— Нас сейчас отведут к реке, — Айзек указал на скалу, истекающую водой. — Мы начнём с истоков Угутту. Потом поднимемся к четырём башням — ну, и закончим у главных ворот. Так мы накроем весь город.
Гедимин мигнул.
— А всякие цеха, литейни? Тут ничего нет? Никакой промышленности?
Его взгляд упёрся в две необычного вида башни, окружённые навесами, — внутри явно угадывались воздуховоды, поддувала, какие-то стоки… Айзек снова ткнул его кулаком в бок и потянул к лестнице.
— Промышленности полно. Цеха не договорились. Мы им мало времени дали, — из-под шлема сармата донеслось короткое хмыканье, похожее на смешок. — Слишком внезапно предупредили. Так что старейшины решили — только сам город. Чтобы не вмешивать нас в свары и не дёргать попусту. Прими внушительный вид — жрец ты или нет⁈
— Я ремонтник, — буркнул Гедимин. Что Айзек понимает под внушительным видом, он не знал и спрашивать не собирался. Возможно, следовало поменьше вертеть головой — но вокруг был чужой город с кучей примитивных, но всё же незнакомых сармату технологий… и ксенофлора тут тоже была, и даже в избытке.
Дорога к истокам Угутту вела вдоль скалы, по относительно гладкому выступу двухметровой ширины. Гравий, насыпавшийся со скал, лежал ровным слоем внизу — дорогу регулярно расчищали. Гедимин скользнул взглядом по чёрным углублениям под обрывом, по косым канавкам, пробитым в скале, — этот город пережил много металлических ливней, и сармат плохо понимал, как ему это удалось. Дорога шла над жилыми кварталами — редкая башня по эту сторону реки поднималась значительно выше; внизу смыкались навесы, а за ними блестела вода. Фарватер был расчищен — ширины и глубины хватало, наверное, для долблёнок и небольших плотов — а с двух сторон от него из воды стеной торчали полуметровые побеги.
Ещё метр их длины находился под водой — там от стебля отходили то ли слои коры, то ли волокнистые листья, вытянутые по течению. Каждая палка заканчивалась бесформенным ярким комком, увешанным длинными волокнами. Они качались на ветру, почти касаясь воды.
Айзек еле слышно хмыкнул — звук почти потерялся в мерном стуке костяных барабанов и посвистывании дудок.
— Из реки торчит вот это, — он тронул пальцем прикреплённую к поясу полую трубку с краской. — Источник герметичных ёмкостей. Сейчас ещё и цветёт. Говорят, это хороший знак.
Позади протяжно завыла какая-то труба. Обернувшись, Гедимин увидел длинную толпу, растянутую вдоль склона. Там было несколько сотен Скогнов — пёстрая вереница, упирающаяся хвостом в ближайший мост. Сармат смущённо сощурился, подавил приступ стыда и пошёл дальше — к мокрым ступеням, ведущим к истокам Угутту.
Брызги от каскада разлетались далеко — вся терраса была в воде, и скафандр Гедимина, не успел он подойти и на пять метров, тут же намок. На террасе, не обращая внимания на брызги, сидели Мальгесы, и их шерсть блестела от воды. Их было девятеро, двое — заметно меньше остальных; дальше разглядывать Гедимину не дали — он уже стоял на террасе, и Айзек развернул его лицом к толпе Скогнов и сам пронзительно заверещал, протянув руку к водопаду. Только такой звук и мог перекрыть его грохот — река вблизи шумела так сильно, что сармат не слышал слов. Айзек повернулся к нему, и он отработанным жестом вскинул сфалт над головой, направляя пучок омикрон-квантов в пятнистое небо.
— Уран и торий!
…Гедимин думал, что зелёную краску у водопадов размоет сразу же — Айзек рисовал на мокрой необезжиренной скале, даже не стерев с неё рыхлый минеральный слой. Когда, спускаясь, он обернулся, «трилистник» ярко горел на жёлтом камне — и, хотя свет на него не попадал, а церы в составе краски не было, он казался светящимся. Гедимин, разглядывая его, едва не поскользнулся на мокрой ступеньке. Досадливо хмыкнув, он отвернулся и пошёл дальше — на длинную насыпь, слепленную из гравия и затвердевшей, прокалённой глины. Внизу трещали барабаны, гудели и пересвистывались разноформенные дудки, и сармат мельком подумал, что не хватает только визгливых сэтских скрипок — но, кажется, у Скогнов они были не в ходу.
Широкая арка моста над рекой была построена, как положено, из грубо отёсанных каменных блоков — и стояла тут, похоже, не первый десяток лет — камень на проезжей части был отполирован до блеска. В нём прорезали две пары борозд для полозьев волокуш — как раз две волокуши могли тут разъехаться, впритык, но не цепляясь бортами. Гедимин на секунду задумался о стандартах волокуш и тягловых животных, но дорога уже свернула от реки к башням.
Улица, вымощенная плитняком поверх гравия, была сплошь закрыта сверху навесами из соединённых вместе кусков коры. Сейчас все они поднялись под углом к стенам, разойдясь от срединного стыка. Гедимин видел, как впереди по курсу Скогны освобождают дорогу, разъединяя половины навесов и за тросики поднимая их к стенам. «Разводные конструкции,» — сармат негромко хмыкнул — всё равно за воем дудок никто его не услышал бы. «Ага, вот так они соединяются, а это штатные подъёмные тросы. Любопытно, зачем такой механизм был нужен. Тут часто бывают чужаки высокого роста? А, наверное, для стражей…»
Дорога вывела к дереву. Почему-то оно стояло отдельно, без навесов и привязанных верёвок. Гедимин поднял взгляд, рассматривая толстый ребристый ствол, и удивлённо мигнул — в паре метров над землёй дерево расширялось, и его кора приподнималась многочисленными козырьками, под которыми виднелись ниши. Козырьки полностью закрывали их сверху, заглянуть или забраться можно было только снизу, в занавешенный волокном проём. В проёме что-то блестело.
— Заметил? — Айзек, толкнув Гедимина в бок, кивнул на другое дерево той же породы — сарматы уже поравнялись с ним. — Узнал?
Ремонтник мигнул.
— Курруи, — пояснил Айзек, быстрым жестом указав на ниши в стволе; жест был странный — от груди к дереву, и Скогны за спиной одобрительно заверещали. — Священная штука.
«А-а… Вот откуда берутся эти ягоды,» — Гедимин заглянул под козырёк. Теперь, когда он знал, на что смотреть, блестящий ком, опутанный волокном, выглядел как плотная ягодная гроздь — или крупная икра. В мозгу мелькнуло что-то про механизмы опыления — в справочнике ликвидатора встречались странные сведения — но сармат вспомнил, что он не биолог, и прошёл мимо. Впереди уже виднелась лестница, вырезанная в скале; на крутых участках в камень вбили уже знакомые Гедимину балки, и он смотрел на них с сомнением — если это рассчитывалось на вес Скогна, лучше было на эту лестницу не становиться…
Прямо на лестнице зиял разлом. Гедимин не увидел бы его без сканера, если бы не горка чёрных камешков, насыпанная практически на его линии. Скогны, выстроившись цепочкой, пробегали мимо, потом прошёл Айзек; Гедимин, помогая себе когтями и стараясь поменьше опираться на ненадёжные ступеньки, взобрался на скалу и остановился — прямо над ним нависала вылепленная из камня башня. С верхней площадки, из-под козырька, выглядывал Кейланн, рядом с ним виднелись двое Скогнов — один с трубой из раковины, другой с арбалетом.
— Здесь? — Гедимин взглянул на стену, прикидывая, где лучше начертить «священный» знак — прямо над воротами или в стороне. Вблизи уже не было сомнений, что вся башня вылеплена из тектона, причём нижние три метра — из спрессованного до двойной плотности. «Все четыре башни — и ни одно здание в самом городе,» — Гедимин покосился на строения, оставшиеся внизу. «Кто их, всё-таки, строил — и для кого?»
— Наверх, — скомандовал Айзек, глядя на расступающихся Скогнов — они отодвинули пластину коры, прикрывающую вход, и отошли от башни. — Чуть пригибайся и иди боком. А я и так пройду.
— Выдержит? — Гедимин подозрительно сощурился на открытую дверь. Высоты ей хватало, чтобы Айзек прошёл, не согнувшись. За ней в толстой стене виднелись пазы под ещё одну створку, сейчас загнанную в углубление до упора и прижатую костяным фиксатором. Тот же фиксатор, как крючок, мог её вытянуть — и, видимо, ширины как раз хватало, чтобы герметично закрыть «шлюз» изнутри. Пазы тоже были вылеплены в податливом камне — и, по-видимому, очень давно: Гедимин, тронув края пальцем, нащупал сколы. «Интересно, сколько этой постройке лет,» — думал он, боком поднимаясь по винтовой лестнице с высокими узкими ступеньками; сармату с его широкими ступнями идти приходилось на пальцах, а низкорослым Скогнам, наверное, очень мешала высота в треть, а то и в половину их роста. «Кто-то рослый и ходит на кончиках пальцев,» — заключил Гедимин. «Башня, похоже, нергонская…»
Лестница оборвалась. Сверху, из люка, на сарматов смотрели Скогны. Один из них держал трос с узлами. Он хотел протянуть его сарматам, но Айзек, отмахнувшись, оперся на края люка и вылез наружу. Гедимин прикинул расстояние от краёв до верхней ступени — ерунда для сармата, но Скогн не дотянулся бы и кончиками пальцев. «И ещё один паз,» — он мимоходом ощупал длинное углубление. «Под выдвижную крышку. И она там, внутри.»
— Вставай, — поторопил его Айзек, протягивая руку. Места на смотровой площадке было впритык, и половину его занимал Кейланн. За ним, под правым крылом, виднелись метательные приспособления на станинах; Гедимин хотел рассмотреть их, но Айзек развернул его в другую сторону, лицом к городу. В проём между клиновидными выступами крыши вся долина Тогота просматривалась, как на ладони — от ближнего обрыва до пещер за речными воротами и вытащенных там на берег лодок-долблёнок.
— Уран и торий! — Айзек легонько ткнул Гедимина кулаком в грудь. Ремонтник, помянув про себя спаривание «макак», поднял на вытянутых руках сфалт. Зелёный луч ударил в потолок — туда, где в длинном пазу виднелся край каменной крышки, задвинутой до упора, и костяной фиксатор, притворяющийся декоративной подпоркой.
— Уран и торий!
…Экран дозиметра светился из-под нарукавной пластины. Впервые он мигнул, когда сарматы спускались с башни над водопадами; сейчас, когда они стояли на последней, над пещерой Кейланнов, прибор уже не гас. Гедимин украдкой на него посмотрел, пока поднимался, и угрюмо сощурился — в долине Тогота пульсировало мощное сигма-излучение, и его источником, похоже, было русло реки. С башни её было хорошо видно, но сармат, как ни приглядывался, не мог различить среди пены и стойких донных растений черенковское свечение.