— Работает. Где Вепуат? Пусть снаружи следит за излучением. Я тут, под куполом и экранами, вообще ничего не почую.
Гварза фыркнул.
— Тебе командир что сказал делать?
Айзек толкнул его в плечо и сунул в руки накопитель.
— Ну просил же сдерживаться!.. Идём. Вепуата поставим у лаборато…
Голоса затихли. Гедимин покосился на дозиметр. Вектор сигма-излучения постепенно смещался — вслед за сарматами, невидимыми из бункера, но, скорее всего, идущими к обрыву. Гедимин хмыкнул.
— И тебе интересно? Да всё будет в порядке. Может, не с первого раза. Может, сядут мимо шахты. Но взрываться там нечему.
Он посмотрел на туннель, ведущий на поверхность. Снаружи тянуло прохладой. Светлее не становилось — в долине Элид давно стемнело.
«Семь минут прошло. Пора бы…» — додумать Гедимин не успел — снаружи что-то громыхнуло. Сердце сармата пропустило удар.
— Hasu! — выдохнул он, разворачиваясь к пульту. «Заглушить, заэкранировать — и наружу. Что они там могли взорвать⁈»
— Э-эй! — долетел издалека приглушённый голос Вепуата. — Ложная трево-ога!
— Ложная⁈ — крикнул Гедимин, приложив ладони ко рту. Пальцы слегка дрожали.
— Ага! — Вепуат, шурша гравием, подошёл к люку. — Что-то с крыльями нацелилось на дрон. Я его на всякий случай шуганул. Улетело. Оглушённое, но, может, не сдохнет.
Гедимин шумно выдохнул. Только теперь он вспомнил, что взрыв с самого начала казался знакомым — именно так взрывался на воздухе плазменный шар. «Ты идиот,» — заключил он, досадливо щурясь. «Вот сейчас бы перезапускал реактор…»
— Красиво! — крикнул Вепуат. — Такие зелёные волны в небе. Жаль, тебе не видно. Может, вы… А всё, поздно. Всё погасло.
— Купол цел? — Гедимин посмотрел на дозиметр.
— Цел, даже не мигнул. Всё поверху прошло, — ответил Вепуат. — О-ой… Ядро Сатурна! Опять местных никто не предупредил…
— Лезь сюда, — скомандовал Гедимин, ставя купол над реактором на непрерывную генерацию. — Тут два командира. Вот они пусть и объясняют всем, что это было.
…В бункере под задвинутой каменной крышкой было тихо. Вепуат устроился на матрасе, что-то чертил в свете фонаря, прикреплённого к шлему. Гедимин смотрел на монитор и задумчиво ухмылялся. «Всё-таки работа идёт. Несмотря на весь бред — работа идёт…»
13 день Льда, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
Готовый ипроновый резец Гедимин забрать не успел — на подходе к литейной станции его перехватил Айзек и заставил сдавать кровь. Через пару минут, когда наполненный кровезаборник сняли с его руки, в лабораторию вошёл Гварза, подгоняя перед собой очень недовольного Вепуата. Под мышкой Гварза держал дрон, второй был у Вепуата в руках.
— Да помню я про декомпрессию! — фыркнул разведчик, уворачиваясь от очередного толчка. — До вашего отъезда ещё пятьдесят минут. Обязательно было отрывать меня от работы?
— Работы… — повторил Гварза, брезгливо морщась, и, обогнув и Вепуата, и Гедимина по нарочито широкой дуге, скрылся в соседнем отсеке. Разведчик фыркнул ему вслед.
— А просил носить дроны на декомпрессию по-хорошему, — ровным голосом сказал Айзек, беря Вепуата за руку и прикрепляя пустой кровезаборник. — Гедимин, что у тебя там такое блестящее?
Сармат, только насадивший ипроновую иглу на рукоять и приступивший к заточке, досадливо сощурился — работать, как и следовало ожидать, не давали.
— Ипрон. Резец. Трудно точится.
Айзек мигнул. Его взгляд стал неприятно-пристальным, он даже из-за стола приподнялся, чтобы лучше видеть. Гедимин про себя помянул спаривание «макак».
— А чем ты его там точишь? У тебя что, резак сломался?
— Тут, на станции, резаков не будет, — буркнул сармат, неопределённо кивая куда-то в сторону люка. — Только местные аналоги корунда. Дрянь, а не корунд.
— А-а, — протянул Айзек, недоверчиво глядя на Гедимина. — Это ты заранее разрабатываешь… Интересный, кстати, инструмент. Под сарматскую руку…
— Рукоять можно сделать и под филка. Сам резец от этого не изменится, — сказал Гедимин, думая, что не надо было и начинать работу в лаборатории — в шатре никто не прицепился бы!
Вепуат громко фыркнул.
— Эта штука ещё долго будет на мне висеть? Нет у меня никакой эа-мутации!
В соседнем отсеке хмыкнули и что-то пробормотали, но слов Гедимин не разобрал.
…«Я трогал внутренний механизм. Даже заменял деталь,» — ремонтник невольно скосил глаз на бедро — на участок, давно закрытый новой ипроновой пластиной взамен той, что осталась в Куэннской печи. «После этого даже заработало. И всё равно я ничего не понял. Как эта штука устроена? Что была за деталь? В какой момент она перегорела? Ничего непонятно…»
Он бы, может, и не думал о Куэннских печах, отвлёкшись на что-нибудь дельное — но вокруг был Сфен Огня, над головой мелькали «трилобиты», поочерёдно тараня кость, вкопанную в пепел, и ловя на лету подброшенные камешки… Ничем не занятый мозг снова и снова возвращался к вчерашним событиям. Гедимин смотрел на свои руки и досадливо щурился.
«Трилобит» — на этот раз Подранок — с разворота зашёл на таран. Мишень с сухим костяным треском вылетела из ямки, пролетела, кувыркаясь и царапая склон, мимо красно-жёлтых скал и зарылась в стеклянное крошево. «Мать моя пробирка,» — Гедимин, досадливо щурясь, побрёл вниз по склону. «Трос к ней, что ли, привязать?»
— Набери там стекла-а! — крикнул сверху Вепуат. — Тренировка всё-о-о!
— Угу, — буркнул Гедимин, разглядывая костяную мишень. Её верхняя, приплюснутая, часть покрылась надколами, одна из трещин дошла до внутренней полости. Над кратером, как ни в чём не бывало, носились «трилобиты». Щитки ни с кого не сыпались, и на головную боль тоже никто не жаловался.
— Никто себе ничего не отбил? — спросил Гедимин, поднявшись на склон с мешком мелких осколков и треснувшей мишенью. — Эта кость по всему склону летала!
— Ага, — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Удар у них крепкий. И головной щиток тоже. Спаянный и твёрдый, как гранит.
«Трилобит», подхватив на лету камешек, вскинул хоботок и плюнул, чуть промахнувшись мимо сородича. Камень с треском отскочил от скалы. Гедимин, машинально прикинув силу удара, изумлённо мигнул. Вепуат, тоже что-то прикинув про себя, защёлкал когтем по броне. «Трилобит», подобравший было второй камешек, расслабил хоботок, выплюнул «снаряд» и поднялся над скалами.
— А вот так они обычно не делают, — пробормотал Вепуат. — Этому учат. Долго… и не у всех в итоге получается. Из моих умеет только Подранок. Остальных буду натаскивать.
Гедимин представил себе «трилобита», наполнившего внутреннюю полость камешками и плюющегося очередями, и криво ухмыльнулся.
— Ещё научи снаряд в плевке закручивать. Будет живой гранатомёт.
…Ипроновая игла оставляла на раскалённом осколке неглубокий, но чёткий след. Гедимин заглубил борозду и начертил ещё одну. Он пытался отследить, в какой именно момент свойства камня резко изменятся, но пока никаких признаков чрезмерного нагрева не было. «И как всё это объясняется с научной точки зрения…» — тоскливо думал сармат, заканчивая символ огня и глядя на стремительно желтеющий камень. «Ну вот. Плюс девяносто градусов. Без малейшей причины.»
В кювете лежал осколок, исцарапанный с одной стороны, — на нём Гедимин испытывал иглу. Если кейек «разгорался» от давления или повреждения верхнего слоя, этому камешку было впору полыхать на весь шатёр, — но температура не поднялась и на градус. Гедимин взял осколок, закрепил в тисках чистой стороной кверху и провёл новую борозду. «Если бы это вещество можно было вывезти на Землю и сдать в Лос-Аламос для изучения…»
— Гедимин! — в шатёр, откинув полог, заглянул Вепуат. — Там Текк’т. Я его послал копать, но он ждёт тебя.
Гедимин отложил камешек и поднялся из-за стола, на ходу вытирая горячие рукавицы. «Текк’т? Всего один?» — запоздало удивился он. «Даже вчера было двое…»
Текк’т, и правда, был один — лежал огромным клубком на дне «ободранной» долины. Оттуда же, со дна, он невнятно что-то прогудел. Гедимин озадаченно хмыкнул.
— Он что, ранен? Или… ему от излучения больно? Спроси!
— Не больно, — отозвался Вепуат, прислушиваясь к гудению из-под обрыва. — Это как чужой шёпот над ухом. Немного мешает, но привыкаешь. Он говорит — у тебя на сегодня только копательная работа? Никакой другой нет?
Гедимин мигнул.
— Какой «другой»? Пока не расчищена полость жилого корпуса…
Вепуат нетерпеливо отмахнулся.
— Гедимин! Это твои соображения, Текк’там они ничего не скажут… Так, постой. Он говорит… Они уже давно копают. Каждый день одно и то же. Все это видели, и всем уже скучно. Раньше ты давал лепить разные штуки. Одну, вторую, третью… и ту узкую тоже, и маленькие колпаки. У тебя есть ещё такая работа?
Гедимин резко качнул головой. Ему было что сказать о местных работниках, вот только слушать было уже некому — Текк’т, даже не меняя положения тела, погрузился в скалу, и его хвост мелькнул под соседним холмом.
— Sa hasu! — выплюнул Гедимин, растерянно глядя ему вслед — и получил от Вепуата тычок под рёбра.
— Тихо ты! Вечно орёшь на всю долину, — разведчик глядел ему в глаза и сердито щурился. — Он же ясно сказал — им скучно. И работать они не будут. Они от интереса работают, помнишь?
Гедимин мигнул. Всё, что ему было на данный момент «ясно» — что работы опять срываются по какой-то на редкость дурацкой причине.
— Скучно, мать моя колба… Можно подумать, мне тут…
Вепуат снова ткнул его под рёбра. Сармат шагнул в сторону, рассеянно прикидывая, не ткнуть ли в ответ — может, так происходящее станет понятнее?
— Они не будут работать, ремонтник, — Вепуат замотал головой. — Пока не заскучают там, в своих норах, и не решат, что тут всё-таки веселее. Или пока ты не дашь им их работу. Нет ничего, что срочно надо построить? Или не срочно, но всё равно надо? Может, второй барак? В один-то все филки не влезут…
— В ядерный могильник всех филков, — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь на дальний холм. Перед глазами желтел и пузырился стеклянный расплав.