Вслед за шипением раздалось бульканье. Гедимин покосился на «поддон», потом — на ближайший туманник. Разбухшее растение сливало воду из переполненной чаши, вместе с ней вытекала серая слизь. Сверху уже не лило — капало, и с каждой секундой реже; Гедимин, спохватившись, выплеснул всё из «поддона» в «мешок» из защитного поля. «Три литра за один заход. Ничего так дождик…»
…Усилившийся на рассвете ветер сдувал едкие испарения. Под ногами похрустывал синеватый осадок, присыпавший весь холм тонким слоем «снега». Туманники уже не булькали. Слизь наполнила их чаши до краёв, не оставив места воде. На кромках проступили чёрные пятна ожогов.
Второй световой гейзер угас на горизонте. Следующая вспышка была розовой — кольцевые разломы, рассекающие небо, всё никак не смыкались. Они вспыхивали уже не так ярко, как с утра, но смотреть на них было тревожно. Гедимин оглянулся на тихие ангары — никто наружу не лез, не открылся ни один люк. Сармат покосился на «бурдюки» с собранными реагентами. «Запастись запасся. Куда переливать — не подумал. Одолжить у Броннов бочку?»
В лабораторном шатре сидел Вепуат — устроился на краю стола, внимательно глядя на экран передатчика. Увидев Гедимина, он смущённо хмыкнул, спрыгнул со столешницы, но устройство закрывать не стал.
— Ну ты набрал! На химзавод хватит, — он захлопал себя по карманам, отщёлкивая пластину за пластиной, и вытряс из-под ипронового слоя пять складных контейнеров. — Погоди, ещё найду. Это всё надо аккуратно перелить…
— Тихо ты, — Гедимин недовольно сощурился. — Это земной фрил. Он мигом поплавится.
Отделаться от контейнеров не удалось — Вепуат настоял, чтобы их пристроили нижним слоем в «короб» из защитного поля. Внутри короба в длинный ряд встали «бочки» с реагентами — всё то же защитное поле, уплотнённое до непрозрачности. По прикидкам Гедимина, четырёх подпиток в день «ёмкостям» хватало, чтобы не раствориться. С твёрдыми осадками было проще — их сармат собрал немного, всё поместилось в пробирки из чёрного и светлого стекла.
— Придётся тебе делать большие контейнеры, — подвёл итоги Вепуат, глядя на ряд «бочек» вдоль стены шатра. — Такие канистры из стекла… Насколько большие ёмкости из него можно выдуть?
— Литейная станция выдует, — буркнул Гедимин. Меньше всего ему хотелось делать лабораторную посуду вручную.
— Альгот будет очень рад, — убеждённо сказал Вепуат, разглядывая образцы жидкостей в заткнутых колбах. — Вот это я видел. И это. А вот это — нет, не попадалось… Это всё агрессивные реагенты, да?
— Пальцем не проверял, — отозвался Гедимин, оглядываясь на приоткрытый полог. — Но реакция шла бурно. Пойду к реактору, пока тихо…
— Рассвет видел? — быстро спросил Вепуат. — Сколько их было?
Вместе с Гедимином он вышел из шатра. Снаружи, под куполом, прикрывшим сарматскую часть лагеря, было тихо — никого больше тут не было, все остальные набились в каменный барак и пережидали кислотный ливень там. Внутри было темновато, светили только забытая посреди лагеря жаровня и зелёный фонарь в лабораторном шатре. Воздуха, несмотря на герметичность, пока хватало; Гедимин даже приоткрыл респиратор, экономя воздушные баллоны.
— Двойной рассвет. Третьей вспышки не видел, — ответил он Вепуату. — Ну так и реактор всего один. Только немного вырос.
Вепуат хмыкнул.
— Любопытно, как они друг друга считают. По активным зонам, по корпусам, по мачтам передатчиков?..
Свет снаружи вспыхивал и гас — то зелёный, то жёлтый, то ядовито-розовый. Ветер подозрительно притих. Гедимин покосился на анализатор — испарения над гравием, омытым семью видами реагентов, стояли плотным облаком. Несколько шагов сквозь него — и на чёрной обшивке осел сероватый налёт.
— Пойдёшь внутрь — помойся, — предупредил Гедимин Вепуата, посмотрев на его пернатую броню. На перьях налёт оседал ещё лучше, чем на гладких пластинах. «Все эти неровности замаешься дезактивировать,» — Гедимин недовольно сощурился. «Когда он уже обшивку переплавит⁈»
Купол стоял на прежнем месте и с утра не разуплотнился. Выйдя из шлюза, Гедимин посмотрел под ноги и облегчённо вздохнул — ни жидкости, ни цветных налётов на камнях не было, значит, герметизация сработала. Сигма-сканер показывал, что вниз, под слой гравия, кое-что всё же просочилось и перемешалось, местами разворошив камни струями пара от бурной реакции. Обе крышки над реактором были чистыми, каменный бункер выстоял. Хранитель «высунулся», потрогал щупальцем дозиметр и отправил мощный луч куда-то в сторону холмов. Гедимин еле слышно хмыкнул.
— А я тут кое-что нашёл, — подал голос Вепуат, глядя на экран передатчика. — Тебе Айзек скидывал календарь?
Гедимин поморщился.
— Бессмысленный календарь. В месяце сорок дней, поделен на четыре части. У дней названия вразнобой и чередуются по четырнадцать. В чём смысл — Саргон его знает. Какая-то традиция?
— Смотри сюда, — Вепуат выделил фрагмент календарной таблицы красной рамкой. — Сегодня мы тут, видишь? День Кислоты.
Гедимин покосился на купол и хмыкнул.
— Заметно.
— Нет, ты читай! — Вепуат щёлкнул когтем по экрану. — Тут так и написано — день Кислоты. Знаешь, какой следующий?
Гедимин пожал плечами.
— Ну читай же! — Вепуат раздражённо фыркнул. — Видишь — «день Мрака». И что у нас ожидается? Верно, затмение. Дальше смотри. День Льда. Что будет в день Льда?
«А точно…» — Гедимин, резко встряхнув головой, отогнал нелепую мысль и сердито сощурился.
— Забавные совпадения. И что с того?
— А то, — Вепуат пролистнул календарь назад. — Видишь? Вот тут тоже был день Кислоты. Посчитай дни. Помнишь, чем ты тогда занимался? Как раз принёс первые образцы всяких жиж…
Гедимин мигнул. По расчётам выходило, что так оно и есть, — и что «день Кислоты» на «неделю» раньше тоже был ознаменован едким ливнем. «А в дни Воды и Воздуха…» — додумывать он не стал — взгляд упал на другое обозначение дня, и сармат фыркнул.
— Вчера был день Мысли. А позавчера — Металла. Вчера у кого-то были галлюцинации? Может, позавчера тут пролилась рэссена, а мы не заметили? — он с кривой ухмылкой отвернулся от экрана. — Совпадения, вот и всё. Обычное дело.
Вепуат недовольно хмыкнул.
— Насчёт Мысли и Металла — верно. Ничего не было, хотя обозначения — вот они. Но я думаю — это не просто совпадения. Это какая-то система. Не такая простая, как мне показалось, но… Тут есть какой-то смысл.
Гедимин поморщился.
— Смысл? Природные явления тут идут по расписанию? С периодичностью в четырнадцать дней?
— Думаешь, календарь составляли на ровном месте? — Вепуат взглянул на него в упор. — Такой странный календарь, вроде бы ни с чем не связанный? Это же не для удобства счёта дней. Дни так считать неудобно. Он считает что-то другое. Может, не так в лоб, как мне померещилось. Мало данных…
Гедимин кивнул.
— Всегда мало данных. Иди в машину!
…Айзек, на ходу стряхивая с себя защитное поле, спустился к щиту управления, заглянул в монитор и довольно хмыкнул.
— Не сбоило, не глохло?.. Там, наверху, уже проветрилось. Думаю, можно включать вентиляцию. Купол пока пусть стоит.
Гедимин заглянул в его анализатор и, подумав секунду, кивнул.
— Включаем.
Когда он отпустил вентили и выпрямился, Айзек уже сидел у зеркального монитора и смотрел на сармата. Его глаза слегка потемнели.
— Кенен забрал у Альгота все поддоны, — сообщил он. — А сейчас собирает фонари. Если нет срочной работы, помоги ему. Завтра все перебираются в душевую — надо её как следует защитить.
Гедимин угрюмо кивнул.
— Может, вскрыть реакторную шахту? Тварям из темноты, кажется, не нравятся реакторы.
Айзек невесело хмыкнул.
— Ты готов рискнуть?.. Иди, помоги Кенену. Только без драк, ладно?
…Воздух над холмом, и правда, успел очиститься; сильный ветер выдувал остатки испарений из низин, разрушал хрупкий кристаллический осадок и трепал плохо закреплённые пологи шатров. Аборигены выбрались из укрытия и разбрелись по лагерю. Шкур, расстеленных по ямкам, уже не было. С одной из них к душевой шёл филк — видимо, это были сарматские запасы «мыла».
«Туманники выжили,» — отметил про себя Гедимин, обогнув машину и выйдя на ненатоптанный участок. Над чашей ближайшего растения склонились двое Броннов, вычёрпывая содержимое в небольшой кувшин. Черпалось плохо — воду почти полностью заменила вязкая слизь. Она прикрыла и обгоревшие края чаши; местами они почернели и просели внутрь, но повреждения не выглядели опасными. «Сегодня их сильно пожгло. Ничего, должны восстановиться. Если похолодание не добьёт.»
— Кет! — из сгущающейся темноты вышел Гварза с жаровней в руках. — Пересменка была шесть минут назад. Ты работать собираешься? Если нет — неси все свои светилки в душевую. Да, и поясной фонарь тоже. У тебя где-то был нормальный, если ещё не пошёл на опыты.
Гедимин недовольно сощурился.
— Что, завтра прямо с утра… начнётся?
Гварза поморщился.
— Не исключено. С тебя поддоны и лабораторные фонари. Через полчаса принесёшь всё в душевую. В ангаре внизу есть светильники? А в новом ангаре?
Гедимин покосился на здание горячего цеха. У входа фонаря уже не было, но дверь, похоже, не открывали.
— Один есть. Сейчас принесу.
— Давай, — кивнул Гварза. — Поддоны у тебя в шатре. Работай!
…Ангар сиял. Внутри не осталось ни одного затемнённого участка — свет проник даже в складки камня, бил из каждого проёма, и Гедимин, сквозь тёмный щиток глядя себе под ноги, не видел тени.
— Неплохо, — сдержанно признал Гварза. — Лучше, чем в прошлый раз. Двери — все, кроме внешней — открой и зафиксируй так. Ага, тут тоже нет теней… Да, неплохо. Разбирать не будем. Завтра с утра всё перепроверишь.
— Как им глаза не выжигает… — пробормотал Гедимин, оглядываясь по сторонам. Он сразу прикрыл лицо тёмным щитком, но тут собирались провести целый день существа, у которых защитных очков не было… «И филки,» — подумал он и поморщился. «Плотные повязки им на глаза, что ли…»