— Они всегда находили шатёр, — пробормотал он. — Тем более — там дрон. Дрон не собьётся. Главное — чтобы они не залегли от холода. Если Айзек не схватится, не подберёт их, — будет худо.
Гедимин покосился на Сэта. Они никуда не спешили — спокойно стояли рядом, переговариваясь на своём шуршащем наречии. Все, кроме этой тройки, давно ушли; свечение в кратерах погасло.
— Пойдём, что ли, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Жаль, никто из нас не дипломат. Сюда бы Дигона или Маккензи…
…Незнакомая дорога показалась настороженному Гедимину очень длинной, но на деле они прошли километра три, прежде чем мелкие кратеры исчезли, и поверхность плавно приподнялась кверху, превратившись в большой холм с пологими склонами. Из его вершины торчали знакомые красно-жёлтые зубцы высотой в пару метров. Над ними — и над многочисленными округлыми провалами по склонам — поднимались столбы дрожащего воздуха. «Горячий газ выходит. Видимо, фумаролы,» — подумалось Гедимину, но, приглядевшись к холму, он встряхнул головой и изумлённо мигнул. «Какие фумаролы⁈ Эта штука — полая!»
— Здесь, — перевёл Вепуат короткую шуршащую фразу, сказанную остановившимся Сэта. Абориген указывал на ближайшую «фумаролу» — двухметровое отверстие чуть выше по склону. Потом он добавил ещё что-то, искоса глядя на Гедимина.
— У них нет широких ворот, — пояснил Вепуат. — Они извиняются. Этот вход — самый удобный. Там каменные ступени, и меньше спускаться. Гедимин, ты подожди тут — я полезу первым и снизу тебе крикну.
«Техника безопасности, м-мать моя колба…» — Гедимин встал у «фумаролы», угрюмо щурясь и непроизвольно сжимая кулаки. «Видел бы Скегги, куда он лезет! И я, идиот, за ним. Прямо как с теми тварями в ирренциевой шахте…»
— Гедими-ин! — донеслось из-под холма. — Tza— a— a!
«Не 'tza», а «zaa»«, — Гедимин, поморщившись, наклонился над проёмом. 'Свой язык забыли, мать моя пробирка… Так, спускаться придётся ногами вперёд. Скалодром какой-то, а не лестница…»
Красная скала с торчащими из неё обломками камней — концами глубоко вколоченных каменных балок — медленно плыла перед глазами. «Лестница» уходила вниз метров на двести, а минерал, из которого она была сделана, Гедимин видел первый раз в жизни, — когти он выпустил, но спешить и лихачить не стал, а сполз медленно и очень осторожно. Когда ноги коснулись твёрдой скалы, узкий проём высоко над головой уже затянуло слабой дымкой. Свет падал из него в шахту, но донизу почти не доходил — тут светилась цера, неровными полосами размазанная по стенкам.
— Это боковой такой проход, нежилой, — деловито пояснил уже освоившийся Вепуат. Он стоял в кольце Сэта, и кто-то исподтишка трогал его скафандр и пытался процарапать когтем. Гедимин показал любопытному аборигену кулак; тот посмотрел озадаченно, но «опыты» не прекратил.
— Ничего себе здесь тяга, — отметил Вепуат, шевеля пальцами. — Чуешь? Ветер так и свищет. Тут, внизу, градусов семьдесят. Вовремя я отпустил «трилобитов»…
«Да, тяга,» — Гедимин посмотрел на каменные балки, торчащие из стен колодца, и еле слышно хмыкнул. «А вон там — подъёмник. Три блока, трос… Хороший трос. Тонны четыре потянет. Тоже из местного асбеста, только белого. Надо бы взять образцы…»
Насыщенно-красный минерал распределялся внутри скалы неровными пластами — то светлыми, то тёмными; светлый, по-видимому, был прочнее — все лестницы и платформы тут делали из него. А было их много — стоило выйти из «привратного» колодца, и Гедимин вскинул голову и про себя помянул уран и торий. Тут был ещё один колодец — шахта шести метров в поперечнике, и все её стены были утыканы каменными балками и изрыты нишами. Ступени лестниц, блоки подъёмников, подвешенные к выступающим камням мешки, чьи-то гамаки, пристроенные между балками, — поселение Сэта начиналось в пяти метрах над землёй и там висело, тонким слоем распределяясь по стенкам. На Гедимина со всех сторон уставились глаза — кто-то высунулся из ниши, кто-то, отодвинув подвешенные мешки, смотрел с узенькой террасы, кто-то выглядывал из гамака в полусотне метров над землёй. Мимо всех террас и ниш с гулом тёк горячий воздух, уходя в отверстие где-то в потолке, частично закрытое куполом, кое-как сложенным из оплавленных камней. Купол держался на честном слове — камни даже не промазали раствором, только прогрели до поверхностного оплавления и дали им застыть. Гедимин машинально прикинул траекторию полёта обломков при разрушении такого «потолка» и мысленно махнул рукой — чей-то гамак могло сорвать, а до террас даже не долетело бы.
— Тут у них много-много таких шахт, — прошептал Вепуат; Гедимин с трудом различал его слова сквозь гул, шорох и треск со всех сторон. — Весь город из них состоит.
— В дождь не заливает? — тихо спросил Гедимин. — Обычных тут, может, не бывает, но есть же металлические…
Вепуат хмыкнул.
— Это хорошо. Видишь — внизу яма?
Гедимин посмотрел под ноги, и вовремя — он шёл по следам Вепуата, тот — за Сэта-проводником, а существо аккуратно огибало по узкой кромке пятиметровую воронку, выбитую на дне шахты, точно под дырой в потолке. Стенки ямы почернели от окалины, и Гедимин видел знакомые синеватые отблески — здесь частенько разбрызгивалась расплавленная рэссена…
— Металлосборник? А если кислота с неба? Или им не вредит?
— Наверху крышки. Можно закрыть. Если кислота, затмение, или очень холодно… — Вепуат на долю секунды остановился перед аркой, ведущей в очередной квартал-колодец, и обратился к проводнику.
— Tshakkha, — прошелестел тот — как-то медленно, с нажимом выговаривая каждый звук — и снова неразборчиво зашуршал. Вепуат коротко ухмыльнулся.
— Tshakkha, — повторил он за аборигеном. — Так называется этот город. Он не самый большой, просто ближе идти. А самый большой — Aasa’an.
— Угу, — отозвался Гедимин, пытаясь составить из звуков произносимое слово. — Значит, Шакха…
«А эта шахта вместительнее той,» — отметил он про себя, поднимая голову и скользя взглядом вдоль красно-чёрных стен. Одну из них разделял идущий до самого верха трёхметровый выступ, весь утыканный каменными балками и увешанный тросами подъёмников. Гамаки на нём тоже были; почему-то их не вешали над террасами — прямо под ними из стены торчала одинокая балка, в лучшем случае — две, и промахнуться между ними, вылезая, было легче лёгкого. На сарматов уставились со всех сторон, даже бригада на подъёмнике перестала тянуть трос — но всё-таки его не выпустила. В нише, частично заложенной оплавленными камнями, что-то сверкало; на секунду Гедимину померещилось, что, кроме Сэта, выглядывающего из проёма, оттуда пытаются вылезти ещё несколько мелких, но выглядывающий тут же затолкал их обратно и сам скрылся.
— Сюда, — Вепуат тронул его за руку — проводник уже нырнул в одну из трёх арок и теперь ждал их в узком коридоре между красных скал. Коридор был длинный; Гедимин посмотрел на стены и подозрительно сощурился, насчитав четыре выдвижных фрагмента. «Четыре закрытых люка высотой с эту арку,» — прикинул он про себя. «И за ними явно что-то есть.»
— Там у них что? — он стукнул когтем по выдвижному камню.
— Мастерские, — ответил Вепуат. — Нас туда не поведут — тесно, жарко.
Ветер гудел, и слышно было плохо, но Гедимин всё же различил из-за неплотно пригнанной «крышки» размеренные звуки ударов — кто-то бил большим камнем по веткам или кускам коры… или, может, по волокнистому минералу, под ударами распадающемуся на эти самые волокна. Бьющих было несколько, и на автоматическую линию из нескольких установок это совсем не походило — молотили они, как придётся, и совсем не в такт. «Ну естественно,» — Гедимин беззвучно усмехнулся. «А ты чего ждал?»
Следующий колодец не был таким аккуратно-круглым, как предыдущие, — его сильно сплюснуло с боков. По длинной стенке чуть ли не от поверхности тянулись неровные цепочки отверстий, частично заложенных битым камнем. Там, где камня не хватило, повесили шкуры, закрепив края колышками. Впрочем, это могли быть и не шкуры, — большие гладкие полотнища с однородной структурой, без признаков переплетения волокон… Под нишами тянулись узкие террасы, над ними торчали из стен блоки подъёмников, а ещё выше, под почти замурованным отверстием в «потолке», клубился водяной пар.
Гедимин услышал негромкий гул, резко развернулся и увидел, как двое Сэта с видимым трудом отодвигают каменную крышку. Ещё трое стояли посреди небольшого помещения, у открытой жаровни, доверху наполненной кейеком; пустой породы в ней почти не было, и камешки, подогревая друг друга, накалились до жёлтого свечения. Вепуат переглянулся с одним из тройки — тот наклонил голову — и коснулся пальцами шлема над лицевым щитком.
— Заходи, — позвал он Гедимина. — И устраивайся, как удобно. Подходящий гамак они сделать не успели.
«Гамак?» — Гедимин озадаченно мигнул.
За проёмом, достаточно высоким, чтобы сармат прошёл, не сгибаясь, было помещение в форме полусферы. Из стен, отшлифованных до блеска, торчали концы каменных балок, отшлифованные с тем же старанием; на трёх парах балок были подвешены гамаки, и оставалось ещё две свободных — и стена с дверью, в которую никакие балки уже не вбивали. Гедимин вслед за Вепуатом шагнул к жаровне; за спиной неярко сверкнуло, потом загудела, закрываясь, дверь, но полностью её не задвинули — оставили полуметровый проём. Сэта, отступив от жаровни, устроились в гамаках; Гедимин, удивлённо мигая, смотрел, как покачиваются приделанные к ткани и верёвкам подвески — нити бахромы, звенящие металлические пластинки, чьи-то кости…
— Здесь принято говорить лёжа, — перевёл Вепуат негромкие слова одного из Сэта. — Вот так, на боку. Нам постелили лучшие узорчатые полотна — и, если их мало, принесут ещё.
Гедимин, мигнув, посмотрел под ноги. Он успел почувствовать, что идёт не по камню, — под ногами было гладко, мягко, но тонко. Вокруг жаровни блестели в красноватом свете кейека «асбестовые» полотнища. У самого треножника положили бесцветные, у стен — с вытканным чёрно-красным орнаментом, чем-то напомнившим Гедимину украшенный скафандр Ассархаддона. Сэта выглядывали из гамаков — они действительно устроились лёжа, чуть приподнявшись на локте. Вепуат уже выбрал место и теперь ложился у стены чуть сбоку от двери; Гедимин тяжело опустился напротив него, по другую сторону от жаровни. Узорчатое полотно немедленно смялось в комок. Сармат попытался его расправить — плотная, но всё же хрупкая ткань отчётливо затрещала.