— Гедимин, держи её! — услышал он голос Вепуата, и к чашке сбоку прилипла стеклянная полоса — одна из заготовок для бус. Она свисла было к столу, но Вепуат подхватил её, прижимая к чашке вторым концом. Схватилось неплотно — свечение успело из жёлтого стать рыжим — но прилепленный элемент кое-как держался.
— Это что? — спросил Гедимин, машинально сунув заготовку в горн и поправляя размягчившуюся полосу. Вепуат уже тянул к нему вторую, быстро остывающую на весу.
— Поверни… ага, сюда её, — разведчик прилепил стеклянную «лапшу» к чашке и поддел её, придавая полосе выгнутую форму. — Это будут ручки. Ручки у чашек, — ты что, не видел?
«Всё равно в переплавку пойдёт,» — Гедимин, подавив тяжёлый вздох, опустил на поддон побагровевшую заготовку — почти ровную чашку со спиральной ножкой и несимметричными ручками почти одинаковой формы. Вепуат радостно ухмылялся.
— Я же дал тебе делать бусы, — Гедимин кивнул на край поддона, где лежали два маленьких остывающих многоугольника. Острые углы у Вепуата не получились — бусины всё равно были округлыми, но хотя бы удалось сбить симметрию.
— Я делал. Заготовки кончились, — развёл руками сармат и снова уставился на расплав в печи. Хорошо облучённый кейек ещё не остыл, и стекло оставалось жидким. «Всё-таки надо больше камней,» — подумал Гедимин. «Или на камнях попробовать выцарапать тот значок. Интересно, кто-нибудь пробовал?»
— Ладно, — сармат сунул в печь тигель с расплющенной серебристой лепёшкой. — Больше не дам. Поможешь мне с большой вещью. Если получится — будет хорошо.
Вепуат заинтересованно хмыкнул и придвинулся ближе.
— Что за металл? Мифрил?
Гедимин поморщился.
— Мифрил при такой температуре только-только нагреется. Это ульсена. Попробуем её напылить. Сможешь держать трубку, аккуратно вращая?
…«Полчаса до рассвета.»
Вспомнив о предстоящем ритуале, Гедимин угрюмо сощурился.
«Время ещё есть,» — он встряхнул головой и снова впился взглядом в светящийся стеклянный цилиндр. Сам он уже остыл до красноты, но внутри ярко горел тонкий слой расплавленного металла. «Схватилось? Ага, готово…»
Отобрав у Вепуата трубку, он сунул заготовку в опустевший, но ещё раскалённый горн. «Двадцать два, двадцать три… Так, а теперь — очень быстро.»
— Держи, — сунув трубку Вепуату, Гедимин чиркнул по стеклу когтем, вспарывая цилиндр снизу доверху. Ещё доля секунды — и к надрезанному краю прилипла полоса металла. Стеклянная лента, отсечённая от трубки, повисла, налепленная на штырь. Гедимин следил, как она из рыжеватой становится красной и медленно гаснет.
— Готово, — он опустил затвердевший стеклянный лист на поддон. В гладкой поверхности на секунду отразилась его ладонь, Вепуат со стеклодувной трубкой в руках, костяные опоры шатра… Гедимин повернулся к горну, выгребая раскалённые камни в огнестойкий бочонок, отряхнул руки и закинул забытый на столе сфалт на плечо.
— Последи, пока остынет. Потом засунь всё в ящик, — сказал он Вепуату и с трудом сглотнул слюну — что-то сдавило горло. «Возня со стекляшками хотя бы имеет смысл… Ладно, обещание есть обещание. Пойдём изображать жрецов.»
…Айзек стоял у разлома и тихонько что-то насвистывал. Увидев Гедимина, он едва заметно ухмыльнулся и поправил крепления заплечного плазмомёта.
— Думал уже, придётся тебя разыскивать. Посвети вот сюда, — он поднял на вытянутой руке круглый сосуд с двумя горловинами. — Зелёная цера с ворванью. Надеюсь, этого количества хватит.
Из горловин ударил зелёный свет. Гедимин быстро прикрыл проём в корпусе сфалта пластинами — от слишком долгого облучения цера могла воспламениться.
— Взял плазмомёт? — он кивнул на оружие за плечом Айзека, где-то оставившего свою кинетическую винтовку.
— Одолжил у Кенена, — отозвался тот. — Очень надеюсь, что не пригодится. Ну что, идём?
Он коснулся шлема, опуская на глаза тёмный щиток, и Гедимин повторил его жест. Ему было не по себе. «Интересно, Айзек знает язык Сэта? Или… может выучить по ходу?»
…«Плюс девяносто,» — Гедимин скосил глаз на термометр. «Хорошо, что мы в скафандрах.»
Зал в форме приплюснутой полусферы с узким отверстием в потолке охлаждался плохо, грубая каменная кладка практически перекрывала отток воздуха — и к тому же внутрь набилось четыре десятка Сэта. Гедимин стоял в центре, сложив руки на груди, и, по совету Айзека, «делал умное лицо». Из того, что говорил Айзек, а периодически — жрецы и кто-то из вождей, сармат не понимал ни слова. Он даже не был уверен, что это жрецы и вожди — только скользил растерянным взглядом по их украшениям. Стоило поднять взгляд выше, туда, где разрисованная чёрными и белыми узорами крыша стыковалась со скальными стенами, — и он упирался во вмурованные в стык черепа. Их было много, и, кажется, иногда добавлялись новые — третий ряд «украшений» был незамкнутым. Черепа были разные, вытянутые и приплюснутые, жёлтые и почерневшие, будто обугленные; кто-то аккуратно замазал глиной проломы, вставил камешки вместо недостающих зубов и соединил нижние челюсти с верхними под небольшим углом. «Вон там — явно Скогны. Или Бронны… или Бронны мельче?» — Гедимина передёрнуло, и он перевёл взгляд на воинов в рэссеновых кольчугах. Металлического оружия не досталось даже им — в руках они держали костяные копья, судя по множеству нелепых отростков и вставленных куда попало камешков — не боевые, а церемониальные. «Ну так ритуал, а не война,» — сармат криво ухмыльнулся и покосился на Айзека. «Ничего не понимаю. Ни звука. Начинать, или ещё рано?»
Айзек вскинул руку. Сэта слаженно шагнули назад, прижимаясь к стене. Гедимин мигнул.
— Уран и торий! — Айзек, повернувшись к нему, поднял к груди сжатый кулак. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», сдёрнул с плеча сфалт и вскинул на вытянутых руках к потолку. Под пальцем хрустнула, сдвигаясь, экранирующая пластина, зелёный луч ударил в разрисованный свод.
— Уран и торий! — выдохнул сармат, чувствуя, как пальцы обжигает горячий ветер. Пластина тут же встала на место, но стены уже зажглись — луч задел звено какой-то разветвлённой цепи, и вмурованные тут и там осколки кейека накалились докрасна. С потолка сверкнули ослепительно-белые узоры — цера, напитавшись омикрон-квантами, тоже зажглась ярче прежнего. Коротко взвыли и тут же замолчали дудки. Айзек протянул руку к стене. Видно, он тренировался долго — через пять секунд на красном камне горел ядовито-зелёный трилистник, ровный, как по трафарету.
— Уран и торий! — Айзек поднёс ладонь к трилистнику и, повернувшись к безмолвным аборигенам, провёл рукой вдоль их строя. Сэта зашевелились, переглядываясь, Гедимин услышал шорох и треск со всех сторон; потом один из жрецов двинулся вперёд.
«А, совсем забыл,» — сармат быстрым жестом приложил ладонь к сфалту, ткнул себя кулаком в грудь и повёл ладонью, будто стряхивая что-то с пальцев на собравшихся. Жрец остановился, слегка наклонил голову, прижимая сжатые кулаки к груди, и заговорил. Гедимин растерянно оглянулся на Айзека.
— Сейчас пойдём по городу, — быстро перевёл тот. — Они извиняются, что он такой запутанный. Несколько кварталов пройдём насквозь, а благословлять начнём с больших цехов. Вон в той стороне выход.
…Сарматов действительно ждали. Гедимин, проходя сквозь кварталы-колодцы, старался смотреть перед собой и головой не вертеть, но видел краем глаза, что на узких террасах и нависающих со всех сторон ступенях нет свободного места. Сэта смотрели на пришельцев с каждого камня. Голосов Гедимин не слышал — всё заглушали рявкающие за спиной дудки и взвизгивающие рамки с натянутыми на них нитками — местные струнные инструменты. Нитки были из серебристого «асбеста» — всё, что Гедимину об этих приспособлениях удалось понять.
Массивные каменные створки на пути сарматов были отодвинуты до упора и закреплены клиньями. Усиленная вентиляция выдувала из цеховых помещений горячий пар. «Асбестовый цех,» — мгновенно определил Гедимин, увидев колодец с прорезанными в стенках желобами, отверстия в полу, забранные решётками, и корзины с белесым волокном, пучками торчащим наружу. К работе никто не прикасался — все Сэта, что были в цеху, выстроились вдоль стен и уставились на пришельцев. Дудки взвыли громче. «Хвост» из местных жителей, идущих за сарматами и вокруг них, распределился по свободным местам, и в цеху стало очень тесно. Айзек повернулся к стене, высматривая ровный участок. Один из «инженеров» с серебристыми шнурами в волосах замахал рукой, показывая на выступ между желобами. Там на высоте, удобной для Сэта, уже виднелись какие-то полустёршиеся значки.
— Уран и торий! — Айзек повернулся к Гедимину. В тишине было слышно, как вдалеке, за множеством поворотов, шипит пар над термальными источниками. Сармат криво ухмыльнулся. «Пора,» — он вскинул сфалт над головой. Зелёный луч вспыхнул, зажигая намазанную на стены церу белым огнём. Гедимин порадовался, что он в шлеме, — его уши сейчас, наверное, горели ярче. «Слово… есть… слово,» — повторял он про себя, выдыхая заученную формулу. «И мы его сдержим.»
…Комната с термальными источниками была всего одна. К ней со всех сторон лучами сходились асаановые цеха — множество помещений, где камень дробили, несколько открытых «печей» для прожарки волокна, узкие многоярусные пещеры чесален… Гедимин ждал, что дальше их выведут в кварталы прядильщиков и ткачей, но коридор от источников резко повернул в сторону.
— Тут везде много маленьких мастерских, — на ходу пояснял Айзек, сосредоточенный и деловитый. — Но нас сначала отведут к плавильням, а потом — в местные… поля, не то фермы. Видишь, мастер плавилен вышел вперёд?
Гедимин посмотрел на Сэта, незаметно возглавившего процессию, и беззвучно усмехнулся. «Ну да, кому ещё достанутся кованые браслеты. И даже какая-то каска. Спецовку бы ещё…»
…Сюда процессия не влезла — места в узкой выгородке хватило только «мастеру плавилен», зачем-то пролезшим жрецам и самим сарматам. Над Гедимином, уходя к узкому отверстию в потолке, нависла багровая стена, изрезанная террасами и утыканная ступенями. Массивные сдвижные створки прикрывали технологические отверстия. Они тянулись цепью вдоль стены; тут было три печи — три длинных канала, выложенных изнутри кейеком. «Главная полость там,» — Гедимин произносил заученные формулы, но думалось ему только о массивной конструкции над головой. «Засыпана кейеком. Там — меньше, там больше… разные температурные режимы?.. Шлак стекает по каналу… ага, вон там лётка, замазана глиной, а вот сюда он выльется. Та-ак… с той стороны печей тоже что-то есть. Кузнечные горны?»