— Интересно, возможен ли обратный процесс… — сармат разглядывал раствор. В кювету, не прикрытую защитным полем, свободно проникал воздух, но из жидкости ничего не выделялось — и сканер, отобранный у Вепуата, это подтвердил. «Реакция завершилась. Большая примесь „молнии“, ненасыщенный раствор… Попробовать выпарить?»
— Прикрой респиратор, — предупредил Гедимин Вепуата и сам сдвинул лицевую пластину — вдохнуть мелкую каплю «жидкой молнии» ему совсем не хотелось. Над кюветой свернулось в трубку защитное поле; сармат подсунул под неё поддон с кейеком и отодвинулся, пристально наблюдая за раствором.
Первые минуты ничего не происходило — стекло прогревалось медленно, температура жидкости долго не менялась. Потом над раствором появился белый пар, и Гедимин услышал треск микроразрядов. Раствор помутнел. Пар пошёл гуще. Сармат ждал бурного вскипания, но его не было. «Так и будет испарять… Ну, тем лучше. Выйдет лишняя „молния“ — посмотрю, как поведёт себя насыщенный раствор.»
Он поднялся из-за стола. Под приподнятым пологом что-то пискнуло — нхельви, как обычно, влезли, куда их не звали. Гедимин не обратил на них внимания — от опасной зоны внутри шатра зверьков отделяло защитное поле.
— Смотри! — Вепуат на секунду отвлёкся от записей трансформации. — Вот оно, различие между двумя ритуалами. У первого Сэта были вот эти соединения между нитями… ну, аксоны, — видишь их? Они соединяли всю эту штуку. А у второго они почти все болтались оборванными. Видимо, длины не хватило, когда волокна разошлись. У него развалилась нервная система! Поэтому он ничего не соображал. Вовремя ты собрал его в кучу! Видишь — как всё сцепилось обратно, он сразу превратился…
— Разборная нервная система… — Гедимин тяжело вздохнул. — И как оно такое может существовать⁈
Вепуат пожал плечами.
— Я, так-то, не биолог. Только сборщик данных. Ну, такие вот данные. Работаем с тем, что есть.
Гедимин угрюмо сощурился, но промолчал. «Интересно, что узнает Ассархаддон из своих образцов. Будет там что-то про возможность распадаться на волокна? И в чём она должна кодироваться?»
Он повернулся к подогреваемой кювете и растерянно мигнул. Жидкости почти уже не осталось. Дно ёмкости покрывал ровный блестящий слой серебристого металла, окутанного отходящим паром. На долю мгновения в металле чётко отразилась ладонь сармата, занесённая над кюветой.
— Уран и торий!
— Что? — Вепуат, вздрогнув, приподнялся над столом. — Что-то не задалось?
— У нас есть мифрильная амальгама, — выдохнул Гедимин, быстро проверяя записи анализатора. — И её свойства очень… Смотри сюда!
«Жидкая молния» уже испарилась, и сармат снял кювету с «горелки» и тронул пальцем высохшую металлическую корку. Она была очень ровной — атомы, освободившись от связи с органическими молекулами, осели равномерным тонким слоем. «Это всё ещё мифрил,» — отметил Гедимин, глядя на анализатор. «Здесь все компоненты, и кеззий… кеззий перемешан равномерно. Видимо, при возгонке молнии…»
— Ух ты… — Вепуат поднёс к кювете руку и уставился на отражение в мифриловом зеркале. — Ещё лучше, чем тот расплавленный металл. Почти как промышленный образец… А ведь, если это мифрил — его можно сунуть в реактор?
Гедимин качнул головой.
— Сначала — всё проверить. Сделать образец, облучать не менее месяца… Вот не думал, что «жидкая молния» растворит мифрил. Я же вроде ставил опыты…
— Может, не ставил. Или ставил с чем-то другим, — Вепуат равнодушно пожал плечами. — Тут столько всего странного — можно было и перепутать. Проверь по записям, если сомневаешься… Слушай, а как эту штуку заливать в стеклянный пузырь?
Гедимин, уже освободивший стол для миниатюрной плавильной печи, раздражённо сощурился.
— Пробить, дать остыть, залить, подогреть. Ртом не дышать!
«И открыть воздуховоды для усиления тяги,» — закончил он про себя, наполняя печь остывшим до красного свечения кейеком. «А на выходе воткнуть конденсатор. „Жидкая молния“ ещё пригодится.»
8 день Жизни, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
— Дай-ка сюда руку, — деловито сказал Айзек, положив на пульт ампулу и пустой кровезаборник. Пульт — костяная рамка, с передней стороны забранная пластиной из соединённых кусков коры — был намертво застопорен, проще было выломать рычаг, чем заставить его привести что-то в движение, и Айзек ничего не опасался. Гедимин по старой привычке недовольно сощурился, но вспомнил про стопоры — сам же их и делал — и, на всякий случай прикрыв реактор защитным полем, отодвинул щиток на запястье и вскрыл рукав. Обнажённой кожи коснулся холодный воздух, а следом — тёплые фантомные щупальца, тонкие, как нити.
— Сначала пробы, — Айзек прикрепил к запястью Гедимина кровезаборник. — Напомни вечером Вепуату — пусть соберёт свои дроны и отнесёт в машину.
Гедимин поморщился.
— Надоело мне ему говорить. Он хочет, чтобы они отрастили перья. Вы с Гварзой командиры, вы и прочищайте ему мозги.
Кровезаборник, пискнув, отвалился в подставленную ладонь. Капля крови в маленьком проколе, задрожав, втянулась обратно под кожу, отверстие закрылось. «Регенерация в норме,» — Гедимин довольно хмыкнул.
— А это что за дрянь? — спросил он, глядя, как Айзек выдавливает содержимое ампулы ему под кожу. Сармат не чувствовал ничего, даже слабого холода от вытекающего раствора. «Значит, не флоний. Его и не захочешь, так почувствуешь.»
Айзек усмехнулся.
— Дрянь или нет — посмотрим по результатам. Медикаменты от «Тория». Вроде бы помогают… от бредовости мироздания, осознания бессмысленности и тому подобного.
Гедимин невесело хмыкнул.
— И от дурацких местных традиций?
Он вернул на место щиток брони. Невидимые щупальца отдёрнулись. Сармат удивлённо мигнул. «Чего это он? Нематериальный же… А, точно. Ипроновые пластины. Интересно, если отдёрнуть не успеет, и его прищемит, — ему будет больно?»
Волокна, прижатые к вискам, на долю секунды сильно нагрелись.
— Ясно, — прошептал Гедимин, прижимая палец к обожжённому виску. — Как ты в реакторе на ипрон не наматываешься? Мало ли, аварийный сброс…
Щупальца «мигнули» в пределах десятка градусов и исчезли.
— О чём вы там? — спросил Айзек, с любопытством глядя на Гедимина. Его височные пластины были приподняты, но он, похоже, ничего не чувствовал — хранитель «говорил» направленно с Гедимином.
— Его можно прищемить куском ипрона, — сообщил ремонтник и криво ухмыльнулся. — Но лучше так не делать.
Айзек пожал плечами.
— У всех свои уязвимости… Ладно, иди. Про дроны не забудь!
…Вепуат сердито сузил глаза.
— Ну какая может быть опасность⁈ Там растёт обычная местная флора. Чем она может растворить стекло, если ксенофтор его не растворяет⁈
Гедимин сощурился в ответ.
— Нужны образцы и опыты с образцами, — в третий раз повторил он, угрюмо глядя на разведчика. — Образцы всего, что может быть положено в эти сосуды. Пока не установим, что стекло не растворяется — местным его не показывай!
Вепуат раздражённо вздохнул.
— Вот вечно ты упрёшься на ровном месте! Сто раз же проверяли. И сейчас ты ещё раз проверил. Стекло химически устойчиво! Откуда у флоры Сфена Огня возьмётся аналог плавиковой кислоты⁈ Тем более, мать моя колба, у флоры пищевой⁈
— Мифрил тоже был химически устойчив, — буркнул Гедимин. — Пока не проело экран над реактором. Без опытов с образцами говорить не о чем.
Кто-то под дверью громко хмыкнул и, протянув руку, откинул полог вместе с защитным полем на пороге.
— Кет и Хепри заняты делом? Зрелище редкое, но приятное, — хмуро сказал Кенен Гварза, ставя на стол закрытый контейнер — земной, из химически стойкого фрила. — Айзек забыл отдать.
— Что это? — спросил в спину уходящему Гварзе Вепуат. Гедимин, досадливо щурясь, приподнял крышку.
— Образцы, — донеслось с улицы. Гедимин посмотрел на содержимое и еле слышно хмыкнул.
— Я думал, Айзек ими займётся.
— Айзек решил, что это по нашей части, — Вепуат вынул из контейнера лоскуты белой, желтоватой и серебристой ткани, проложенные прозрачной скирлиновой плёнкой. — А, вот тут записка. Смотри-ка, на бумаге.
«Тесты с Би-плазмой — ноль. Тесты с сарматами — ощущения сносные, 60 часов — повреждений не обнаружено. Гедимину и Вепуату — проверить по своей части,» — прочитал Гедимин.
— На ком они, интересно, ставили опыты? — Вепуат оглянулся на полог, снова прикрытый защитным полем. — Гварза, я смотрю, себя не жалеет… Значит, Айзек думает, что из асаана можно и для сарматов делать одежду? А хватит нам асаана-то? Вон, Сэта живут на нём — и то каждому досталось по узенькой тряпочке…
Гедимин, не слушая его рассуждения, раскладывал образцы по пробиркам и кюветам. Долговременные опыты следовало начать прямо сейчас, чтобы четыре часа «прогулок» по Сфену Огня не пропали даром. «Проверить на прочность — на растяжение и истирание,» — думал сармат, наматывая желтые, белые и серебристые нити на струбцину. Пару витков они выдерживали, не взрываясь, — и вот на эту «устойчивость» их тоже следовало проверить.
… — Чего они там опять? — Вепуат оглянулся на лагерь аборигенов и недовольно сощурился. Гедимин озадаченно хмыкнул. Ничего необычного там не происходило — «солдаты» Скогнов, как всегда, вместо патрулирования холма сбились у полевой кухни и что-то обсуждали. В центре их круга светился посох стража; в неярком сиянии Гедимин разглядел силуэт гигантского богомола.
— Политинформация, — сармат криво ухмыльнулся. — Наверное, про Сфен Огня. Хассинельг, небось, рассказал, как попал в плен…
— Надеюсь, им там разъясняют, что к разлому лучше не лезть, — буркнул Вепуат и резко отвернулся. Гедимин снова мигнул.
— Им-то с чего туда лезть? Они охраняют лагерь. Ладно — Хассинельг, он знал, что может удрать…
— И то не вышло, — отозвался Вепуат. — Пойти бы к ним — но, пока там Гор, всё без толку. Грёбаная креветка!
Гедимин удивлённо покосился на него — Вепуат снова сильно разволновался, по мнению ремонтника, на пустом месте… и от этого самому Гедимину становилось неспокойно. Он ещё раз оглянулся на шатры — Скогны, закончив «политинформацию», потянулись за мисками с варевом, белый посох куда-то пропал… «Может, они собираются, как посветлеет, уехать к себе в город,» — подумал Гедимин, отворачиваясь от лагеря. «Пора бы. Думал, им быстрее надоест.»