лёд уйдёт быстро — ещё не его время. Остерегайтесь пустоты!
…Двое Текк’тов осторожно, плавно перетекая по поверхности, несли золотистую трубу с патрубками. Третий змей ждал их у неглубокого колодца на склоне. Гедимин и Вепуат стояли поодаль, глядя на гравий, на метр от проёма спрессованный в довольно плотную пёструю массу. Первичная утрамбовка была закончена; Гедимин уже хотел опробовать наклонный коридор, ведущий в реакторную камеру, но Текк’ты его отогнали. Сейчас они заталкивали в колодец недолепленную трубу и закрывали недоделанной крышкой. Третий змей сыпал в наклонный туннель гравий. Потом гравия насыпали и сверху, пока весь «реакторный отсек» не превратился в двухметровый курган.
— Они говорят, что такой камень не должен трескаться, — тихо переводил Вепуат; его глаза сузились и потемнели, и он то и дело оглядывался на шатёр. — В нём нет… непрочностей. Но его не успели доделать, и сегодня уже не успеют. Его оставят так. Если он всё-таки треснет, его перелепят заново.
— Похолодание до минус ста… — Гедимин оглянулся на шатры — общее волнение передалось и ему. — Камень, скорее всего, выдержит. А вот двери и окна…
— Ты же выжигал из дерева влагу, — напомнил ему Вепуат. — И пропитывал поры. Выдержат, я думаю. А где треснут — закроем полем.
Гедимин поморщился. Он не сомневался, что завтрашний катаклизм переживут и постройки, и существа — и, может быть, даже никто не пострадает. «Завтра — заткнём полем. А вот когда мы уйдём, а станция с филками останется, — чем они будут затыкать трещины?»
… — Склад закупорил? — повернулся к Гедимину угрюмый Айзек. Он как помрачнел при новости о «двух скверных днях», так его глаза и оставались тёмными. Гедимину тоже было невесело. Он полчаса провозился с ангаром столяров, раскладывая по вентиляции кейек и закрывая заглушки и шлюзы. Радовало только, что содержимому ангара не нужен был воздух — можно было закупорить его намертво.
— Завтра с утра добавлю кейека, — сказал Гедимин. — Сегодня нельзя — перегреется.
— Добавь, — кивнул Айзек. — И облучи как следует. Завтра он будет выгорать быстро.
Гедимин мигнул.
— Это как в день Мрака? — вспомнил он, как стремительно «портилась» цера, выгорая за считанные минуты. — Не просто похолодание, а ещё… какие-то твари?
Айзек покачал головой.
— Твари маловероятны — всё-таки не их месяц. Да и разломов в их Сфен поблизости нет. Но будет… неприятно. Всё, что может лопнуть от переохлаждения, из шатра неси в машину. Вечером все шатры положат, так что… Стол будешь перетаскивать или оставишь?
— В ангар столяров отнесу, — решил Гедимин. — Всё равно с утра туда идти. Айзек! А что с местной флорой и фауной? Она как всё это переживает?
Айзек пожал плечами.
— Послезавтра увидишь.
Мимо проехала волокуша. Она была нагружена доверху, а всё, что не поместилось, аборигены взвалили вьючному зверю на спину — он даже шёл, как показалось Гедимину, медленнее обычного. Повозка обогнула бронеход и свернула к бараку филков.
— В ангар столяров, значит… — задумчиво пробормотал Айзек. — Можно тебя попросить отвезти туда же все волокуши? Бочки нам будут нужны — наберём воды на день, как-нибудь их расставим… А вот волокуши деть некуда.
Гедимин кивнул.
— В ангар влезут. Может, лучше отправить аборигенов по домам? Они же раньше уезжали перед опасностью.
— А теперь не хотят, — отозвался Айзек. — С одной стороны — знак доверия, с другой… М-да, мне было бы гораздо легче, если бы они уехали на пару дней. У нас не так много безопасных помещений.
…Опустевший шатёр сложился, проминаясь внутрь, — Скогны вытащили кости-опоры, убрали главный шест, и кожух, больше ничем не поддерживаемый, лёг на фундамент. Зацепиться ему было не за что — Гедимин вынес из шатра всё, от стола до последнего бочонка с «вечным льдом». Недоделанные «магнитные» катушки отправились в лабораторию, материалы, пока ненужные, — в ангар столяров. Посреди опустевшего лагеря одиноко горела жаровня, но и рядом с ней уже стоял абориген и оглядывался по сторонам в поисках напарника. Все работы Скогны и Бронны отчего-то выполняли по двое, очень редко разделяясь, — Гедимин уже много раз это замечал и до сих пор периодически удивлялся.
— М-да, — услышал он в наушниках тихий голос Вепуата. Разведчик стоял рядом; перистые щитки его скафандра заметно взъерошились.
— Трилобиты что-то чуют, — сказал он, встревоженно глядя на Гедимина. — Все трое. Плотно свернулись и ни на что не реагируют. Я думал вылетать их напоследок…
Гедимин пожал плечами.
— Им виднее. Ты дроны поймал?
— А! Сейчас поймаю, — Вепуат взялся за пульт управления. Гедимин недовольно сощурился.
— Тебе пора на декомпрессию. О дронах забываешь, сам весь в перьях…
Вепуат отмахнулся.
— Мне не по себе из-за этого похолодания. Только и всего. Ну вот, вот твои дроны…
Два аппарата с тихим писком выплыли из темноты. Аборигены уже утащили жаровню — теперь лагерь освещал только фонарь у пояса Гедимина.
— В душевую пойдёшь? — спросил ремонтник у Вепуата. — Я буду закрывать её. Тебя ждать?
— Ага, отнесу дроны — и сразу туда, — отозвался тот. — Подожди пару минут… Смотри!
На краю освещённого пятна поднялся жёлтый паровой столб. Гедимин шагнул к нему и изумлённо мигнул — таких «гейзеров» на холме было много. Они поднимались от каждого туманника. Все растения отчаянно «дымили», и сармат видел, как их «чаши», ещё недавно мясистые, сплющиваются, их стенки утончаются и втягиваются в гравий. Теперь они уже не торчали над поверхностью, как грибы, а превратились в заглублённые воронки.
— Около нуля, — Вепуат покосился на термометр. — Сбрасывают влагу… Вообще, они довольно холодостойки.
Гедимин пожал плечами.
— Есть организмы, живущие на поверхности Титана. А там под минус двести. Приспособляемость… Меня больше смущает широкий диапазон температур. Можно жить при минус двухсот, но с разбросом в те же двести… Странные, в общем, тут формы жизни.
…Туманники дымили долго — Гедимин успел дойти до душевой, а они всё сбрасывали влагу, выжимая её из каждой поры.
В ангаре было тепло — комендант недавно стирал вещи в горячей воде, и пар ещё не осел. Гедимин с трудом протиснулся вдоль стены — весь предбанник был занавешен мокрым бельём. Тонкие края тряпок уже покачивались на сквозняке — вентиляция работала на полную мощность, некоторые предметы частично высохли. Гедимин пересчитал их и еле слышно хмыкнул — тряпичных носков уже не осталось, на перекладинах висели только жёлтые, сделанные из пористого гзеша. «Видимо, испытания прошли успешно,» — подумал сармат, трогая тонкую, но крепкую «ткань». «Альготу, вон, привезли сырьё для рубах и подштанников. У поселенцев будет нормальная одежда… из странного сырья, но это ладно. Выварка из медуз и слизь червяков — тоже те ещё материалы…»
Сармат, не останавливаясь в душевой, прошёл в технологическое помещение — перекрыть скважину, проследить, чтобы в трубах не застоялась вода, оценить её объём в цистернах. «Остатки надо будет спустить,» — думал он, глядя на термопластины. «Эти штуки понадобятся в жилых зданиях. Душевой придётся пожертвовать. Просушу её с утра… надеюсь, ничего тут не лопнет.»
За спиной прошуршала дверная створка.
— Вода ещё есть? — спросил Вепуат. — Не остыла?
Гедимин сунул термопластину в цистерну.
— Нам хватит. Остатки спустим. Завтра точно будет не до мытья.
Вепуат вздохнул.
— Надеюсь, на станции термоизоляция будет работать лучше. Знаешь, что Айзек завтра отменил декомпрессии? Мол, переезд в такую погоду слишком опасен…
Гедимин пожал плечами.
— Бронеход должен выдержать… Но без лишнего риска, и правда, лучше.
Когда сарматы выходили из душевой, воды в цистернах уже не осталось, а по ангару гулял ветер — Гедимин усилил ток воздуха так, что колыхаться начало даже мокрое бельё. Снаружи термометр показал минус пять; в жёлтом свете над туманниками ещё клубилась поредевшая дымка, но паровые гейзеры уже пропали. Гедимин подошёл ближе, посветил на само растение — оно больше не блестело от влаги, утончившиеся стенки потемнели и ссохлись.
— Может, оно дохнет? — неуверенно предположил он. — Оставит сейчас какие-нибудь споры…
Вепуат покачал головой.
— Да нет. Нет там никаких спор. Просто такое сушёное состояние.
Двери барака были наглухо закрыты; сканер показал, что задвинуто несколько створок — система шлюзов сохраняла внутри тепло. Гедимин видел спящих филков — они все влезли в первые десять отсеков, даже Дасьен, покинув комендантскую, перебрался в спальню. В его комнате, зарывшись в войлок и шкуры, дремал кто-то из Старших. Гедимин направил сканер на дальнюю часть ангара и нашёл второго — тот забрался в спальный кокон вместе с плазмомётом. «Гварза здесь. А в комендантской — Айзек,» — сармат недовольно сощурился. «Чего ему в лаборатории не спалось⁈ Когда потеплеет, соберу все тряпки на дезинфекцию.»
Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Аборигены — компактные существа, — прошептал он, показывая на экране сканера отсеки, наполненные спящими Броннами и Скогнами. Они устроились в комнатах, как в своих шатрах, — полуостывшая печь по центру, горы подстилок по краям, и где-то в этих горах — спящие жители. Ворох шкур у двери зашевелился, одинокий Бронн высунулся наружу, обошёл печь по кругу и снова зарылся в свои «одеяла». «Техника безопасности,» — Гедимин беззвучно хмыкнул. «Вполне разумно.»
— Куда дели животных? — спросил он, глядя на стойбище — сканер нашёл Броннов, Скогнов, почти две сотни нхельви — Гедимин даже пересчитал их… Плоских тягловых зверей нигде не было.
— Они же нас боятся, — напомнил Вепуат. — Где-то тут, в холме. Где тут слой гравия толще?
Гедимин поднял прибор на вытянутой руке, пошарил лучом по окрестностям, посмотрел на экран — и хмыкнул. Долго искать животных не пришлось — одно из них лежало рядом с покинутым лагерем, второе — поодаль, за последним шатром. Пройдя пять метров гравия, они свернулись в бронированные шары и легли на материковую плиту, не подавая никаких признаков жизни.