— Не замёрзнут? — Гедимин оглянулся на распахнутые двери. На улице было чуть выше нуля, последние остатки тёплого воздуха из душевой давно выдуло.
— Не хотелось бы, — Вепуат с тревогой взглянул на мешок. — Положил их у жаровни. Когда двери закроются, тут потеплеет…
— Кет! — в ангар, не отбрасывая тени, вошёл Кенен Гварза. — Всё болтаешь? Решение дежурить у реактора ещё в силе?
Гедимин мигнул.
— В свою смену буду дежурить, — угрюмо ответил он. — А ты облучай поддоны вовремя. Цера выгорает быстро.
— Держи, — Гварза протянул ему два жёлтых «факела». — Больше дать не могу. Поставишь у двух стен. Будет небольшая световая камера перед реактором. В неё не сунутся.
Гедимин растерянно посмотрел на фонари. Их уже впихнули ему в руку, оставалось только сжать, не уронив. «Световая камера?..»
— Айзек будет внутри, — разъяснял Гварза, не дожидаясь ответа. — У той стены — Вепуат. Со стороны реактора буду я. Ядерных установок у меня нет, но плазменная вспышка темноту тоже разгонит. Сигнал «fauw» я услышу и постараюсь помочь. Только ори громко — и сразу, не в последний момент!
Гедимин ошалело мигал. Слова как-то не находились.
…В два пробитых в стенах отверстия «факелы» вошли наискось. Гедимин закрепил их и встал между ними, угрюмо щурясь на темноту. Вчера двух фонарей и монитора хватило бы, чтобы, встав у реактора, пересчитать пятна цветного камня на закрытой крышке. Сейчас темнота начиналась в трёх метрах от источников света, а ещё через метр превращалась в иссиня-чёрную стену. Ни закрытый люк, ни реактор под боком ни на что не влияли — свойства фотонов изменились на сутки, и ничего с этим поделать было нельзя.
«Да и Седна с ними,» — Гедимин устроился у монитора, на пересечении световых потоков. Один из них неприятно «засвечивал» экран, портя изображение, но без него было не избавиться от тревожащих теней у самого реактора. «Седна с темнотой. Лишь бы сюда никто не лез. Тут стрелять неудобно.»
Он прижал ладонь к плотно задвинутой заслонке. Тонкие щупальца хранителя скользнули по руке и замерли, плотно прилипнув к ней.
— Открыл бы люк, но что-нибудь непременно засветится, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. «Надо отвлечься. Не то так и просидишь, глядя в темноту. Что из чертежей у меня не доработано? Система зеркал?»
…Прошло, наверное, часа три — Гедимин не сверялся с приборами — когда что-то на краю поля зрения едва заметно колыхнулось. Отдёрнув руку от чертежа, сармат резко выпрямился. Перед ним колыхалась темнота.
Она подошла незаметно, поглотив последние метры освещённого пространства. Два «факела» еле тлели. Сопло сфалта, сдёрнутого со спины, почти уткнулось в чёрную стену. «Режим луча,» — Гедимин до хруста сдавил пластины обшивки. Палец замер на предохранителе.
Секунды три он молча глядел в темноту. Она больше не двигалась. Чёрная стена казалась сплошной и непроницаемой, но сармату мерещилось, что из-за неё кто-то смотрит — так же пристально и очень внимательно.
— Чего забыл? — Гедимин недобро сощурился и выразительно качнул соплом. — Назад!
Выстрелить он не успел — чёрная стена заколыхалась, превращаясь в волну, и отхлынула на пару метров. Гедимин перевёл дух, расслабил сведённый судорогой палец у предохранителя и шагнул вперёд, краем глаза отмечая, как с каждой секундой ярче светятся «выгоревшие» фонари. Темнота уступила ему ещё один метр и замерла, снова затвердев посреди коридора. Там она была, когда сармат только выстроил световой «заслон»; там она и осталась, когда он нехотя отвёл сопло сфалта.
— Вот только сунься, — бросил он, тяжело опускаясь в кресло. Чёрная стена стояла поперёк коридора, за яркими «факелами», направленными друг на друга. За ней определённо кто-то был — может, даже и не один.
…Темнота утратила плотность где-то минут за сорок до рассчитанного окончания смены. В очередной раз оглянувшись на туннель, Гедимин увидел светлый коридор, затенённый только в конце, у самого люка. Хмыкнув, он погасил один «факел» — ничего не произошло, лишь яркая освещённость сменилась полумраком.
Через полчаса, не дождавшись ни уплотнения темноты, ни сармата-сменщика, Гедимин с «факелом» в руке выбрался из бункера. Наверху было ещё светлее — ярко сияли поддоны, разложенные вокруг ближайшего ангара, их свет накрывал всю окраину — и бронеход, замерший на «стоянке», и шатры в стороне от него. В жёлтом свете к небу поднимались столбы пара — несмотря на прохладу, туманники «дымили».
— Гедимин! — из-за светового барьера вынырнул Вепуат. Осмотрев броню сармата, он облегчённо вздохнул и широко ухмыльнулся. На его скафандре царапин не было, и все пластины были на месте — похоже, и наверху обошлось без драки.
— Что было? — спросил Гедимин, оглядываясь на душевую; её двери ещё были закрыты, а у дальней стены маячил силуэт в чёрной броне. Вепуат развёл руками.
— Да ничего не было. Ходили по периметру, облучали поддоны. Где-то полтора метра освещённого пространства у нас было. В темноте кто-то лазил, сканер их засёк, но к ангару не сунулись. А у тебя как прошло? Ты же там вообще один был…
Гедимин пожал плечами.
— Тихо. Поглазели на реактор и ушли. Сейчас я их вообще не вижу, — он покосился на сигма-сканер, высматривая характерные полосы ряби. — Чисто. Ушли?
— Ушли, — подтвердил Кенен Гварза, выходя из-за ангара. Изнутри уже доносились шорохи и приглушённые голоса, потом сдвинулась одна из створок внутреннего шлюза.
— Цел? — спросил Гварза, скользнув по Гедимину цепким взглядом. — Реактор, по-видимому, тоже. Кто разрешил покинуть пост⁈ Сиди внизу, Айзек скоро придёт.
…Айзек спустился в бункер через полчаса, покосился на «факел» на стене и одобрительно хмыкнул.
— Так и оставь. Освещение тут не лишнее. Наверху спокойно, можешь идти. Сменимся через двенадцать часов. Ты пока помоги Кенену. Завтра похолодает, нужно собрать все источники тепла в бараке. Ну, и термоизоляция… и вещи из шатра перетащи, куда надо. Судя по туманникам, холодно станет ещё ночью.
— Вода кому-нибудь нужна? — задумался на долю секунды Гедимин. — Надо спустить все цистерны. Сколько холода ждать?
Айзек пожал плечами.
— Семьдесят-восемьдесят, где-то так. С водой не спеши — Бронны и Скогны как раз шли за бочками, пусть наберут, сколько надо.
…В распахнутой настежь душевой шумела вода. У дверей стоял хвостом к ним очень недовольный плоский зверь. К нему была прицеплена волокуша, и в неё как раз затаскивали очередной бочонок. В бочонке булькало. Гедимин посмотрел на Броннов-погонщиков, мешающих зверю отойти от ангара, на отряд сердитых Скогнов с волокушей, заставленной пустыми бочками, и отошёл в тень — на край ужавшегося светового пятна, туда, где «дымили» туманники.
Над растением стоял Вепуат и внимательно смотрел на усохшие края «листа».
— Высушиваются, — хмыкнул он, увидев Гедимина, и тронул туманник когтем. — Не заметил, когда они начали. Видимо, ещё с утра. В темноте было не до них.
Гедимин потрогал «чашу», пощёлкал когтем — она отозвалась глухим стуком. Покровы, недавно сочащиеся слизью и покрытые водой, высохли до деревянной твёрдости. Все наплывы расплющились, и чаша превратилась в тонкостенную воронку, на полметра зарытую в гравий. Верхняя кромка растянулась по ближайшим камням — так они меньше сыпались внутрь «листа».
— Гварза с филками перерыл все шатры, — сообщил Вепуат, махнув рукой в сторону барака. Источники света уже перетащили туда, теперь здание было ярко освещено, а из открытых вентиляционных лючков доносился гомон. Галдели все — и филки, и аборигены, даже нхельви успевали вставить слово. Потом Гварза коротко рявкнул, и стало немного тише.
— Кейек забрал? — Гедимин оглянулся на шатёр. — Где «трилобиты»?
— В машине, — отозвался Вепуат. — Висеть не захотели, положил их на стол, на мешок. Там теплее, может, придут в себя. Кейек забрал, даже из твоего агрегата что-то хотел вытащить, но филки не дали.
Мимо, таща за собой волокушу с поршневой машиной, пробежали двое филков. На полпути к душевой их догнали ещё двое и на бегу закинули в волокушу ворох цветной одежды. Гедимин еле слышно хмыкнул.
— Ты сейчас занят? Помоги мне, пока все при деле, — попросил он Вепуата. — Прикрой спину.
…На дне долины было темнее, чем на холме, и всё-таки это не было похоже на уплотнившуюся темноту, от которой гаснут фонари. Вепуат с двумя «факелами» у пояса стоял чуть поодаль и оглядывался по сторонам, пока Гедимин обвязывал тросом и закреплял на спине «лепёшку» из спрессованных металлических капель. Рэссеновая «руда» и в таком виде была плотной, тяжёлой; вторую заготовку сармат брать не стал, а эту уравновесил сфалтом, перемещённым со спины на грудь.
— Для работы? — спросил Вепуат уже наверху, кивнув на «лепёшку». За шатрами Гедимин положил её на гравий и аккуратно нарезал плазменным потоком на удобные куски. Вепуат взялся перетащить третью часть металла в машину, остальное сармат донёс сам и свалил под ближайшим столом.
— Завтра займусь, — кивнул Гедимин. — Всё равно день потерян. Вот же дурацкий климат…
Вепуат сочувственно хмыкнул. Он стоял над столом, прикрытым защитным полем, и смотрел на «трилобитов». Животные свернулись в бронированные клубки и не подавали признаков жизни.
…На улице было минус семь. Туманники перестали «дымить» и потеряли всякое сходство с живыми существами — проще было принять их за чьи-то норы или ловушки. Из открытой настежь душевой выдуло всё тепло. Воды в цистернах уже не было — Гедимин, набрав, сколько нужно, в скафандр, остальное слил в водосток. То, что замёрзло раньше, теперь синело на полу и стенах и хрустело под ногами. От холодной воды под бронёй сармату вспоминался довоенный Ураниум-Сити и зимние купания — не хватало только ледяной корки над головой и медленно нарастающих на неё кристаллов.
— Над-деюсь, филки помылись до того, как всё промёрзло, — Вепуат, тоже ждущий, когда вода под бронёй прогреется, зябко вздрогнул. — Кому-то ещё одежду тут снимать, пока не потрескалась…