— Подрастёт — ещё отрегулируешь, — отозвался Гедимин. — Хранитель спокоен… Чего ты с ним не общаешься? Он сегодня так и лезет наружу.
— Вот именно, — буркнул Айзек, проверяя, плотно ли пригнаны височные пластины. — Так и лезет. Тридцать кьюгенов — много на одни мозги. И ты лучше заэкранируйся. Целее будешь.
Щупальца хранителя снова потеплели. Ни агрессивным, ни напуганным он не был. Гедимин прислушался к ощущениям внутри черепа и пожал плечами.
— Ему будет скучно без общения.
— А можно мне… — Вепуат поднял руку к шлему. Гедимин перехватил его запястье и крепко сжал. Айзек одобрительно хмыкнул.
— Не сегодня, Вепуат. Слишком сильное излучение. Гедимин у нас привычный, а тебе как бы мозги не сожгло.
— Завтра, — еле слышно пообещал ремонтник, вместе с Вепуатом выбираясь из бункера. Ему было неловко. Вепуат покосился на него и дёрнул плечом.
— Нельзя так нельзя. Я не напрашиваюсь… А что он говорит, когда общается?
Гедимин прикрыл глаза, но не увидел ничего, кроме концентрических кругов зелёного свечения. «Красиво,» — он убрал белесый оттенок и добавил немного синевы. «Но смысл неясен.»
— Ничего, — ответил он. — Никто ничего не понимает.
Снаружи было уже двадцать пять микрокьюгенов. Гедимин оглянулся на барак филков, на душевую, где шумела вода, и стояла волокуша с пустой бочкой. На окраине галдели аборигены. «Заметили излучение?» — сармат быстро оглянулся на реактор. «Хранитель и до них добрался? Надо сказать ему…»
От оглушительного визга зазвенело в ушах. Что за картинки мелькнули перед глазами, Гедимин сам не вспомнил бы, но хранитель, уловив их, мгновенно отцепился и «втянулся» в реактор — по коже даже потянуло сквозняком. Сармат схватился за карманы. «Сколько ампул? Сколько нужно?»
— Флоний! — выдохнул он, разворачиваясь к Вепуату. — Под экран всех! Помоги…
— Чего⁈ — Вепуат ошалело мигнул. Он смотрел мимо Гедимина — в сторону «ободранной» долины. Сармат развернулся за его взглядом и вполголоса выругался. Теперь он видел, что напугало аборигенов. Излучение было ни при чём — они его, скорее всего, и не чувствовали. Вниз по отвесному склону, держась за обрыв двумя парами лап, сползал сааг-туул.
В красном свете притащенных жаровен он выглядел бесформенной чёрной массой. Гедимин шагнул к обрыву, вскинул фонарь, — животное, не реагируя на свет, продолжало перетаскивать массивное тело в долину. Нащупав её дно, сааг-туул рывком опустился на десяток метров, подставляя для опоры передние пары лап, и медленно втащил себя в ущелье. Следом обрушилась небольшая лавина — от манёвров гиганта стронулся пласт гравия.
— Ещё и эти, — пробормотал Гедимин, прижимая руку к наушнику. Животное не реагировало на вопли Скогнов-арбалетчиков, но они всё равно орали, как будто думали, что эту махину можно отогнать криком. Сааг-туул, не поднимая головы, медленно брёл вдоль склона. Сверху на панцире никого не было — охранники «передвижного лагеря», возможно, даже не проснулись, когда он вышел из Сфена Огня в Сфен Земли.
— Здесь он ест, а туда ходит гадить? — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив кратер, залитый помётом. «Интересно, удобрение уже вывезли? Вывозили быстро, но — вдруг им столько не надо?»
— Греется он там, — мрачно ответил Вепуат. — Гадить будет через неделю. Может, на другом краю мира. У них своеобразный обмен веществ. Надо бы взять анализы после полного выздоровления. Хоть буду в другой раз знать, от чего отталкиваться.
Животное, не заметив, смахнуло подвернувшуюся кучу гравия и побрело дальше. Гедимин сердито фыркнул.
— Нечего ему тут бродить. Кочевники глазеют на шахты, на цеха. Гони их, на кой нам шпионы⁈
— Что тут можно нашпионить? — Вепуат беззаботно махнул рукой. — Давно все всё видели. Даже твой реактор. А мне тем более прятать нечего. Ну, цех. Ну, печи. Думаешь, они печей не видели?
Гедимин поморщился.
— Насуют взрывчатки в твои печи…
Вепуат громко фыркнул.
— При тебе? На глазах у всего лагеря?
…В цеховом ангаре было тепло — оставленные в термоизоляции на воздуховодах «пробои» за ночь прогрели воздух на двадцать восемь градусов. Раскалённые камешки внутри печей выдавали под две тысячи — самая горячая дошла до тысячи восьмисот. Рядом с каждым агрегатом на специальной жаропрочной полке лежал стеклянный пузырь с конусным дном и высокой горловиной. Вепуат вчера провёл четыре плавки и испытал все инструменты — даже отрезал готовый сосуд от трубки поочерёдно разными ножами, хоть это и слегка его попортило.
— Ну что? — спросил Гедимин, беря в руки остывший пузырь. Сбоку на стеклянной стенке виднелись симметричные углубления — выдавленный «трилистник».
— А что? — Вепуат пожал плечами. — Греет, плавит. Не знаю, как местные, а я бы работал.
Гедимин задумчиво посмотрел на печи. «Вынимать кейек? Сам он выгорает одинаково — что в куче в печи, что по отдельности в бочонке. Камень деформируется? Циклы остывания-нагревания тоже не на пользу. Оставить на пару суток так и посмотреть, что будет…»
— Ещё проверять будешь? — спросил он вслух. Вепуат ухмыльнулся.
— Что я после тебя проверю? Ты механик. А я так… дроны гонять. Была бы это база ДНК…
Гедимин недовольно сощурился.
— Ты стеклодув. Никого опытнее у нас нет. В таком цехе тебе работать удобно?
Вепуат пожал плечами.
— Мне — низковато. Но не для меня и строилось. Зовём Скогнов?
Скогнов долго звать не пришлось. Уже через полминуты в цеховом ангаре стало тесно. Гедимин отошёл в сторону и только смотрел, как Скогны заполняют свободные промежутки между печами. Ни одного Бронна среди них не было. Ещё через полминуты в ангар пролезли нхельви и принялись путаться под ногами, обнюхивая инструменты и пытаясь залезть на воздуховод. Потом в дверях сверкнул белый посох — в горячий цех пришёл Руниен.
— Значит, это Куэннские печи… — медленно проговорил он, обращаясь к Гедимину. Вепуат был занят — показывал Скогнам разные инструменты и готовый сосуд, объясняя на нём назначение предметов. Большая часть инструмента — тот, что подгонялся под карликов — уже бродила по рукам. Слушали все внимательно, лишь изредка прорывался взволнованный писк. Гедимин покосился на дверь — там маячили, опираясь на копья, Скогны-«охранники». Сармат сердито сощурился.
Руниен пощупал каменную стенку.
— Лепной камень, — определил он. — Так раньше строили Кьюссы. В их городах были похожие плавильни. Я видел такие печи в покинутом Айене.
— Тектон — хороший материал, — сдержанно согласился Гедимин. — Высокая прочность и жаростойкость. Те печи — они работали круглые сутки, или их остужали?
Посох в руке Руниена качнулся.
— Не знаю, как работают печи Кьюссов. В их плавильни нет ходу стражам, — отозвался человек, глядя на цех сквозь круглое навершие. Внутри дрожала красная «паутина» — мелкие искры то соединяли края кольца, то гасли.
— Но ты их видел, — Гедимин недовольно сощурился. Непохоже было, что страж доволен увиденным — он смотрел на печи, как на бомбы с неизвестным ему устройством, и что-то пытался нащупать — возможно, механизм нейтрализации.
— Айен заброшен, там все одинаково нежеланны, — отозвался Руниен, постукивая посохом по стенке ближайшего агрегата. Задвижек и заслонок в этом месте не было, но Гедимину всё равно захотелось прикрыть печь защитным полем.
— Гедимин, подойди, — позвал его Вепуат, и Скогны зашевелились, расступаясь. — Подстрахуй меня на всякий случай. Покажу им загрузку шихты… ну и потом всё по этапам. Эта печь у нас будет экспериментальная.
— Вся охрана топчется в шлюзе, — вполголоса сказал Гедимин, подойдя к Вепуату. Тот, отогнав Скогнов на безопасное расстояние и выставив на полметра защитный барьер для нхельви, как раз открывал заслонку. Примитивный захват поддел камешек, выкинул в термозащитный «стакан», потянулся к второму.
— Слегка остудить, сегодня всё перегретое… — пробормотал Вепуат, думая только о плавке. Гедимин замерил температуру — засунутая в печь рука, естественно, обуглилась бы, но стоять рядом и орудовать захватом было вполне безопасно.
— Ага, так лучше, — Вепуат покосился на термометр и повернулся к печи боком. Дымящийся захват сомкнулся на плавильном конусе, наполненном шихтой. Скогны возбуждённо заверещали.
— Ну вот, — облегчённо выдохнул Вепуат, закрывая заслонку и пристраивая захват на держатель под вентиляционным лючком. — Процесс пошёл… Что ты говорил про охрану?
— Они здесь, — Гедимин кивнул на открытый шлюз. Охранники поняли, что с порога ничего не видно; теперь они толпились у закрытой, обманчиво холодной печи, почти наступая на ноги Руниену. Страж, не обращая на них внимания, простукивал посохом стенки. Гедимин прихлопнул заслонку защитным полем. «Сдвинет ещё, лечи его от ожогов…»
— А, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Они давно тут топчутся.
— За периметром кто следит? — Гедимин недовольно сощурился.
— У филков там шесть постов, — напомнил Вепуат. — Бронны и нхельви тоже присматривают. Если что — нас успеют позвать.
Гедимин поморщился.
— И надо было вчера визжать из-за кочевников? Сегодня зверюга там же, под самым холмом. Если что, Бронны её не отгонят. А эти… охранники, мать их колба — таращатся на печи. И страж туда же. Нет бы гнать их на посты…
Вепуат с извиняющейся ухмылкой развёл руками.
— Кочевников они видели. А Куэннские печи — ещё нет. Не порть им настроение. Филки, если что, стрелять умеют.
— Огромный жар, — вслух подумал Руниен, глядя сквозь сарматов. Он подошёл к ним и теперь «изучал» печь через навершие посоха. Оно побагровело, внутри дрожали языки пламени, — очень искусная голограмма, Гедимин даже поверил бы.
— Стеклянная скорлупа — тугоплавкая штука, — отозвался Вепуат. — Хоть и уступает рэссене.
— Жара хватит и для рэссены, — посох стража качнулся. — Очень сильный жар. Кто нанёс на кейек знаки огня?
— Я, — буркнул Гедимин. Взгляд Руниена, то плывущий, то неприятно пристальный, ему очень не нравился.
— Так редко делают, — заметил страж. — Кейек, набрав силу, не обжёг тебя?