— Хорошо, что это не управляющий стержень, — шумно выдохнул Айзек, глядя, как Гедимин снимает повреждённую катушку и отделяет дырявую пластину. Выломав из скафандра ипроновый щиток, сармат заделал отверстие. Зелёный свет погас.
— Значит, мифрил корродирует, — Гварза, хоть Айзек и отодвигал его от Гедимина, всё-таки подошёл вплотную и уставился на пластину с мелкими отверстиями и пятнами свежей ржавчины. — При всей его химической стойкости… Чем его так?
— Жидкой молнией, — отозвался Гедимин. Желание оторвать Гварзе голову сменилось холодным любопытством. Сармат разглядывал жёлтые пятна на серебристой поверхности. «Молнии» протекло немного — может, несколько капель просочилось через трещину в изоляции — но реакция, по-видимому, была бурной. Рыхлые жёлтые хлопья отваливались от лёгкого касания. Гедимин надавил чуть сильнее — и коготь, пройдя сквозь когда-то прочный металл, выглянул с другой стороны.
— Она ещё и растворитель? — Айзек покачал головой. — Вот её мы на это не проверяли. Получается, зря.
Гедимин оглянулся на реактор.
— Пойду менять катушку, — буркнул он, щурясь на отверстие, заложенное пластиной его брони. — Текк’ты здесь? Вечером будут? Нужна их помощь.
…Тонкий слой «жидкой молнии» покрывал дно стеклянной кюветы уже три часа. Никаких следов коррозии на стекле не видел ни сам Гедимин, ни его сигма-сканер.
«Ну, допустим,» — сармат, угрюмо щурясь, опустил в маслянистую жидкость обрезки мифрила и прикрыл кювету защитным полем. Внутри зашипело. Жидкость помутнела от жёлтых хлопьев и тысяч мелких пузырьков. «Один из атмосферных газов,» — Гедимин равнодушно смотрел на анализатор. «Ничего опасного… Стоп. Эта реакция… Она обратима?»
Издалека донёсся низкочастотный гул, и Гедимин, махнув рукой на все странные реакции, выбрался из шатра. Реактор следовало заэкранировать — а потом, наконец, запустить.
…Зеркало-«монитор» светилось с привычной яркостью — там, куда оно «смотрело», снова шла цепная реакция распада. Ирренций «горел», выбрасывая в никуда омикрон- и сигма-кванты. Айзек, оттеснённый от «монитора», несильно толкнул Гедимина в плечо и еле слышно хмыкнул.
— Я же сказал — всё в норме. Мне уже не веришь?
— Ты не жрец, а я не дикарь, — буркнул Гедимин и тут же смущённо сощурился — это, пожалуй, было ненужной грубостью. — Хранитель переволновался сегодня. Я к нему зашёл. Ты работай спокойно…
Айзек ухмыльнулся.
— Да уж, сегодня все поволновались. Кенен даже не понял, в чём дело, когда твоя автоматика сработала. Скинуть тебе его показания?
Гедимин покосился на «щит управления» — если эту конструкцию вообще можно было так называть — и брезгливо поморщился. «Мы, с земными приборами, ещё можем фиксировать показания на отрезке времени. А в этой штуке запись не предусмотрена.»
— Там ничего странного, — Айзек кивнул на передатчик. — Пробой экрана, вспышка снаружи — и падение мощности.
— Сигма, — прошептал Гедимин, разворачивая вслед за зелёной кривой красную. — Почему никто не смотрит на сигму⁈
Сигма-излучение, записанное с дозиметра Гварзы, хаотично пульсировало, заставляя указатель вертеться во все стороны — и мгновенно угасло после пробоя. «Опять то же самое. Кипящее облако…» — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Повезло, что были слабые места. На катушках, а не в активной зоне. Значит, здесь эта дрянь тоже бывает. Мало тут своей…»
— Кипящее облако, — тихо проговорил Айзек, глядя на передатчик. — Мало мы знаем об этом явлении. Что ж, будем изучать.
Гедимин фыркнул.
— Именно этим мы и должны заниматься. А не обманывать местных дурацкими ритуалами. Хорошо, что больше не придётся туда идти. Затылок до сих пор горит. А работа простаивает.
— Не придётся? — Айзек перевёл взгляд на него и странно усмехнулся. — Если бы! Этот город Сэта ведь не единственный? И даже не главный?
Гедимин мигнул.
— Ты это к чему?
— К тому, — Айзек тяжело вздохнул. — Один Сэта забрал себе все городские благословения? А один город на отшибе забрал все благословения государства. Не удивляйся, когда придут делегации. Будем надеяться, что мирно — всё-таки мы равны Куэннам, а тут — целое Пламя…
Гедимин шёпотом помянул размножение «макак».
— Жители Шакхи не будут рассказывать…
— А то без рассказов незаметно, — Айзек криво ухмыльнулся. — Город светит так, что дозиметры зашкаливает! Жди делегаций, атомщик. Только без стрельбы, ладно?
7 день Молнии, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха
«Пора запасаться деревяшками. Остались одни мелкие обрезки, а разбирать склад не хочется,» — думал Гедимин, разглядывая вырезанную из прокалённого дерева деталь. «Нечем даже пульт прикрыть. Болтается заслонка из коры…»
— Вот такой мундштук, — сказал он вслух, перекладывая деталь на стол; надо было насадить её на цельнотянутую трубку из синего металла — она уже остыла, и Гедимин перенёс её в шатёр — но сармат думал, что это подождёт. — По образцу сэтских дудок. Странная всё-таки штука.
— Ага, — согласился Вепуат, подбирая мундштук и заглядывая в отверстия. — Вот как, значит, влияет строение челюстей… Один раз дунуть могут — сильно, куда придётся — а вот медленно выпускать воздух, вытянув губы в трубку… Ну да, откуда у Сэта настолько мясистые губы…
— Долго дуть и не надо, — отозвался Гедимин. — Один раз с силой растянуть стеклянный пузырь — больше ему не нужно. А будет нужно — подогреть и дунуть ещё раз. Они должны справиться. Если эта технология их вообще заинтересует…
Вепуат, отложив недоделанную стеклодувную трубку, похлопал сармата по локтю.
— Вот вечно ты волнуешься раньше времени! Пойдём покажем им твои стеклянные штуки. Ты вчера ничего стеклянного не видел? А было бы — обязательно наткнулся бы. Значит, они так не умеют. Пойдём покажем!
Гедимин резко качнул головой. «Стеклянные штуки» всей кучей лежали в дальнем ящике стола; сармат на всякий случай его застопорил, чтобы открыть можно было, только выломав. Там же лежало и вчерашнее почти готовое зеркало; Гедимин мельком подумал, что на нём можно было бы опробовать резку раскалённым ножом — за неимением лучевых резаков и алмазной крошки аборигенам придётся справляться как-то так… но, оборвав мысль на середине, тихо вздохнул и повернулся к выходу.
— Идём уже.
«Со вчерашней беготнёй даже образцы асбеста не изучил. А тут ещё ты со своими „трилобитами“…» — думал Гедимин, со сложенной стойкой под мышкой поднимаясь на соседний холм. Гравий блестел в свете фонарей — выпала роса; особенно ярко блестели наполненные чаши туманников.
— А я вот думаю… — начал было Вепуат у самого разлома, но Гедимин толкнул его в спину, и сармат шагнул вперёд — и тут же остановился.
— Смотри!
Гедимин замер рядом с ним, растерянно мигая.
Сначала он подумал, что кто-то вымазал церой кончики скальных зубцов и подсветил кратеры. Может, это и было так, но светилась не только цера. Ветвящиеся линии тянулись, пересекая валы и пронизывая кратеры, и над ними поднималось неяркое красноватое свечение. Гедимин сунул в световой поток дозиметр и шёпотом помянул уран и торий. Из-под земли текла чистая «сигма», распространяясь по непонятно из чего сделанным каналам. Сигма-сканер, как и следовало ждать, показал только рябь, натянутое над линией защитное поле — волнистые красные разводы.
— Что там? Что? — нетерпеливо спросил Вепуат, заглядывая в экран. — Вчера его не было!
— Угу, — сармат опустил прибор. Стрелка под экраном дозиметра указывала чётко на ближайший город Сэта — и у Гедимина было ощущение, что все странные линии сходятся к нему же.
— Красиво, — Вепуат, сделав шаг в сторону, огляделся по сторонам. В мешке на его плече уже возились, недовольно хрюкая, «трилобиты». «Плюс двадцать два,» — Гедимин покосился на термометр. «Что-то не то здесь с погодой.»
— А так даже удобнее, — ухмыльнулся Вепуат, вытряхивая животных из мешка. — И фонари не нужны. Если только «трилобиты» не испугаются… А нет, не боятся.
Животные, сделав по кругу над ближайшими кратерами, опустились на расправленные перья Вепуата. Сармат щёлкнул по броне — они втянули крылья и подобрали хоботки.
— Давай тогда работать. Вкопай кость неглубоко, плоским местом кверху, — пусть пробуют бить с налёта.
— Драться учишь? — Гедимин недовольно сощурился. — С кем? Они кому угодно на один удар копьём.
Вепуат ухмыльнулся.
— Посмотрим. Во-он там вкопай кость — как раз им место для разгона…
…Первые Сэта на «трибунах» появились сразу же — не успел Гедимин выставить «трилобитовую» мишень, как в кратерах вдобавок к красным огням загорелись жёлтые. Сармат уставился на кость с плоским верхом, будто впервые её видел, — уши и затылок неприятно жгло. «После вчерашнего спектакля — хоть в разлом не выходи,» — думал он, угрюмо щурясь. На красные подземные линии он старался не смотреть вовсе — от их вида просыпалось неприятное ощущение, что, возможно, спектакль был не совсем спектаклем.
«Трилобит» не спешил атаковать мишень — он подплыл к ней медленно, высунул хоботок, обнюхал её, попытался прикусить…
— Heta! — крикнул Вепуат и защёлкал по броне, подзывая животное на руку. Гедимин невесело ухмыльнулся. «Видимо, не боевые. Кто-нибудь видел боевых трилобитов?»
…Кость вылетела из рыхлого пепла и застучала вниз по склону. Гедимин спрыгнул за ней, но она, не задержавшись на спуске, отрикошетила от камня и ушла под скалу, впившись в пепел. «Как только „трилобиты“ себе щитки не ломают…» — покачал головой сармат, оценив силу удара.
Он выбирался с найденной костью из-под скалы, когда услышал с возвышенности трескучую речь. Говорил Вепуат — его голос Гедимин узнавал и в такой модификации. Взлетев на вал, сармат увидел Сэта — «инженера» из цеха «асбестообработки» с браслетами из цветных шнуров. Рядом с ним стоял кто-то из жрецов — Гедимин опознал его по цветной набедренной повязке и нагрудному украшению из миниатюрного черепа. «Черепушка, похоже, от нхельви,» — мелькнуло в голове; сармат неприязненно сощурился и шагнул к Вепуату.