— Сэта верят жрецам Пламени, — перевёл Вепуат. — Хотя им бы лучше остерегаться карликов. Сэта будут ждать, когда мы достроим мастерскую и позовём их. Они хотят плавить скорлупу и делать отражающие диски. От них Сэта будет много пользы.
Гедимин следил за аборигенами во все глаза — он хотел увидеть, как проходит сквозь огненный портал вполне материальная кованая броня — но так ничего и не заметил — воины вспыхнули вместе со всеми и так же бесследно исчезли. На вскинутые перья Вепуата тут же сели «трилобиты» — последние минуты они сидели на скале, наблюдая за ним, и, похоже, только и ждали, когда раскалённые Сэта уйдут.
— Дело движется, — разведчик посмотрел на Гедимина и слабо ухмыльнулся. — Денег у них нет… по крайней мере, у Сэта. Интересно, каков курс ульсены к плавкой скорлупе?
Гедимин пожал плечами.
— По весу, может? Тогда выйдет по объёму один к трём с половиной. Местным хватит на зеркала, Скогнам — на чашки и бусы…
— Значит, нужны Куэннские весы, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Хотя бы для поверки и контроля. Если каждый придёт со своими — передерутся раньше, чем договорятся.
— Маккензи бы сюда, — подумал вслух Гедимин. — Вся эта торговля, обмен, — по его части. Надо бы посоветоваться.
Вепуат хмыкнул.
— Нам всё равно рассказывать Айзеку, что на холме будет стекольная биржа. Вот заодно и посоветуетесь. Ну что, идём? Тебе ещё весы проектировать!
…Жидкость с горячей стеклянной пластины испарялась быстро; Гедимин слышал, как потрескивает, конденсируясь, «жидкая молния», и как её капли падают на дно «холодильника». Перед сарматом лежал чертёж, весь исчирканный и несколько раз переделанный, — обманчиво простая конструкция оказалась неожиданно сложной.
— А я бы вообще сделал опоры из камня, — сказал Вепуат. — Здоровенную такую конструкцию — чашки из рэссены, рэссеновые цепи, рэссеновые гири. И всё это — на каменных столбах со священным трилистником.
— Угу, и штыри сверху, — пробормотал Гедимин, перебирая на ладони камешки и косточки. — Для черепов нечестных торговцев…
Вепуат хлопнул его по плечу, едва не рассыпав все «детали».
— Да! Очень хорошая идея, между прочим. Нет, без шуток…
«Надо бы сделать небольшие примитивные весы,» — думал Гедимин, глядя на чертёж. «И проверить их. В разных местах, в разные дни, в разных условиях и с разными материалами. Может, тут масса меняется в зависимости от времени суток. Мы об этой планете ни метеороида не знаем, а уже куда-то влезли…»
…Гедимин положил на серебристую чашку застывшую каплю рэссены. Она качнулась вниз и легла на опору. Сармат, хмыкнув, поставил на вторую чашку два завешенных камешка — по десять граммов каждый. Первая чашка взлетела и замерла чуть-чуть выше второй. Сармат оглянулся на реактор и тяжело вздохнул.
— Вредно всё-таки жить на Равнине. Вот чем я сейчас занимаюсь?..
Убрав с весов всю «мелочь», он поднялся из-за пульта и тронул ладонью прохладный каменный корпус. Невидимые волокна, будто этого и ждали, намотались на пальцы. Сармат усмехнулся.
— Стекольная биржа, мать моя колба. И каменные весы по центру. И ещё следить, чтобы все не перегрызлись. Вот будут рады те, кому всё это останется!
Он с тяжёлым вздохом вернулся к пульту и достал из кармана чью-то кость.
— Ничего. Ночью я тебе зеркало поставлю — почти уже готово… — он положил на чашку камешек, приводя весы в равновесие. — Надо бы спросить местных про взвешивание — что влияет, как влияет. И опыты. Месяц на опыты. Тогда можно будет о чём-то говорить.
…На поддоне дымилась очередная бутылка, разрезанная надвое и залитая внутри слоем металла. В этот раз Вепуат пытался растянуть будущие пластины на штырях и кое-как их выровнял, хотя на стекле виднелись следы запоздалых попыток его разгладить, и гладким его можно было назвать с большой натяжкой. Гедимин заглянул в поддон, одобрительно хмыкнул, поставил миниатюрные весы на край стола и достал камешки и косточки.
— Контрольный прогон, — буркнул он, заметив ухмылку Вепуата. — Проверял в машине, в душевой и в реакторном отсеке. Пока не врут. Но завтра надо перепроверить.
— Ага, — Вепуат убрал ухмылку с лица. — Если ты сомневаешься — копай до упора. Я вот не удивлюсь, если в день Воздуха масса уменьшается.
Гедимин поморщился.
— Хорошо ещё, если уменьшается равномерно. Чтобы не пересчитывать три массы в две и восемь.
Весы, конечно, «врали» — такую примитивную конструкцию невозможно было точно выверить — но «врали» в допустимых пределах и, самое главное, везде одинаково. Но Гедимин всё равно недоверчиво щурился, отодвигая их на дальний край стола. «Ближе к ночи перепроверю. Если выяснится, что тут переменная масса…»
— Гедимин, — подал голос Вепуат; перед ним стояла кювета с чёрно-красным камешком, и он пристально смотрел на округлый обломок. — Я тут спросил у Броннов, как обращаться с кровяным камнем. У них воины носят. А командиры — так обязательно. Старые уже камни, — Броннам их брать особо неоткуда…
— И? — Гедимин, собирающий из гзеша и костей крепления для нового зеркала, недовольно сощурился — бормотание под ухом его отвлекало.
— Так вот, его надо на шнурок надеть, — Вепуат попытался закрепить на камне асаановые оплётки. — Не сверлить, обернуть снаружи, и так носить у тела. Чтобы кожи касался. И каждый вечер давать свою кровь. Каплю-две, этого хватит. На восьмой день ранка уже сразу затянется. Тогда он станет прикормленным и будет знать только твой народ. Никому другому помогать не будет.
Гедимин закрепил последнюю кость, потянулся было за зеркальной пластиной, но встретился взглядом с Вепуатом — и положил конструкцию на стол.
— От меня тебе чего надо? — устало спросил он. «Прикормленный камень… Его на жизненные формы проверяли?»
— Если есть чистый камень — не лежать же ему без дела, — Вепуат взял подвеску за шнурки и поднял над кюветой. — Давай найдём филка-добровольца! Всего-то делов — капля крови. А если будет результат…
— Ты сам минерал проверил? — перебил его Гедимин. — Токсичность? Бактериальные колонии? Он хотя бы дырку в коже не проест?
Вепуат замотал головой.
— Его даже «трилобиты» глотали. Минерал как минерал. Структура странная — такие… пузырьки внутри. Как колония кишечнополостных. Но не дышит, не гадит и воду не впитывает. Если и живой, то… странная какая-то жизнь. Местные говорят — он безвредный. А если прикормлен, так сплошная польза. Даже кости срастит. Поговорим с филками? Мало ли, вдруг кто поранится, а медицина тут — сам знаешь…
Гедимин помянул про себя спаривание «макак».
— Иди ищи, — буркнул он, склоняясь над столом. — Это биология. Я тут не помогу. Найдёшь — предупреди Айзека.
«Кого он там найдёт⁈» — сармат покосился на качнувшийся за Вепуатом полог и взял со стола зеркальную пластину. «Кормить кровью живой камень… Какой идиот на это согласится⁈»
…Центральная опора шатра, изогнутая плавной дугой, хорошо подходила для таких испытаний. Гедимин примерился, ударил по ней ещё раз, — зеркало закачалось, приподнимаясь на демпферах, отражение сместилось, но пластина выдержала. Колебания продолжались почти минуту — гнутая опора хорошо передавала вибрацию и при этом не падала сама и не стряхивала с себя шатёр. Гедимин на секунду задумался, из чьих костей её могли сделать, — животное было довольно крупным…
— Да заходи ты, — раздался снаружи недовольный голос Вепуата. — Ну да, там он. Не съест!
В шатёр боком, стараясь ни к чему не прикасаться, протиснулся филк. Он был в жёлто-зелёном комбинезоне, шлем с малиновыми вставками был надет, но не закреплён — а не так давно, похоже, болтался за спиной. Гедимин недовольно сощурился.
— Ну вот, — Вепуат, обогнув филка, взял со стола чёрно-красный камешек и показал ему. — Он небольшой и гладкий. Животом на него не падай, и проблем не будет.
«Нашёл добровольца⁈» — Гедимин изумлённо мигнул и даже забыл ненадолго об опытах с зеркалом. Филк примерил подвеску на себя, пожал плечами и засунул её под комбинезон.
— Особо не мешает, — признал он. — И надолго это?
— Восемь дней минимум, — ответил Вепуат. — Если будет сильно мешать, скажи — что-нибудь придумаем. Его носят на коже, запомнил? Можно к руке примотать…
— Пока пусть так, — отозвался филк. — А что там про кровь?
— Ага, кровь, — Вепуат, закивав, взял тонкий стеклянный осколок. — Камень пока достань. Палец себе порезать сможешь? Держи, тут очень острый край. Порежешь — сразу прижимай к камню.
— К чёрному или красному? — филк с сомнением смотрел на осколок. — А это стерильно?
— Прокаливал над лучевым резаком, — заверил Вепуат, быстро оглянувшись на Гедимина. — Прижимай, как удобно. Ну что? Чувствуешь что-нибудь?
Филк тыкнул надрезанным пальцем в чёрный желвак и пожал плечами.
— Чешется.
— Заживает, как обычно, или быстрее? Может, медленнее? — Вепуат, взяв его за руку, впился взглядом в закрывающийся надрез. Регенерация у филка шла хорошо — кровь остановилась мгновенно, края ранки шевелились, прирастая друг к другу.
— Да нормально заживает, — филк снова пожал плечами. — Камень помыть?
Вепуат замотал головой.
— На камне пусть всё остаётся. Присохнет — обсыпется. Сразу под одежду не клади. Можешь на руке подержать, только без перчатки.
— Да засохло уже, — филк ковырнул едва заметную кровяную корку и убрал камень под комбинезон. — Его вообще не моют?
— Потерпи восемь дней, — попросил Вепуат. — Не сбивай нам опыт. Ну что, всё нормально?
Филк опять пожал плечами.
— Если Айзек разрешил — пусть будет опыт, — он с опаской покосился на Гедимина и повернулся к выходу. — Завтра вечером — опять сюда?
— Я тебя найду в бараке, — пообещал разведчик. — Если что-то не так пойдёт — сразу говори, слышишь?
Он вернулся нескоро — видимо, провожал филка до барака и смотрел, не расплывётся ли он по дороге в лужу слизи. Гедимин следил, как качается на демпферах зеркало, и сам в задумчивости качал головой. «Айзек, значит, разрешил… Так и знал, что филки тут для опытов!»