Гедимин поморщился.
— Кому видно? Местным? Ты что, не слышал — нам запретили чему-либо их учить. Мне что, из-за стекляшек драться с Гварзой?
Вепуат криво ухмыльнулся.
— Я помогу, — пообещал он, глядя Гедимину в глаза. — Оно того стоит. Так что насчёт фирменного знака? Клеймо я сам вырежу — тут где-то были деревяшки.
Гедимин пожал плечами.
— Ну, режь «трилистник». Раз мы его всюду пихаем. Всё равно местные не знают, что он значит на самом деле.
«И всё равно все твои чашки и фляжки дальше печи не уйдут,» — закончил он про себя. «Отработаю производство зеркал и дутой посуды — и пущу все эти цацки на шихту.»
…«Жидкая молния» испарялась медленно. Гедимин видел, как она, слабо искря, стекает по змеевику конденсатора. Он смотрел на поверхность, постепенно из жёлтой становящуюся сероватой; через час все составляющие мифрила должны были осесть, распределившись по стеклу ровным слоем.
— Положить его в лужу раствора — было бы ровнее, — вслух подумал он. — Но испаряться будет с искрами. Будут пузыри, весь слой собьётся.
— Угу, — отозвался Вепуат, вынимая из тисков кусочек прокалённой древесины. На чёрной поверхности виднелся старательно вырезанный символ радиационной опасности.
— Теперь его на рукоятку… — разведчик перебрал выложенные на стол тонкие трубчатые кости, попробовал их пальцами на излом и отложил все, кроме одной. — И завтра можно будет опробовать. Это для крупных вещей. А на мелких… может, когтем выцарапать?
— Можно, — согласился Гедимин, думая о том, что к моменту переплавки у него наберётся много вторсырья. — Точка по центру, по кругу — три ломаные линии. Как растительный орнамент… Ты что там, бусины собрался клеймить?
Вепуат хмыкнул.
— Бусина бусине рознь… А вот если к горячему стеклу прижать кусок гзеша — полимер испарится, а краска останется?
Часть 1611–16 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени — Сфен Земли, город Тогот
11 день Кислоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
— Заряжается?
Айзек с любопытством заглянул в зеркало-«монитор».
— Долго ему ещё?
— Часов шестьдесят-семьдесят, — ответил Гедимин, вглядываясь в оттенки тёмно-синей пластины. Он старался слишком часто на неё не смотреть, иначе меняющиеся цвета сливались в один.
— По цвету определил или всё-таки проверял? — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Не знаю, как ты различаешь цвета в такой темени. Придётся сидеть тут с фонарём… Эй, а если посветить в зеркало, свет по цепочке передастся внутрь?
— Монитор засветишь, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Тогда точно ничего не увидишь. Я вынимал накопитель для проверки. Заряжается.
— Отлично, — Айзек сел к «монитору». — Вот даже не знаю, выходить тебе наверх или нет?
Гедимин мигнул.
— Чего?
— Кислотный дождь, — Айзек кивнул куда-то вверх. — Калиг что, к тебе не захо… А, верно. Не заходил и зайти не мог. С утра нас польёт кислотой. Говорят, несильно. Но купола мы на всякий случай выставили.
«А. Значит, Текк’ты до вечера точно не явятся. Хотя — какое им, подземным, дело до кислоты с неба?» — Гедимину стало слегка досадно. «Очередной незапланированный простой. И сколько их ещё будет…»
— Пойдёшь наверх — купол не ставь, — попросил Айзек, отворачиваясь к «монитору». — Обкатаем сооружения в естественных условиях.
— Это же даже не сооружение, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на стены из спрессованного гравия. Кислота сюда вряд ли могла протечь — если уж обычные равнинные ливни не добирались…
— Хоть респиратор прикрой, — обречённо пробормотал он, выбираясь из туннеля под покрытое трещинами небо. Они уже вспыхивали — то жёлтым, то зелёным, то ядовито-розовым. Лагерь притих. Гедимин посмотрел на стоянку аборигенов — все их шатры и повозки остались на месте, прикрытые облезлыми шкурами, но сами существа куда-то спрятались. Над лагерем сарматов и вставшим чуть поодаль бронеходом белели многослойные защитные купола. Гедимин покосился на ангар душевой — кто-то прикрыл лючки, защищая внутренние помещения от едких газов и жидкостей. Он прошёл чуть дальше и увидел в свете розовой вспышки второй ангар. Сигма-сканер «нашёл» внутри два силуэта в тяжёлых скафандрах и множество других, меньшего размера.
«Ясно,» — Гедимин по привычке проверил, как закрыты лючки, и нехотя кивнул — вроде бы опасности для жителей барака не было. «Вепуат там. Трилобиты… а, вот они. Под защитным полем. М-да, в такой тесноте не полетаешь…»
Яркая жёлтая вспышка прервала его невнятные мысли. Сармат огляделся по сторонам. «Все в безопасности. А мне-то куда?»
Он шагнул к бронеходу, вспоминая, что из экспериментальных образцов лежит там, а что — в шатре. Череда ярко-розовых вспышек осветила защитные поля, и сармат остановился и помянул про себя уран и торий. «Гедимин, ты идиот! Стой, где стоишь. Как раз случай собрать все фракции ливня, а не только итоговый продукт!»
Минуту спустя, когда с неба упала первая капля, он уже стоял, обёрнутый защитным полем с головы до ног, над трёхметровым «поддоном», сооружённым из того же поля. «Поддон» прикрыл собой пару туманников; остальные блестели поодаль, освещаемые частыми вспышками, и Гедимин вполглаза за ними приглядывал. Растения тоже подготовились — из их «чаш» капала вода, вытесняемая выработанной слизью. «Они рассчитывают выжить,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Редкая приспособляемость у местной флоры…»
Ещё секунда — и холм накрыла шипящая завеса. Под ноги сармату стекала пена, гравий даже слегка нагрелся, тут и там что-то бурлило, испускало пар и потрескивало, будто обугливаясь. На дне «поддона» плескались лужицы серой маслянистой жидкости. Рядом бурлили «чаши» туманников, выливая остатки воды пополам с дымящейся слизью.
Дождь быстро стихал — сплошная завеса сменилась редкими струями, а потом и отдельными каплями. Гедимин, покосившись на небо, быстро скатал «поддон» в маленький плотный шар. Серая жидкость подъедала поле изнутри, но довольно медленно; её набралось чуть больше полулитра. «Потом подумаю, во что перелить,» — мелькнуло в голове сармата. «Чёрный песок она, кажется, не растворяет…»
Небо сверкнуло зеленью, и Гедимин вскинул генератор защитного поля, растягивая перед собой ещё один «поддон». Вовремя — через пару секунд «кислота» (или «щёлочь») лила стеной. Со всех сторон шипело и трещало, туманники извергали слизь, как миниатюрные вулканы, «поддон» быстро наполнялся мутной белой «водой». Гедимин посмотрел под ноги — на камнях из-под бурлящей пены проступала пористая красно-рыжая корка.
Времени ждать, пока она просохнет, не было — сармат едва успел сгрести два десятка мелких камешков, свернуть «поддон» с полулитром белой жидкости и выставить новый под порозовевшее небо. Защитное поле поверх скафандра слегка подтаяло; Гедимин поставил его на непрерывную генерацию, проверил временные «контейнеры» с образцами и замер на месте, глядя на потоки с неба и пар с земли. Снова зашипело, гравий под ногами потеплел. Гедимин покосился на рыжую корку и увидел, как она плавится, вскипает и оседает иссиня-чёрным налётом. Образцы ещё шипели в его руках, когда он кидал их в «мешок» из защитного поля. Странная тишина заставила его выпрямиться. С неба уже не капало, только наверху что-то часто вспыхивало и тут же гасло.
«Четвёртый заход,» — Гедимин скатал «поддон» в шар и прикрепил к броне. Эта жидкость была почти прозрачной, но на просвет отдавала красноватым. Сармат установил пустой «поддон» и снова стал ждать. В этот раз затишье продлилось минут пять, и с каждой минутой усиливался ветер, заставляя Гедимина изменять форму «поддона» — из плоского всю жидкость выдуло бы.
Этот ливень был сильнее трёх прежних — «вода» обрушилась с неба стеной. Сармат не видел даже дальнего края «поддона» в трёх метрах от себя — но наполнялась ёмкость быстро. «Прозрачное, с синим отливом,» — машинально отметил он. «При такой интенсивности литра два наберётся.»
Он перевёл взгляд на ближайший туманник и растерянно мигнул. «Гриб», переполненный слизью, больше не дымился и не булькал. Дождь смывал лишние выделения и наполнял чашу. Пару секунд Гедимин удивлённо наблюдал за растением, потом выставил руку под дождь и шёпотом помянул спаривание «макак». «Вода! Обыкновенная вода. Смывает химикаты и размывает осадки. И тогда после кислоты шёл обычный дождь… Стой! Прошло всего три фазы. Где ещё четыре?»
Дождь затянулся на полчаса. Гедимин убрал «поддон», проделал временный шлюз в защитном куполе, нашёл в шатре пустые ёмкости из чёрного стекла, разлил по ним собранные жидкости… Через полчаса он высунулся наружу — дождь ещё лил, и к тому же усилился ветер. Сквозь шум воды доносились голоса аборигенов и скрежет перетаскиваемой по камням бочки — у обрыва уже устроили водосборный жёлоб, теперь к нему тянули подходящую ёмкость. Невдалеке зашевелился гравий, из него выглянул пластинчатый горб, отряхнулся и высунул лапы — плоский зверь выбрался из укрытия. Гедимин еле слышно хмыкнул — эти существа в оценке опасности обычно не ошибались, видимо, все «интересные» химикаты на сегодня уже пролились. «Какой-то короткий вышел дождь,» — думал сармат, выходя (уже без защитного поля) к лагерю аборигенов. «А я думал собрать все семь фракций…»
— А, вот ты где, — из дождя вынырнул ухмыляющийся Вепуат. — Где был? В лаборатории? Нашёл что-нибудь новое?
— Образцы трёх кислот, — буркнул Гедимин. — И два продукта реакции. Что, дождь кончился? Или днём будет продолжение?
Вепуат качнул головой.
— Нет, на сегодня всё. Коротенький такой катаклизм. Видел — местные не раскладывали с утра шкуры? Они, похоже, знали, что никакого порошка сегодня не соберут.
Гедимин посмотрел себе под ноги. От чёрного осадка не осталось и следа — его размыло в молекулярную пыль. «То ли это вещество ни на что не годится, то ли с ним просто незнакомы,» — думал он. «Кто бы вышел его собирать — посреди кислотного дождя⁈»