— Чего вылез? Всё тихо.
«Раньше он так далеко не выбирался,» — успел подумать он. В следующую секунду рядом громыхнуло, зазвенели стеклянные осколки, а Вепуат с воем прижал руку к груди. Пробирка разлетелась в стеклянную пыль. Горячие волокна обвили запястье Гедимина, вмиг нагрелись до сотен градусов и растаяли, оставив фантомный ожог. Сармат, тут же о нём забыв, бросился к Вепуату.
— Хэ-э… — тот мотнул головой, освобождаясь из захвата, и, выдыхая сквозь стиснутые зубы, отвёл руку от груди. Верхний слой обшивки на ладони покрылся мелкими трещинами и частично осыпался, перчатка слегка сплющилась.
— Вс-сё… нормально… уш-шиб… — выдохнул Вепуат, пытаясь согнуть помятые пальцы. Гедимин перехватил его руку, развернул нагрудные пластины, собирая из них фиксатор.
— Вот так держи, кистью кверху, — сказал он, судорожно соображая, кто из оставшихся в лагере понимает в медицине. — Мы сейчас к Айзеку…
Вепуат качнул головой.
— Да ну, ерунда, — пробормотал он, тяжело дыша. — Надо холодное приложить. Я так, испугался… Ушиб, кровоизлияние.
Руку Вепуата — с треснувшими ногтями, в ссадинах и чёрных пятнах кровоподтёков — Гедимин рассмотрел уже в машине, когда, пристроив её на охлаждающий компресс, водил над ней сигма-сканером. Вепуат сдавленно шипел и порывался отобрать прибор.
— Я что, сломанное от целого не отличу? — угрюмо отзывался Гедимин, но экран показывал.
— Это ж тебе не железка! — кривился Вепуат, но после изучения экрана кивал и дёргал плечом — «сканируй дальше!».
Пока Гедимин возился со сканером, разыскивая в костях микротрещины, регенерация и охлаждение сделали своё дело — кровь уже не сочилась из разбитых костяшек, ссадины начали закрываться. Вепуат пошевелил опухшими пальцами и досадливо поморщился.
— Чешется! Ладно, давай компресс.
— Регенерирует, — буркнул Гедимин, скрывая облегчённый вздох. Кое-как обмотав руку Вепуата охладителями, он подобрал отстёгнутую перчатку и принялся выправлять деформированные щитки. В эту работу разведчик уже не вмешивался — тихо сидел за столом, угрюмо щурился и о чём-то думал.
— Интересно всё-таки, — подал он голос минут через пять. — Что там могло взорваться? Обычно для этого нужно резкое изменение условий. Нагрев там или вынесение на свет. Я на пробирку смотрел под сканером. Ничего там не происходило. Ничего такого, чего не было бы до взрыва. Чему там было взрываться?
— Какая-нибудь искра в мелкодисперсной взвеси, — пожал плечами Гедимин, стараясь на него не смотреть. Взрыв был не таким уж слабым — если бы жёсткие ипроновые щитки не приняли удар на себя, Вепуат остался бы без кисти. Гедимин вспоминал раскалённую хватку хранителя — в секунду перед «аварией» что-то сильно встревожило существо. Но что?
— Не было там искр, — отозвался Вепуат. — Сканер бы заметил… Так, а это что?
Он встряхнул левое запястье, открывая экран дозиметра, и потянулся к нему ушибленной рукой. Гедимин запоздало перехватил её, но Вепуат, морщась, уже тыкал уцелевшим ногтем в прибор, пролистывая посекундные показатели.
— Момент взрыва и перед ним, — разведчик уронил больную руку на стол, сдавленно зашипел, но тут же продолжил:
— Видишь? Чуть меньше секунды? ЭМИА-фон снова больше нуля! Исчезает этот дурацкий сбой. Всплеск ЭМИА-излучения, вот что это было. Локальный всплеск…
Гедимин угрюмо сощурился.
— Хранитель нервничал перед взрывом, — мрачно сказал он, глядя в пол. — Хватал меня за руки. Он так далеко обычно не вылезает…
— Точно! — Вепуат, забывшись, чуть не ударил больной рукой по столу. — Ты с ним говорил. Значит, хранитель… Тогда понятно.
Он перевёл взгляд на дозиметр.
— Локальный всплеск ЭМИА-излучения… Ну, для хранителя это несложно. Видел я его локальные всплески…
— Он не хотел тебя ранить, — мрачно сказал Гедимин, сам в свои слова не очень-то веривший. — Ему не понравилась эта… субстанция. Что-то с ней не то.
— Угу, — отозвался Вепуат, разглядывая ушибленную руку. — Перчатку отдай. Пойду смотреть показания.
Больше он ничего не говорил, только угрюмо щурился, прижимая ладонь к плечу. Гедимин не успел перенапылить расколотые чёрные щитки, — перчатка покрылась золотистыми пятнами и «лохмотьями» верхней обшивки. С ней Вепуат и ушёл в барак, оставив ремонтника в лаборатории.
Ещё четверть часа Гедимин сканировал место взрыва, разыскивая осколки пробирки и остатки странной субстанции. Крупные обломки он подобрал; на них не было ничего странного — только налипло немного органической пыли.
«Локальный омикрон-всплеск…» — Гедимин покосился на далёкий реактор. «Нет, физически это возможно. Но вот зачем?»
…Хранитель сидел в реакторе. Даже просовывание руки в активную зону и тыкание пальцем в твэл не заставило его выйти на контакт. Гедимин пару раз окликнул его, но, выждав минуту, пожал плечами и отступил. «Вокруг холма — центнеры той же субстанции. Они его так же раздражают, или тут дело в чём-то другом?» — думал он, но ответить ему было некому.
29 день Воздуха, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
Вепуат быстро оглянулся через плечо и хрюкнул в респиратор.
— Гедимин! Ты видел филка в шапке?
Гедимин, придавленный весом четырёх каменных «блинов» и порывами бокового ветра, ощутимо толкающими в правое плечо, только сощурился.
— Я Маккензи видел, — буркнул он. — А ты про филков. Из чего шапка-то?
Он поднялся по склону и остановился, развернувшись спиной к ветру. Воздушные потоки свистели в наушниках, подвывали, проходя сквозь отверстия в костяных опорах, и трепали кожухи установленных шатров. Лагерь сарматов был достроен, но Гедимин думал, что аборигены сильно поспешили. Всё его оборудование лежало в бараке, и он, глядя на качающиеся опоры, опасался переносить его в шатёр — упавший кожух не сломает стол, но опрокинуть колбу или нарушить сложный процесс вполне может.
— Шапка? Похоже, из подстилок, — ухмыльнулся Вепуат, кивая на ближайший «блиндаж». Там под пологом из сшитых шкур, натянутым на костяные опоры вровень с землёй, отсиживались двое филков. Ракетомётчики снова вышли на посты.
— Кто-то взял подстилки и сшил колпак с ушами, — пояснил Вепуат, недовольно щурясь. — Тебе совсем неинтересно?
Гедимин дёрнул плечом, поддевая тросы, удерживающие груз, — четыре каменных «блина» вместе весили полтонны.
— Занят. Потом посмотрю.
Отмахнувшись от помощи Вепуата (его рука за ночь поджила, но Гедимин видел её утром, — незачем было давать нагрузку отбитым пальцам), сармат поволок камни к машине. Их предстояло разбить на куски. Это сырьё Гедимин не резал — оно и так неплохо крошилось, главное было не раскидывать мелкие осколки.
Под вой ветра в вентиляции отсека сармат загрузил доверху тигель литейной станции. Второй уже был занят — судя по заданному режиму, туда заложили ульсеновую руду. Рассмотреть её в «натуральном» виде не удалось — минерал успел растечься в лужу, и через пару минут станция слила легкоплавкий металл и выгрузила шлак. Ульсена плавилась быстрее, чем сопутствующие вещества…
Гедимин накрыл литейную станцию кожухом и отошёл от неё. Смотреть было не на что. Чёрный песок от руды отделялся быстро — полный тигель возгонялся за час, на дне оставалась горстка кристаллов. Сармат уже высчитал объём необходимого сырья и теперь угрюмо смотрел на обломки, сложенные в отсеке. Месяца полтора, если «сидеть» на литейной станции каждую свободную минуту, — так выходило по его подсчётам. Сармат проверил их ещё раз и тяжело вздохнул. «А что делать? Ждать, когда у местных промышленность разовьётся?.. Выделить песок несложно. Нам его ещё плавить. И делать трубки. Ещё месяц возни…»
За утреннюю смену, по расчётам Гедимина, все четыре «блина» должны были переработаться, и даже оставалось время ещё для двух. Проверив термодатчики, сармат вышел из лаборатории. «Пока есть время, перенесу сырьё из долины. Там уже немного осталось. Смены на три…»
Не успел он сделать и десяти шагов от трапа, как мимо просвистело что-то вытянутое и трепыхающееся. Шар защитного поля, выпущенный на рефлексах, накрыл «трилобита», вытянулся в ленту на ветру и снова стянулся к ладони Гедимина. «Трилобит», перестав хлопать крыльями, свернулся в клубок и притворился мёртвым.
— Цел? — подбежавший Вепуат накинул на шар утеплённый мешок. — Спасибо, ремонтник. Они в шатре перегрелись и сдурели. Пойду их хоть в душевой вылетаю.
Гедимин кивнул.
— Они четыре дня не летали. Тут кто угодно сдуреет. В душевой тепло, можешь даже искупать их.
Он посмотрел на вздутый пузырём полог шатра. Сейчас ветер дул точно под завязки, и они с трудом удерживали шкуры на месте. Над холмом медленно раскручивались спиральные вихри. Яркие вспышки разрывали их изнутри, они теряли форму, расплываясь белесыми пятнами, но минуту спустя их стягивало обратно в спираль. Гедимин досчитал до пятидесяти двух, прежде чем сильный порыв ветра — воздушная волна очередного небесного взрыва — докатился до холма и дёрнул шатры в другую сторону, прижав полог к продуху.
Филк в шапке поверх шлема попался ему на обратном пути, когда сармат, нагруженный камнями, поднимался на холм. Шапка, и правда, была с ушами — по образцу тех, что носили Бронны. Вот только им доставались шкуры с мехом, а филк нашёл лишь облезлую подстилку с редкими уцелевшими волосками. Гедимин, проводив патрульного взглядом, сдержанно хмыкнул. «Ну, сармат и не должен ходить в шерсти. Всё правильно. Только остатки надо было сбрить.»
…Песка выделилось немного. Гедимин, не дожидаясь остывания, высыпал его в жаропрочный ящик и снова загрузил тигель. Снаружи, у бронехода, за время плавки выросли две невысокие башни из каменных «блинов» — сармат сделал несколько ходок в долину. «И ещё пойду,» — он проверил термодатчики и остановился у жаропрочного контейнера. Сквозь полупрозрачную стенку виднелся слой чёрного песка. «Четверть ящика за смену,» — прикинул Гедимин. «Места хватит надолго.»
…Сармат рискнул приоткрыть вентиляционную колонну. Теперь в бункере свистел ветер. «Пузырь» термодатчика, отражённый в зеркальном мониторе, вытянулся вбок и трепыхался. Радиометры не сдувало — нити под стеклянными кожухами висели ровно, показания не сбивались.