За спиной Гедимина приглушённо выругался Гварза. Сармат и рад был бы этого не слышать, но звуки тут же подхватило эхо. Гварза выругался ещё раз.
— Неудобно замерять высоту, — сказал он Айзеку, уже не понижая голос. — Угол слишком мал.
— Вепуат снаружи померит, — успокоил его Айзек, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Смотри вокруг! Какой-то год — и это место станет совсем другим.
Гедимин досадливо сощурился — думать о строительстве в целом ему совсем не хотелось. «Отдельные детали. Проработай хотя бы детали. Может, пока Текк’ты копают, ты соберёшь все детали в единое целое…»
Он вымерил расстояние и трижды царапнул когтем камень, прежде чем поставить на него «дрон». Ракеты встали точно на метки. «Пол закоптим, а вымыть нечем,» — запоздало сообразил сармат. «Ладно, забутовка скроет…»
— Готово, — вслух сказал он, глядя только на «пусковые механизмы» ракет. Двое сарматов были где-то неподалёку — Гедимин слышал их дыхание.
— Запускай, — разрешил Айзек. Следом хлопнуло защитное поле — кто-то из сарматов выставил купол. Гедимин покосился на свой «арктус», помянул про себя уран и торий и щёлкнул когтем по переключателям.
«Дрон» не промахнулся. Гедимин, запрокинув голову, видел сквозь дым, как аппарат поднимается всё выше по узкой «трубе» — и наконец сливается со световым пятном высоко над головой. Теперь его видел только сканер — и радостно вопящий снаружи Вепуат, и, возможно, верещащие где-то наверху Бронны. «Двадцать один, двадцать два…» — считая про себя секунды, Гедимин готовил для «дрона» демпфер из защитного поля. «Вот это надо будет продумать. На станции не будет генераторов поля. Какие-то эластичные маты, возможно…»
Наверху завопил Вепуат — и сарматы за спиной вполголоса помянули спаривание «макак». «Дрон» провалился в шахту и плавно пошёл вниз. Последние секунды показались Гедимину вечностью. Он видел, что аппарату уже некуда деться, и что снижается он с безопасной скоростью, — но вздохнул с облегчением, лишь когда «дрон» лёг на подготовленный демпфер. От пузыря и ракет шёл пар, оседая на камнях и пластинах скафандра мелкими каплями. Айзек прошёл мимо Гедимина и склонился над аппаратом — без сканера в руке, просто разглядывал его с разных сторон.
— Хм-м… А ведь работает, — его голос задрожал от радости, и он резко развернулся к Гварзе. — Работает! Кенен, ты это видел?
— Угу, — Гварза его радости не разделял. — Фокус удался… на этот раз. До завтра мне чертёж и полную роспись материалозатрат. И ещё… какой срок службы у этого… агрегата?
Гедимин пожал плечами.
— Проверять надо. У местных нет традиции воздухоплавания? Хотя бы запуска надутых баллонов… эластомер-то они добывают?
Айзек тяжело вздохнул.
— Проверь, атомщик. На местных надежды мало. Я заберу эту штуку?
Он, прицепив «дрон» за спину, поднялся первым, за ним шёл Гварза. Гедимин, выбравшись на поверхность, смотал трос и начал разбирать подъёмник. Ему было неспокойно.
— Ну? — тут же налетел на него Вепуат. — Что они сказали?
— Как обычно, — Гедимин поморщился. — Айзек одобрил, Гварза скорчил рожу. Такое ощущение, что его для этого и брали. Он сам-то хоть что-нибудь соорудил⁈
Вепуат сочувственно похлопал его по плечу.
— Ага, точно… Гедимин! Ну ведь нас, одобряющих, трое — против него одного!
Гедимин еле слышно хмыкнул.
— Предлагаешь его побить? Айзек не одобрит.
Вепуат отмахнулся.
— Зачем «побить»? Устроим голосование. Кто за то, что дрон пригодный…
Гедимин развернулся к полуразобранному подъёмнику.
— Тебя что, макаки покусали⁈ Где ты их только нашёл, на Равнине-то…
17 день Лучей, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
«Голосование, sa has-sulu. По производственным вопросам…» — Гедимин, болезненно морщась, перекатился с боку на бок. «По вопросу пригодности агрегата… Надо же было додуматься! Видимо, все мы тут, на Равнине, понемногу сходим с ума…»
Видимо, резкое движение потревожило приборы на запястье — сармат увидел из-под брони слабое свечение. Тяжело вздохнув, он похлопал по запястью — свечение не угасло. «Дозиметр,» — наконец шевельнулось в сонном мозгу. «От тряски не просыпается. Что-то учуял…»
Он сел, сдвинул пластины с запястья и ошалело мигнул. Дозиметр «учуял» десятикратное повышение общего фона. «Омикрон — сорок микрокьюгенов…» — сармат, рывком поднявшись на ноги, сдёрнул со стола сфалт, вцепился в корпус реактора, — все пластины были на месте, излучение наружу не просачивалось. Он поддел когтем ящик стола, в котором лежал другой омикрон-источник — образец ирренция — но и там всё было в полном порядке. «Сорок микрокьюгенов…» — Гедимин уставился на стрелку-указатель, плавно качающуюся из стороны в сторону, как будто всё вокруг было источником сильного омикрон-излучения. «И это, похоже, именно фон…»
Полминуты спустя он стоял у барака филков и держал под мышкой охапку лёгких комбинезонов — всё, что посдирал с вешалок в душевой. Он хотел грохнуть кулаком по двери, но с сомнением покосился на не такую уж толстую створку и вместо этого ударил кулаком о кулак — раз, другой, третий, пока из барака не отозвались разбуженные филки.
— Тихо там! — рявкнул Гедимин, прервав тираду коменданта о «полоумных громилах». — Фон по омикрону — сорок микрокьюгенов! Без защиты из барака не выходить!
Он толкнул в сторону створку. Она поддалась, хоть и не сразу — кто-то отодвинул внутренний засов. Гедимин сунулся в барак — и в «шлюзе» столкнулся с угрюмым Гварзой.
— Чего орёшь? — сармат посмотрел на свой дозиметр и досадливо сощурился. — Пятьдесят по омикрону… Что там у тебя рвануло?
…Комбинезоны он всё-таки забрал. Гедимин, отходя от барака, слышал, как Гварза даёт указания коменданту и другим филкам. Дозиметр показывал шестьдесят микрокьюгенов — и по-прежнему не видел источника. Небо над лагерем окрасилось в холодный цвет черенковского свечения.
— Фонит? — с порога спросил у Гедимина Вепуат и угрюмо кивнул. — Сам вижу, что фонит. С самой смены дат, и чем дальше, тем сильнее… Кстати — ты стражей в лагере не видел?
Гедимин мигнул. «Странное у него „кстати“…»
— Так я и знал, — Вепуат помрачнел. — Опять какой-то местный шторм, и стражи сидят по норам… Филки в курсе?
— Дорастёт до милликьюгена — всех засуну в машину, — пообещал Гедимин, чувствуя в груди неприятный холодок. — Как думаешь, могло что-то случиться с этим их реактором, Пламенем?
Вепуат хмыкнул.
— Что-то серьёзное — вряд ли. Вон, «трилобиты» спокойны, аборигены не верещат… Они бы, наверное, первыми поняли, нет?
Гедимин пожал плечами. Ему было не по себе.
«Семьдесят микрокьюгенов» — бесстрастно показал дозиметр за шатром. Мимо пробежала стайка нхельви, за ними неторопливо прошёл Бронн с ложкой и маленьким кувшином на ремешках. Внутри что-то булькало. «Собирает воду из туманников,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «На кой им эта вода? В душевой, что ли, грязная течёт?»
Он мельком подумал, что надо бы разбудить и расспросить Айзека — может, он разбирается в скачках естественного фона? — но на полпути отвлёкся на странные звуки и свернул за шатёр. В темноте блеснула жёлтая «ткань» комбинезона. Одинокий филк сидел на корточках и тяжело, с присвистом, дышал. Его рука была крепко прижата к животу.
— Ранен⁈ — Гедимин шагнул ближе, опуская фонарь к предполагаемой «ране». Филк сидел согнувшись, и ничего, кроме плотно прижатой ладони, видно не было, но кровь из-под неё вроде не сочилась. Мелкий сармат, не поднимая глаз, резко мотнул головой и снова застонал.
— Жив-вот… дав-вит… больно…
Он на секунду отвёл руку от живота, попытался выпрямиться; Гедимин прижал пальцы к «раненому» месту и растерянно мигнул — что-то несильно, но отчётливо выпирало из брюшной стенки. Прикосновение заставило филка зашипеть и странно дёрнуться. Гедимин мигнул.
— Это выделительная систе… Hasu! Ты что, ел мартышечье⁈
Филк дёрнул головой.
— У местных… — прошептал он, утыкаясь взглядом в гравий. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак».
— Терпи! — приказал он, судорожно вспоминая дорогу вниз по склону. — Это система выделения сработала. Тебе надо слить жидкость. Где у них было отхожее место?..
…Сливом жидкости дело не ограничилось — филк, похоже, съел и переварил пару мисок какой-то дряни. Гедимин обернул его защитными полями для поддержки и встал неподалёку, отвернувшись и стараясь не прислушиваться к кряхтению, стонам и мокрым звукам. Над головой попискивали аборигены; минуту спустя кто-то из них спустился и запищал уже на филка. Гедимин резким жестом послал его прочь, и абориген отступил, оставив грубый кувшин, наполненный водой. «Да, верно,» — запоздало сообразил сармат. «Филку помыться точно не помешает. Чего он наелся, мать его пробирка⁈»
Через пятнадцать минут воды в кувшине не осталось, а филк выбрался из защитных полей и слабо кивнул Гедимину — «идём». Он был бледен, покрыт испариной, дышал тяжело, но за живот больше не хватался.
— У местных ничего не жрать, — хмуро сказал ему Гедимин. — На кой ты вообще это делал? Что, Би-плазма кончилась?
Филк покачал головой и уткнулся взглядом в гравий. Гедимин фыркнул. «Надо с Айзеком поговорить. Спать на шкурах и бегать босиком — ещё ладно, но такие эксперименты на разумных — уже перебор!»
С окраины донёсся протяжный гул. Гедимин вздрогнул, повернулся к филку — тот уже ускорил шаг и секунду спустя нырнул за ближайший шатёр. Под холмом снова загудело, и сармат, на время забыв об экспериментах Айзека, быстро, почти бегом, направился к дальнему обрыву. «Сто микрокьюгенов,» — мельком взглянул он на дозиметр. «Хорошо, что хотя бы излучения Текк’ты не боятся!»
…В шатрах Айзека не было, и сканер его не видел. Гедимин, отключив прибор, развернулся к лаборатории. Уже немного посветлело — достаточно, чтобы отличить невысокие выросты туманников от гравия под ними. Там, куда доставал свет фонарей, в «чашках» растений блестела вода — всё, что не вычерпали аборигены. Все туманники были целы — кроме, возможно, того, что попал на опыты к Вепуату. «Надеюсь, его никто из филков не надкусил,» — мрачно думал Гедимин, закрывая за собой шлюзовую камеру. «То ли Айзек их совсем распустил, то ли так и задумано…»