этого полоскания ни одна бактерия не сдохла. Может, омикрон-луч их возьмёт.
…За филками отправился Вепуат. Гедимин возился с дозиметрией — он облучил всё здание душевой и очень надеялся, что не прохлопал какие-нибудь легкозаражаемые вкрапления. Что на дозиметрии лучше было оставить Вепуата, он понял, только когда на пороге появился Кенен Гварза.
— Гедимин, ты здесь? — обогнав его, мимо вешалок с мокрым бельём протиснулся Айзек. — Ага-а… Вот оно что. Ты мне об этом вчера пытался сказать? Я спросоня туго соображал… Смотри, Кенен. Гедимин тут развернул стиральную установку!
— Угу, — отозвался угрюмый Гварза. Он уже стоял у поршневой машины и рассматривал отсоединённый привод. Переведя взгляд на подвешенный под потолком и заведённый к стене пресс, он брезгливо поморщился и щёлкнул пальцем по плоскому камню.
— Химически устойчиво?
— За ночь не размокло, — ответил Гедимин, стараясь держаться спокойно.
— Пресс как пресс, — вмешался Вепуат, протягивая командирам мятые сырые носки. — Мы уже его проверили. Уж никак не хуже, чем руками и ногами!
— Ногами? — Гварза, скривившись, быстро оглянулся через плечо, но там никого не было. Айзек успокаивающе похлопал его по локтю.
— Филки не слишком сильны физически. Справляются, как умеют. И что, ткань не страдает от такого… способа стирки?
Вепуат растянул перед ним мятый носок.
— Ткани даже легче под прессом, чем когда её руками крутят. Меньше рвётся. А сама стирка — теми же палками, что у филков. Только палками машет машина. Хочешь — запустим, сам посмотришь.
Айзек покачал головой.
— Это надо вечером показывать Дасьену. Вы пока идите отдыхать. А я предупрежу его, чтобы не пугался.
Гварза поднёс палец к цилиндру поршневой машины.
— Эта штука — насколько она управляема?
— Чем тут управлять? — отозвался Гедимин. — Цепляешь привод, открываешь клапаны. Закрываешь клапаны, убираешь привод, цепляешь другой. Этому зверька можно обучить, не то что филка!
— Зверька… — Гварза едва заметно поморщился. — Ладно. Вечером, после водных процедур, придёт Дасьен. Если он это одобрит — мне без разницы.
Айзек кивнул.
— Предупрежу Дасьена, — повторил он, подозрительно щурясь на примитивный механизм. — Атомщик… Ты ручаешься, что эта штука не взорвётся?
…«Взорвётся, взорвётся… Да что у них всё взрывается⁈» — Гедимин, стараясь не щуриться слишком заметно, по второму разу объяснял Дасьену, как управляться со стиральной установкой. Предупреждал его Айзек или нет, но на машину филк косился с явной неприязнью.
— Ну, я в целом понял, — перебил он Гедимина. — Но этот реактор — он же от подъёмника, так?
«Реактор⁈» — Гедимин с присвистом втянул в себя воздух, но вовремя захлопнул рот и ограничился сдержанным кивком. «М-да, вот такие теперь у меня реакторы. И кому я только что полчаса всё разжёвывал⁈»
— А подъёмник работает и днём, и ночью, — продолжал филк. — И как мне брать эту штуку для стирки?
— Подъёмник пока не нужен, — успокоил его Гедимин. — А если будет нужен — я постараюсь не занимать его в твои часы. Ты ведь стираешь по плану — в середине ночи?
Филк обрадованно закивал.
— Да, в одно и то же время…
Он оглянулся на короб с грязной одеждой, оставленной филками в предбаннике.
— Опробую твой реактор, — он нервно усмехнулся. — Не уходи пока, ладно? Вдруг что-то взор… заклинит?
…Предбанник снова завесили сохнущим тряпьём и вывернутыми наизнанку комбинезонами. Гедимин следил, как филк настраивает вентиляцию и разворачивает приводы для лучшей просушки. Поршневую машину ремонтник вытер ветошью и забрал с собой — до следующего вечера. Филк вроде выглядел довольным… ну, хотя бы менее заморенным, чем вчера.
«В этой бочке помещается одежда пятидесяти филков,» — думал Гедимин, выбираясь из душевой. «Можно напихать больше, но стирать будет неудобно. Значит, для второй полусотни придётся ставить вторую бочку и второй привод… или делать бак нормального объёма. И отдельное помещение. Но это уже внизу, в жилом корпусе… Хм. Колотушки придётся делать самому. И, по возможности, не из костей. Жаль, тут не поставишь нормальную центрифугу. Запитать её — есть, от чего, но взорвётся же…»
Запнувшись обо что-то в задумчивости, он едва не потерял равновесие. Крупный предмет, непохожий на привычные камешки, выкатился из-под ступни и упал ворсистой выпуклостью кверху. Занеся над ним фонарь, Гедимин увидел комки гравия, плотно оплетённые сетью корешков. Он перевернул растение корневой системой вниз и растерянно хмыкнул, увидев ступенчатые синевато-серые наросты вокруг центральной чашки — то ли гриб, то ли лишайник.
Прикопав растение обратно в гравий, сармат огляделся по сторонам. По краям светового круга поднимались другие «грибы» — чашевидные выросты, на несколько сантиметров выпирающие из гравия. Гедимин подошёл к одному из них, по пути заметив ещё три таких же, наклонился, тронул когтем поблескивающие наплывы вокруг центральной чаши. Поверхность на ощупь напоминала бугристую кожу, на ней блестели мелкие капли — и на дне углубления уже скопилось немного жидкости, по составу — обычной трёхкомпонентной воды.
«Похоже, вчерашний „град“ пустил корни…» — сармат без усилий выдернул растение из гравия. Под ним висел плотно оплетённый комок камешков — вдвое больше той части «гриба», что торчала над поверхностью. «Надо под ноги смотреть внимательнее. Тут этих штук много.»
Он потыкал «гриб» когтем, попытался его процарапать — поверхность оказалась неожиданно плотной, куда более прочной, чем Гедимин подумал сначала. «Чашка» по центру растения явно предназначалась для сбора жидкости — здесь, на многометровом слое гравия, искать воду в почве было бесполезно. Сармат покосился на небо — оттуда, как он уже знал, могло литься всякое. «Эта штука не выглядит жаропрочной,» — подумал он. «И она очень… основательная. Будто закрепилась тут надолго. Уж точно не на сутки или двое. А если пройдёт металлический ливень? Или их с гарантией не будет… ну, в течение жизненного цикла вот этой штуки?»
Гедимину вспомнился кислотно-щелочной ливень и втянутые листья местных деревьев. «Грибу-чашке», как он решил обозначать новое растение, втягиваться было очевидно некуда — и она точно не могла сложиться в вытянутый конус, с которого кислота быстро стекла бы. «Проверить на химическую устойчивость,» — Гедимин вспомнил, что из образцов «хашта» у него остался только итоговый продукт множества реакций, и досадливо сощурился. «Что есть, тем и проверю. Ксенолитиевой щёлочью, тающим песком… Если есть защитный механизм, он сработает. Может, из этой штуки удастся добыть что-нибудь полезное…»
15 день Камня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Дождь ночью пару раз начинался — Гедимин слышал шум падающих капель и стекающих ручьёв — но к утру окончательно утих. Мокрый гравий блестел в красном свете фонарей. В лагере было тихо, только на окраине копошились аборигены. Гедимин оглянулся на отсыревший полог шатра и недовольно сощурился. Воздух над холмом не двигался — после позавчерашнего урагана и вчерашнего ливня настал штиль. «Слишком много воды. И материалов, подверженных гниению. Вся эта ксеноорганика…» Он замерил температуру воздуха — она держалась чуть выше «земного» нуля. «Холод должен сдерживать микроорганизмы. Хотя — кто их знает тут, на Равнине…»
В задумчивости он зацепил ногой выступ на привычно гладкой поверхности и зашипел от досады — одно из вчерашних растений опять попалось на дороге. От пинка оно откатилось на полметра; когда Гедимин его поднял, он не нашёл повреждений — и плотный ком корневой системы, и верхняя чашка со ступенчатыми наплывами были целы, даже не надломились. Сармат сунул растение в оставшуюся от него ямку и еле слышно хмыкнул. «Кажется, о них часто спотыкаются. Если бы я его не подобрал, оно и на новом месте прижилось бы.»
Для проверки гипотезы он аккуратно пнул другое растение. Откатившись на метр, оно легло на бок — наклонно, корнями приблизительно вниз. Сармат воткнул рядом с ним вешку из яркого фрила. «Пронаблюдать… Защитным полем, что ли, прикрыть, чтобы не трогали?»