…Тени предметов уже пропали, и даже начинало темнеть, но над «чашами» туманников всё ещё тянулась дымка. Гедимин заглянул внутрь и увидел поверхность, блестящую от влаги. «Моя фляга столько не конденсирует, сколько эти штуки,» — покачал головой сармат, рассматривая растения. «Интересно, сколько оно может так „дымить“ без притока влаги извне. И что будет, когда вода у него кончится…»
21 день Металла, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
На подходе к душевой Гедимин увидел в полумраке силуэт филка с волокушей — комендант тащил к бараку короба с высохшим бельём. Сармат отступил в темноту, но на него и так не обратили внимания — филк торопился, а волокуша не всегда ехала ровно, и короба угрожающе раскачивались. Крышки на них вроде были, но для вида, фиксирующие ремешки и завязки свободно болтались. Гедимин проследил за комендантом до барака — пару раз казалось, что бельё вот-вот вывалится на камни, но Дасьен всё же дотянул груз до дверей и втащил внутрь. В бараке было тихо — подъём ещё не объявили, а сами филки, насмотревшись на внешний мир, наружу не рвались.
В предбаннике душевой из стены торчала одинокая костяная вешалка, через которую были перекинуты две пары тёмно-желтых носков — одна побольше, другая поменьше. «Гварза свои забыл?» — хмыкнул было Гедимин, проходя мимо, но, сделав ещё шаг, остановился и повернулся к вешалке. «А ведь это — не из тряпки и не из скирлина. Это из нового материала, того гзеша с волокнами. Альгот всё-таки сделал носки — а теперь вот их и постирали…»
Покосившись на прикрытую дверь (комендант, забывший носки, мог за ними и вернуться), Гедимин снял один из предметов с вешалки и задумчиво покрутил в руках. «А ничего. Тонко, на ощупь приятно, стирку выдерживает. Сохнет, наверное, быстро. Только выдавить воду из внутренних пор, а остальное так стечёт…»
Он собирался уже провести с носком эксперимент, когда снаружи зашуршало, а дверная створка поехала в сторону. Гедимин быстро вернул предмет на вешалку и отвернулся от двери. «Иду в душевую. Ничего не трогаю. Надо будет бочку облучить, вытравить местную фауну…»
За спиной кто-то весело хмыкнул.
— Дасьен носки забыл! Вот влетит ему от Гварзы…
Гедимин обернулся, и Вепуат с ухмылкой помахал ему шлейками «трилобита». Зверёк, сидящий на плече, уже выпустил все крылья и выгибался в дугу, готовый сорваться с места, ещё два беспокойно ворочались, потрескивая спинными щитками.
— Видел вечером, как Дасьен Альгота гонял? — продолжал Вепуат, заходя в душевую вслед за Гедимином и закрывая за собой дверь в предбанник. Сармат мигнул.
— Он приспособил твои шланги для промывки своего… сырья, — Вепуат криво ухмыльнулся, кивнув на бороздки в полу. — Прямо тут, в купальне. Так думаю, это не в первый раз. Пол он, конечно, потом моет…
Он царапнул камень выдвижным когтем и выразительно хмыкнул. Гедимин вспомнил, как Альгот собирал помёт плоских зверей в контейнер, и поморщился. «Куда-то надо переносить такое… производство. Не в душевую.»
— Надо искать другое сырьё, — вслух сказал он. — Тут много волокон разного происхождения. Длинных, коротких, разных. Что, правда не нашли ничего лучше промытого помёта?
Вепуат развёл руками.
— Альгот перерыл все мои образцы. Нет, может, есть что-то, чего мы ещё не нашли… Стой!
«Трилобит», пролетающий над ним, резко сложил крылья и сел ему на шлем. Вепуат досадливо отмахнулся.
— Те носки, в предбаннике… Это новая ткань, да? Навозный гзеш?
Гедимин поморщился.
— Нормальный гзеш, нечего тут… — пробормотал он, но вряд ли Вепуат его слышал — он, увернувшись от «трилобита», приоткрыл дверь, выскользнул наружу и тут же вернулся с носком в руке.
— Интересная штука, — он намотал гзеш на пальцы, проверяя эластичность, и удивлённо хмыкнул. — Гладкая, вода скатывается…
— Не совсем гладкая, — сказал Гедимин, разглядывая жёлтую поверхность. — На ощупь странная. Но к коже должно быть приятно. Давай сюда, я его намочу.
Он макнул носок в ручеёк, сбегающий к сточному отверстию, поднял, встряхивая, и с силой выкрутил. Вода, успевшая затечь в поры, брызнула во все стороны.
— Тьфу! — Вепуат, зачем-то отстегнувший респиратор, попытался вытереть мокрой рукой забрызганное лицо. — А, всё равно моемся… Дай сюда.
Он поднёс предмет к лицу и шумно засопел, будто пытался втянуть его носом. Гедимин изумлённо мигнул.
— Кто как, а я не чую, — сказал Вепуат через пару секунд и протянул носок Гедимину. — А ты? Сырьё само пахнет. Правда, странно. Не меркаптанами, а чем-то… землистым, что ли. А тут и этого незаметно.
Гедимин снова мигнул.
— Сарматы в этой одежде почуяли бы, если она пахучая, — неуверенно сказал он. — И отказались бы. Ведь её не на скафандр носят…
«Они от местной пищи не отказались,» — подумал он. «И по гравию босиком бегали. Мало ли что им ещё приказали…»
— Да, верно, — внезапно согласился Вепуат. Понюхав носок ещё раз, он пожал плечами и сунул его под хоботок ближайшему «трилобиту». Зверёк нюхнул, хрюкнул и отвернулся.
— Не улетел, — Гедимин вспомнил, как отпугивал летучую фауну от воздушного шара. — Значит, нормально пахнет, просто несъедобно.
Вепуат опять пожал плечами, помял носок в руке и сунул в карман.
— Знаешь, такие вещи лучше проверять на разумных. Те хотя бы скажут, если что-то не так. Пойду к Скогнам, дам им понюхать. Если филки, в это одетые, будут рядом с ними жить… лучше их, в общем, предупредить.
…Опыт был дурацкий. Гедимин и сам не понимал, зачем он-то пошёл с Вепуатом — и ещё уговорил его подождать, пока сходит в лабораторию, отнесёт Айзеку чертежи… Вепуат за это время успел вернуться в душевую и взять второй носок — «их поодиночке искать тяжело», как объяснил он. «Трилобитов» временно пересадили на жерди у шатра.
— Я их ещё вылетаю, — обещал Вепуат по пути к полевой кухне. — Сегодня тепло. Интересно, надолго ли это… Ты разбираешься в местном календаре?
Гедимин качнул головой и покосился на термометр. В последнее время он, не вникая в тонкости вроде пары градусов, определял её по туманникам — они «дымили», а значит, похолодание ещё не наступило. Ещё сармат помнил, что аборигены давно не собирали из живых чашек воду — её там оставалось всё меньше. «Что-то эти штуки должны знать или чуять,» — озадаченно думал он по дороге. «Если до сих пор не вымерли. Или они дымят, насколько хватит воды, а потом превращаются в споры?»
Скогны встретили сарматов оживлённым верещанием. Гедимин успел краем глаза подметить, что на ступенчатой башне, сооружённой для ритуалов, стоят какие-то пустые плошки и чашки. Сарматам никакую еду не совали, только указали на корзинку всё с теми же ягодами курруи. Гедимин качнул головой и отступил от повозки, оставив Вепуата проводить «эксперимент» на местных.
Разведчик шагнул к заинтересованным Скогнам, проверещал что-то протяжное и положил на повозку носки. Аборигены быстро переглянулись и ответили неслаженным писком. Вепуат заверещал снова. Скогны, ещё раз переглянувшись, выпихнули кого-то вперёд. Он склонился над носками, пошевелил короткими вибриссами и, обернувшись, что-то пискнул. За ним подошёл второй. На четвёртом «испытателе» Скогны решились странный предмет потрогать. Потом сгрудились вокруг носков, немного посопели и запищали уже хором и гораздо громче. Гедимин, вопросительно хмыкнув, тронул Вепуата за плечо. Тот криво ухмыльнулся.
— Говорят — нормально пахнет. Выделанными кожами. Филки вообще приятно пахнут… пока не достают свою еду. Вот она ну очень воняет!
Гедимин неприязненно покосился на аборигенов. «Чем может вонять Би-плазма? Странные они тут…»
Скогн забрался на повозку и протянул Вепуату носки. Когда сармат развернулся к нему, он проверещал что-то, прижав уши к голове. Разведчик мигнул и помрачнел вслед за ним.
— Что? — забеспокоился Гедимин.
— А, — Вепуат махнул рукой. — Завтра — опять день Мысли. Нас просят быть осторожными, по одному не бегать… Ну, как обычно.
Скогн заверещал громче, зачерпнул из корзины ягод и протянул сарматам.
— И есть ягоды курруи, — вздохнул Вепуат. — Скогны думают, что мы очень неосторожны и совсем не бережём голову. У них много ягод, хватит на всех.
Гедимин, покачав головой, отступил от повозки на пару шагов. Абориген с досадливой гримасой раздал ягоды сородичам и спрыгнул с волокуши. Скогны, оглядываясь на сарматов, разошлись по загородкам. Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Заметил? Первый случай, когда нас о чём-то предупредили Скогны.
Гедимин кивнул.
— Чем им, всё-таки, Би-плазма не нравится?
Вепуат пожал плечами.
— Особенности биохимии… Интересно, что Би-плазма, поев местного сырья, приятнее пахнуть не начинает. А должна бы. Надо с Айзеком обсудить…
С загородки у его шатра донёсся трубный звук и громкое хрюканье, и Вепуат быстро пошёл на шум. Гедимин свернул к лаборатории. Он думал о чертежах, оставленных Айзеку, и о том, полезет ли в них Кенен Гварза — и предупреждал ли его Айзек о планах построить экспериментальный реактор прямо на холме. «Как-то мы тут всё… по отдельности, что ли. Никакой организации,» — сармат вспомнил «Гекату» и сердито сощурился. «Трудно без координатора.»
22 день Мысли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Скафандры не снимать, пластины не сдвигать! — в очередной раз предупредил Айзек, окинув сарматов подозрительным взглядом. Они всей толпой набились в лабораторию — два десятка филков, четверо Старших — и в отсеке стало очень тесно. Гедимин, прижатый к переборке, старался лишний раз не шевелиться — двое в лёгких комбинезонах стояли чуть ли не у него на ногах.
— Все запомнили? — Айзек повысил голос. — Потерпите без купания до темноты! Когда Пламя угаснет, эффект уменьшится. До тех пор — максимальная осторожность!
Он выразительно посмотрел на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.
— Ну да. От меня — «максимальная осторожность». А эти пусть бегают в тряпье без шлемов?
Он повёл плечом, указывая на толпу филков. Те недовольно на него покосились. В этот раз они были в шлемах — и, если они их не поснимают на выходе, была надежда, что ипроновая фольга прикроет мозг от опасного излучения.