— Уши закрой, — предупредил Айзек, отходя от сармата. — Тебе повезло, ты в наушниках. Местные затыкают уши, чем придётся, и рот держат нараспашку. На звуковом барьере — сам знаешь, как грохает.
— Угу, — отозвался Гедимин, дотягиваясь свободной рукой до наушников. Настала тишина. Сармат лежал, втиснутый в длинное седло и сверху придавленный сфалтом, и мог только ждать. Через несколько очень долгих минут Кейланн под ним зашевелился, приподнимаясь с гравия, и куда-то вразвалку побрёл.
«Он что, пешком собрал… Has— sulu!» — Гедимин уткнулся щекой в седло. Его вдавило в чужой панцирь так, что крепления захрустели, уши от резкого рывка заложило, и он даже не успел сглотнуть, как второй рывок подбросил его ещё выше. Краем глаза он увидел, как разворачиваются широкие пластинчатые крылья, закрывая остатки обзора. Кейланн завис в воздухе, плавно выгибая спину. Ещё секунда — и крылья резко сложились, а Гедимина растянуло вдоль седла так, что едва не полопались ремни креплений. Выступы седла прикрывали пальцы, вцепившиеся в костяной поручень, но ветер всё равно хлестал их, и сармат чувствовал, как его тянет назад. Резкий вираж бросил его вбок — на пару сантиметров, на большее эластичности ремней не хватило. Ещё один рывок — вертикально вверх… Что-то упёрлось в пальцы — Гедимин рефлекторно выпустил когти. Втянув их, он снова повис на спине Кейланна. Голова кружилась.
Кейланн содрогнулся всем телом, и Гедимин увидел крыло — оно расправилось в один миг, швырнув существо назад, и само от сопротивления воздуха выгнулось плавной дугой. Медленно, по одной пластине Кейланн выпрямил его и плавно, покачиваясь с крыла на крыло, пошёл вниз. Ещё десяток секунд — и Гедимин уткнулся шлемом в седло. Крыло перед его глазами встряхнулось, сложилось и замерло.
Кто-то вцепился в его крепко сжатые пальцы и встряхнул их вместе с поручнем. Гедимин, ошалело мигнув, приподнялся на локте. Над ним стоял Айзек и указывал на наушники.
— Небольшая передышка, — сказал он, весело ухмыляясь. — Твой Кейланн говорит, что никогда не возил ничего тяжелее. Он удивляется, как ты не проваливаешься в скалу.
Выпутавшись из ремней и застёжек, Гедимин пару минут придирчиво их рассматривал. «Пару таких перелётов выдержат,» — решил он, — «но не больше пяти — потом придётся менять.»
— Где мы? — спросил он, оставив в покое упряжь и повернувшись к открытому пространству. Тут же по пальцам хлестнул ветер. Сарматы стояли в низине — в углублении между двумя скальными гребнями, источенными эрозией. Везде, насколько хватало глаз, громоздились валуны непривычного синеватого цвета, чёрные глыбы с белыми прожилками, — а присмотревшись, Гедимин понял, что прожилки — живое существо. Их было много и внизу, поверх мелких камешков и синеватого песка. Они распластались по земле и переплелись так, что сармат не мог отличить одну особь от другой. Приподняв плоский пучок, он увидел прямой корень под каждым узлом. Сканер, «заглубившись» на пару метров, нашёл раздутый клубень размером с кулак — и его отростки, полости, набитые спорами. От него во все стороны расходились настоящие, ветвящиеся корни, оплетающие каждый найденный камень и песчинку. Внутри подземного стебля тянулись каналы — множество тонких капилляров, а наверху, под узлом побегов, Гедимин нашёл полузаросшую мембрану толщиной с его палец.
— Атомщик, ты что, подался в биологи? — весело хмыкнул Айзек, увидев, как сармат раскапывает песок. Песка было много — даже больше, наверное, чем в долине Элид — гравия; часто попадались мелкие камешки — обломки всё тех же чёрных и синих минералов. Их образцы Гедимин тоже взял; это было быстро — быстрее, чем добраться до пронизанного капиллярами стебля.
— Что за местность? — отрывисто спросил он, заворачивая длинный образец в защитное поле. На глаза попался более интересный объект. То, что сармат сначала посчитал странными скалами, обточенными ветром до треугольной формы, было деревьями — какой-то формой дерева-валуна или столба, со знакомыми желобками на серой коре, чётко ведущими сверху вниз — хотя сами деревья, казалось, опрокинулись на бок. У них были и листья — короткие, на жёстком складном каркасе, изогнутые в одну и ту же сторону.
— Сфен Воздуха, — Айзек указал на сизое небо. Там медленно закручивались небольшие циклоны — Гедимин насчитал штук десять. То и дело вспышки взрывали их изнутри, вихри на пару секунд расплывались, теряя очертания, но центростремительные силы снова стягивали воздушные массы к одной точке. «Это не электрические разряды,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Это из-за вращения. Здесь даже воздух не вращается, не взрываясь.»
Сильный порыв ветра ударил в лицевой щиток, бросив в сармата горсть песка и оборванный стебель. Кейланны тяжело зашевелились.
— Пора лететь, — сказал Айзек, с тревогой оглядываясь по сторонам. — Здесь погода непредсказуема. Давай сюда свою добычу.
Отобрав у Гедимина странное растение, он обернул его защитным полем ещё в один слой и прикрепил к своему седлу. Ремонтник оглянулся на так и не изученные треугольные деревья, покачал головой и улёгся на спину Кейланна. В этот раз крепления он нашёл быстро; Айзек помог ему пристегнуться, и через десяток секунд перед глазами развернулось пластинчатое крыло, подбросив Кейланна вместе с седоком в воздух.
…Крыло выгнулось дугой, медленно распрямилось и сложилось, и Кейланн коснулся земли. Гедимин шевельнулся, ожидая, что он остановится — и врезался макушкой в седло: существо скакало куда-то, всё так же вразвалку, подпрыгивая и выгибаясь всем телом, вместе с седоком на спине. Сармат, помянув про себя спаривание «макак», вцепился в поручни и уткнулся шлемом в седло. Когда полминуты спустя Кейланн остановился, Гедимин даже не стал шевелиться.
В этот раз рука, тронувшая его за чувствительные пальцы, была маленькой и торячей. Сармат, растерянно мигнув, приподнялся и увидел Скогна. Этот был в меховой шапке с длинными хвостами и острыми ушами; те, кто столпился за его спиной, оделись попроще. Скогн притронулся пальцами ко лбу и наклонил голову. Гедимин с кривой ухмылкой повторил его жест и зашевелился, выбираясь из ремней. Кто-то успел расстегнуть их, совладав с довольно тугими застёжками, и сармат скатился со спины Кейланна, выпрямился и растерянно огляделся по сторонам.
Выпрямляться ему следовало осторожнее — об этом тут же напомнил камень, чиркнувший по шлему. Между макушкой Гедимина и потолком длинной пещеры оставались считанные миллиметры, а где-то не было и их — те, кто её копал, не тратили время на выравнивание свода. Рядом зашуршало — Скогны, обступившие неподвижного Кейланна, снимали с него упряжь. Второй зверь, уже рассёдланный, лежал неподалёку. Айзек, обогнув его, протянул руку Гедимину и широко ухмыльнулся.
— Пойдём, жрец. Нас тут ждут.
Скогны в наиболее мохнатых шапках собрались у выхода из пещеры. Рассёдланные Кейланны уже брели, переваливаясь с боку на бок, куда-то в темноту. Последнее пятно церы, намазанной на стену, освещало край округлой каменной груды — чего-то вроде огромного гнезда из булыжников, костей и растительного сора. Там что-то шевелилось, но присматриваться Гедимину было некогда — Айзек уже тянул его за руку к выходу. В последний раз оглянувшись, уже снаружи, сармат увидел над проломом в жёлтой скале полуметровый пласт коры, поднятый на тросах и подпёртый прочными костями. «А тросы втяжные,» — машинально отметил он. «Крышка опускается — и их вдёргивают внутрь. Кто это строил, интересно? Сами Кейланны?»
Гедимин открыл рот, чтобы спросить об этом Айзека, но взглянул вперёд и вниз — и снова его закрыл.
Они стояли над долиной, зажатой между четырьмя скалами. С одной из них, из размытых пластов на пятиметровой высоте, били струи воды, у подножия сливаясь в широкий ручей. С двух сторон вдоль него тянулись каменные насыпи, над водой перекинули три моста без перил, и выглаженные каменные дуги матово блестели. Ручей убегал в низину между холмами, в проём, почти полностью закрытый толстой стеной из плохо обработанных блоков; такие же стены были и в трёх сухих низинах, но в одной из них были проделаны невысокие ворота. А между скал и стен везде, где хватало места, поднимались деревья и башни.
Они были очень похожи, только раскрашены по-разному, — складчатые столбы то в три, то в девять метров высотой, с едва заметными проёмами между складок — где-то из них торчали вееровидные листья, где-то поднимался почти прозрачный пар. Из стен и стволов выступали глубоко вбитые каменные балки — на них держались навесы, прикрывающие каждый свободный участок. Их не было только над мостами и рекой — и Гедимин этому даже удивился, но тут же забыл и о мостах, и о навесах — его взгляд упёрся в башни на скалах.
Их было четыре, к каждой вела старательно вырубленная лестница с желобками-металлостоками, но сармата занимала не она, а гладкие жёлтые стены, поднимающиеся над скалой на пятнадцать метров. Каждую из башен сверху накрывала конусовидная крыша, свисающая вниз восемью складчатыми клиньями. Под каждым из них в гравий был вкопан каменный конус-металлосборник. Над воротами, слишком высокими для карликов-Скогнов, был крупно нарисован какой-то символ — и под ним угадывался ещё один, высеченный когда-то в камне и очень тщательно сбитый. Гедимин скользнул по нему взглядом и снова уставился на гладкую стену. Складок на ней не было — металл и кислоту принимала на себя и сливала вниз по клиньям широкая крыша; но сармат не видел и стыков между блоками — эта башня была монолитной.
— Гедимин! — Айзек крепко ткнул его кулаком в бок. — Нас ждут. На что ты там уставился?
— Башни, — отозвался ремонтник, кивнув на скалу. — Это тектон.
Снизу донёсся пронзительный писклявый голос, и Гедимин опустил взгляд. Их действительно ждали. На каждой ступени широкой лестницы, уходящей вниз, в город, умещались по двое-трое Скогнов. Те, кому на спуске места не хватило, ждали у ручья, растянувшись цепочкой от моста до моста. Пёстрые группы столпились и на других лестницах — тех, что вели к башням, и той, что упиралась в изломанный козырёк у водопада.