— Мать моя пробирка… — обречённо пробормотал Гедимин. «Лучше бы я двадцать куэннских печей починил, чем это…»
…Над полевой кухней склонились двое Текк’тов. Один, зажав между челюстями мешок с едой, мял его и встряхивал, выжимая пищу себе в глотку. Другой уже открыл пасть, и пустой куль выпал на землю, под ноги вытаскивающим его Скогнам.
«Отработали? Видимо, приползли сразу после нашего с Айзеком ухода,» — подумал Гедимин, подняв руку в приветственном жесте. Змеи не ответили — один усердно тряс головой, другой уже закапывался в скалу.
Через пару минут Гедимин стоял с сигма-сканером у обрыва, смотрел на экран и недоумённо хмурился. Со вчерашнего дня Текк’ты заглубились в породу от силы на метр, и то не по всему периметру пещеры. Сармат пересчитал куски смятого камня, разбросанные по коридорам, — никто не сгрёб их в кучу, даже не дотолкал до той, что уже громоздилась в главном корпусе. «Если они работали вдвоём, только рыли, и никто им не мешал…» — Гедимин прикинул про себя обычную выработку и недовольно сощурился. «Выходит, они работали часа два. А после еды они к работе не возвращаются… М-да. Что-то с ними непонятное. Вот и вчера копали кое-как… Может, из-за облучения? Надо спросить, насколько оно им мешает. Может, растянуть под землёй экран?»
…Тонкие тёплые волокна обмотали Гедимина ещё до того, как он пробрался под защитный купол. Сармат едва заметно ухмыльнулся.
— Как ты здесь? Вроде всё в порядке?
Сирена молчала, купол не горел — и Гедимин с облегчённым вздохом навалился на крышку люка и едва не вытолкнул её к самому защитному полю — камень по влажному гравию катился неожиданно легко. Снизу донёсся призывный свист.
— Вернулся? Живой? — Вепуат, увидев Гедимина, облегчённо вздохнул. — Надолго вы там застряли. Что нового?
Гедимин поморщился.
— Сказали, что мы паршивые жрецы. Мало ритуалов, города благословляем не те… Через пару дней с Айзеком едем в Тогот.
Вепуат коротко присвистнул.
— Тогот? Где Скогны живут? А мне с вами можно?
— Если только Айзек тебя возьмёт вместо меня, — отозвался Гедимин, проводя ладонью по корпусу реактора. — Или вместо себя. Установку нельзя бросать без присмотра. Мало ли, какой Гварза сюда полезет…
Вепуат вздохнул.
— Жаль… А что у тебя вот тут? Щитка не хватает?
Гедимин, досадливо щурясь, прикрыл плотнее пластины обшивки над пустой нишей.
— Новый сделаю.
…Тонкие волокна сплелись на виске поверх фантомного ожога. Боли Гедимин не чувствовал — только мягкое тепло. Перед мысленным взором навязчиво всплывала картинка — то ли круглый реактор, то ли свернувшийся зверь. Пару раз Гедимин отогнал её, но, опомнившись, сосредоточился на ней и мысленно связал её с остаточной болью в виске. Волокон поверх ожога стало больше. Картинка перед глазами расплылась, вытягиваясь по всем направлениям, — теперь «зверь» представлялся не соразмерным с сарматом, а гигантским. Гедимин еле слышно хмыкнул.
— Говоришь, это из-за того, что он очень мощный? Навряд ли. Я думаю — он привык общаться с Куэннами. А они бронированные. Пока панцирь пробьёшь…
Волокна на виске «мигнули», чуть потеплев. Перед мысленным взором мелькнуло что-то вроде многопалой конечности с зубцами на каждой фаланге. Гедимин попытался достроить полный облик, но картинка утонула в зеленовато-белесом свечении.
…На окраине было тихо. Гедимин вышел к обрыву, посмотрел на сигма-сканер, покосился на дозиметр и в недоумении пожал плечами. «Не вернулись. За день отработали два часа вдвоём. А излучение не такое уж сильное. Ничего не понимаю.»
В лабораторном шатре остывала плавильная печь. Вепуат с довольной ухмылкой рассматривал миниатюрные костяные формы и остывающие в поддоне фрагменты цветного стекла. Гедимин взглянул на них и удивлённо мигнул.
— Зелёно-жёлтый, фиолетовый и рыжий — помню. Синий и зелёный — откуда?
— Ксеносульфаты, — ухмыльнулся Вепуат. — Та серая жижа, что ты насобирал в дождь, — она немного растворяет рэссену. При хорошем нагреве, конечно… В расплаве оно потом доокисляется — и вот, переход от зелёного к синему. Надо, конечно, с ним ещё поработать…
«Ксеносульфат рэссены» — просигналил анализатор, направленный на зелёную стекляшку. «Ага. Вепуат добавил ксеносеру,» — Гедимин проверил список элементов и сдержанно хмыкнул. «Вепуат теперь химик. А мы с Айзеком… мы с Айзеком — жрецы. Мать моя пробирка…»
— Что это вообще такое? — он заглянул в миниатюрную форму — четырёхугольник с симметричными выступами на дне. — Бусины?
— Пуговицы, — ответил Вепуат и почему-то смутился. — Пока что плоские. Видишь, по два отверстия? Вот только… тут принято застёгиваться на ремешки. Пуговицы с ушками им были бы удобнее. Надо мне подумать… Может, ушки сделать проволочные? Широкие такие, чтобы не прокручивались?
Гедимин мигнул.
— У местных же есть пуговицы. На кой им ещё? — он увидел, как Вепуат недовольно щурится, и махнул рукой. — Согнутые полоски. Из рэссены или кости. Можно вбить в горячую массу. Застынет — будут держаться.
— Ага, — глаза Вепуата посветлели. — Попробую. Мелкие такие цацки. Никогда они мне не давались.
Гедимин придвинул к себе штатив с пробирками, посмотрел на ёмкость с серой жижей. «Растворяет рэссену при нагреве. В дождь нагрева не наблюдалось…»
— Ульсену растворять пробовал? — спросил он.
— Не нашёл, — отозвался Вепуат. — У тебя тут всё запрятано. Хотел попробовать ксенолитий, но подумал — реакция будет бурная. Взорву что-нибудь, ты расстроишься…
…Реакция, и правда, выдалась бурная — пар бил в вытяжку, крупные капли сбегали по охлаждённому змеевику, к колбе из чёрного стекла нельзя было притронуться. Гедимин сквозь защитное поле следил за продуктом реакции — ещё одно незнакомое соединение капало из змеевика, и с этим веществом тоже предстояло провести несколько опытов.
— А я вот подумал, — заговорил Вепуат, выглядывая из-за вытянутого купола. — Асаан — жёсткий и прочный. Гзеш — эластичный… ну, и тоже прочный. Но легкоплавкий. Если асаан пропитать сешем — ну, как ткань пропитывают — станет он эластичнее? А что будет с плавкостью?
Гедимин пожал плечами.
— Эластичнее? Скорее всего, станет. Плавкость? Сеш при нагреве стечёт, асаан останется… Можно проверить, но навряд ли будет что-то интересное.
Он заглянул в ящик стола — там в отдельных ячейках лежали вываренные полоски некрашеного гзеша и сырой сеш. «Попробовать и так, и так,» — Гедимин отделил небольшой фрагмент от каждого образца. «И с разными видами асаана. Ставить опыты — так уж ставить. Вепуат присмотрит.»
…Из-за приоткрытого люка донёсся негромкий голос Гварзы. Гедимин угрюмо сощурился, покосился на реактор — может, сразу заэкранировать?..
— Гедимин, что с накопителем? — деловито спросил Айзек, спускаясь в бункер. В руках он держал разукрашенный излучатель.
Гедимин кивнул на монитор — в углу зеркала хорошо просматривался ярко-зелёный луч, упирающийся в потемневшую пластину.
— Заряд неполный, но на эксперимент хватит.
— Кенен, спускайся, — позвал Айзек. — Надо тут всё заэкранировать. Гедимин будет облучать, а я прослежу за нашим кольцом. Экраны на тебе.
Гедимин, отойдя в сторону, смотрел, как в туннеле растягиваются полотнища защитного поля. За экранами он следил больше по привычке — ничего интересного в них не было. Его занимал скафандр Гварзы — особенно положение височных пластин. «Пока всё плотно пригнано,» — думал он. «Хоть бы в этот раз хватило ума не донимать хранителя! Не знаю, из-за чего они не ладят, но что не ладят — это факт.»
— Кольцо стандартное, для передающей сборки, — Айзек показал Гедимину ярко-красный «стеклянный» обруч. — Заряжать будем до неполного насыщения — на девять десятых.
— Запуск откуда? — спросил Гедимин, примеряясь к излучателю. Аппарат был слишком маленьким и лёгким для сармата — проектировали его для филков…
— Из малой шахты, разумеется, — ответил Айзек. — Мы с Кененом запустим. Выброс пройдёт на высоте, над долиной, тебя достать не должен, но если что почуешь…
Гедимин кивнул.
— Гварзе надо бы стоять снаружи, с дозиметром, — недовольно сощурился он. От установленных экранов донеслось насмешливое фырканье.
— Кет, иди работать! Что кому надо — без тебя разберутся.
Айзек опустил кольцо в углубление «постамента», свёрнутого из защитного поля.
— Буду его проворачивать. На полоборота — туда и сюда, — вполголоса пояснил он. — Ну что, начинаем?
— Tza tatzqa kendeka den una, — отрывисто проговорил Гедимин, поднимая излучатель. Маятники закачались. Ещё секунда — и ослепительный зелёный луч на мониторе погас, сменившись рассеянным свечением.
— Ter — du — un! — закончил отсчёт, чуть повысив голос, Айзек. Гедимин сдвинул массивную пластину, выворачивая альнкит накопителем наружу. Со стороны твэлов встал, развернувшись, временный экран — часть реакторной обшивки.
Полунасыщенный накопитель сильно потемнел; Гедимин всмотрелся в стеклянистую поверхность, выискивая неоднородности. Там, где пластины касался луч, она была темнее; энергия распределялась постепенно, передаваясь от ячейки к ячейке. «При равномерном облучении такого не будет,» — успокоил себя Гедимин. «Это мы форсировали события.»
Он снова поднял излучатель, «выжимая» энергию из синего «стекла» в красное. Со стороны реактора на него кто-то смотрел, но Гедимин не пытался перехватить его взгляд. Он видел только яркий зелёный луч, соединивший два накопителя, и синюю пластину, постепенно светлеющую.
— Hetatza! — скомандовал Айзек. Гедимин перехватил маятники, останавливая исходящий поток, и щёлкнул предохранителем. Свечение погасло. Синяя пластина, разряженная почти в ноль, снова провернулась, вставая на место внутри реактора. Айзек поднял потемневшее красное кольцо, взвесил его на руках и еле слышно хмыкнул.
— Всё-таки энергия материальна… Кенен, можно снимать экраны. Гедимин, следи за приборами. Что с реактором?
Гедимин взглянул на монитор и пожал плечами.