— Вепуат! — окликнул он «биолога» — но тот уже втискивался вслед за проводником в проём между двумя щитками панциря. Гедимин пролез за ним и остановился неподалёку от входа, заслоняя проём спиной.
Он бы и рад был не заслонять, а впустить Джагулов в тесный «отсек», где они в случае чего не смогут замахнуться — но места внутри уже не осталось. По местным меркам, это была просторная комната — метра четыре в длину вдоль выемок и выступов живого панциря. С одной стороны тянулся ряд лежанок, прикреплённых к панцирю костяными штырями. На выступающие концы штырей были насажены гладкие, без шипов, раковины — или, возможно, черепа, Гедимин не разобрался, но отметил попытку избежать лишних травм. Там, где панцирь приподнимался, в просверленных в нём отверстиях стояли закрытые ёмкости; там, где он шёл на спуск, образуя что-то вроде сточного жёлоба, в углубление было засунуто уже знакомое сармату кожаное ведро. В этот раз оно было открыто. На лежанках над ним — там, где начинался сточной жёлоб — сидели двое Джагулов. Один, зажав между коленями чей-то колючий панцирь, откалывал от него шипы и внутренние пластинки. Другой сосредоточенно скоблил широким лезвием грязную истрёпанную подстилку. Кажется, это и была попытка счистить с неё грязь — кровь, жир и чьи-то мелкие внутренности. На подстилке того же качества, но без внутренностей и крови, лежал крупный бронированный клубок. Ещё один «трилобит», развернувшись, полз к ведру. Ползти мешали шлейки, прикреплённые к «лапам», и сами «лапы» — согнутые крючья, пригодные только для цепляния. Животным было к чему прицепиться — над подстилкой из «стены» торчали ряды вбитых костяных штырьков с загнутыми концами — но «трилобиты» то ли не могли туда подняться, то ли не хотели.
Джагулы, увидев чужаков, вскинулись было, но «переговорщик», проходя мимо них, что-то проворчал, и они успокоились. Он остановился, тронул ухо одного из сидящих, — Гедимин увидел широкий кровоточащий прокол. Джагул тоже его увидел и негромко зарычал. Сидящий оскалился и встряхнул головой. Второй рявкнул. Вепуат быстро оглянулся на Гедимина. «Будь начеку!» — сказал его короткий жест. Сармат недобро сощурился.
— Эшку лежу, — голос костяной маски оставался ровным, когда Джагул, договорив с соплеменниками, поднял с пола свернувшегося «трилобита». — Давно лежу. Нет летаю снова.
«Трилобит» был жив — он, почуяв прикосновение, даже развернулся, показал крылья — и опять вяло повис, даже не цепляясь крючьями за руку. Джагул повесил его на один из широких браслетов — если что, «лапы» сжались бы не на живой коже — но Гедимин видел, что крюки поджаты под брюхо и сцеплены там друг с другом.
Второе животное доползло до края ведра и остановилось окончательно — не хватило длины шлейки. Джагул свободной рукой сдёрнул его, перевесил на плечо. «Трилобит» выпустил крылья, рванулся — и упал сарматам под ноги, бессмысленно хлопая хвостом. Гедимин мигнул. Что-то в этой попытке взлёта было не так — в норме это происходило как-то по-другому…
Раздался громкий шорох и хрюканье — два «трилобита» из сидевших на плечах Вепуата спрыгнули к сородичу, но были пойманы за шлейки и усажены обратно. Третий неуверенно выпустил хоботок, булькнул, как бы порываясь затрубить, замолчал и поднял спинные щитки, приближаясь формой к шару. Гедимин мигнул снова.
«Шар. Точно. Они раздуваются в полёте. А эти двое — плоские…»
— Вот клеймо. Этот мой, — Джагул показал на едва заметные насечки под головным щитком. Это был уже третий «трилобит», извлечённый из самого тёмного угла. У него были очень длинные крылья — раза в полтора длиннее, чем у Подранка, самого длиннокрылого из «сарматской» тройки. Сокол снова булькнул — видимо, животные были самками, а не самцами… но полноценный призыв так и не протрубил. «Он может видеть, что они больны?» — задумался на секунду Гедимин. «Они очень вялые. Это и зверьку заметно.»
Вепуат покосился на сигма-сканер, помрачнел и протянул руку к чужому «трилобиту». Тот вяло шевельнул спинными щитками.
— Было больше, — сказал Джагул. — Живу только этот. Три эшку. Нет больше.
— Смотри, — Вепуат повернулся к Гедимину. Чужой «трилобит» вяло свисал с его руки, втянув крылья.
— Внутренние полости, — сармат кивнул на сканер. — Лучевые ожоги на их стенках. Дошло до перфорации — и вот… Теперь им летать нечем.
— Вижу, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе в этой норе, но взгляд Вепуата нравился ему меньше всего. Разведчик протянул ему неподвижное животное, сунул в руку шлейки, подтянув их под самые «лапы», и сдвинул пластину обшивки, доставая из кармана полосатую ампулу.
— Флония много лишнего? — Гедимин недовольно сощурился, но Вепуат, ни на что не обращая внимания, приподнял щитки «трилобита» и широко раздвинул их, открывая складчатые выросты. Кровеносная сетка пронизывала их насквозь. Она была розовато-красной — светлее, чем даже у людей, но сам оттенок выглядел неприятно знакомым.
— Стерилить придётся быстрой прокалкой, — прошептал Вепуат, втыкая иглу в розовую сетку. Он только чуть надавил на ампулу и тут же выдернул её, выжав последнюю микроскопическую каплю себе на ладонь. «Трилобит» дёрнулся, свалился с руки Гедимина и свернулся в тугой дрожащий клубок. Джагул рявкнул.
— Второго, — скомандовал Вепуат, сжимая иглу в раскалённых когтях. Руку окутал густой зелёный дым. Джагул с панцирем, бросив его на подстилку, подхватил свернувшегося «трилобита». Его сосед громко зарычал.
— Приложи к ним кровяной камень, — велел Вепуат, сбрасывая второго уколотого «трилобита» на мягкие подстилки. Третьего он даже не стал передавать Гедимину — поддел его щитки, пока Джагул держал его, сделал последнюю инъекцию и расплавил остатки ампулы. Кто-то из Джагулов налёг на «стену», открывая все продухи и выгоняя зелёный дым. Вепуат, болезненно щурясь, оглянулся на «трилобитов». На подстилках лежали три тугих клубка.
— Никогда не вводил им флоний, — прошептал разведчик. — Надеюсь, с дозой не ошибся…
Гедимин хотел что-то сказать, но снаружи взревело, взвыло и зашипело. За открытыми продухами горело красное пламя. Сармат протиснулся в узкий лаз и увидел, что «нору», куда он влез, обступили со всех сторон. Несколько Джагулов сбились в тесную группу у самой ниши, десятка полтора с оружием стояли выше, на хребте «живого холма», а внизу, у подножья, выстроились неровными клиньями Сэта. Над ближайшим кратером поднимался столб огня.
— Пусти! — Вепуат толкнул его в спину и выбрался из ниши, ошеломлённо глядя на построения. Гедимин едва расслышал его крик — рёв и шипение стояли в воздухе, и от них звенело в ушах. Вепуат вскинул руки и взревел, то и дело срываясь на вой, шип и треск. Гедимин не понимал ни звука. Из ниши за их спинами высунулся Джагул, прижимающий к груди костяную маску. Её тут же отобрали, бывшего владельца огрели древком копья, один из кочевников шагнул к сарматам, на ходу надевая «автопереводчик». Рёв притих, зато шипение и треск стали громче.
— Чёрный панцирь зову Сэта. Зачем? — заговорил Джагул, сжимая когтистые пальцы. — Хеллуг нет угрожаю чёрный панцирь. Ты хожу тут сам. Ты говорю — Хеллуг пускаю тебя. Зачем Сэта здесь?
— Я никого не звал, — ответил Вепуат. — Я занимался животными. Что здесь было, мы с Гедимином не знаем. Видно, Сэта заметили что-то, чего не увидели мы. Спроси их — что они скажут?
По лицу Джагула пробежала волна, заметная даже под костяной маской. Похоже, Сэта успели всё рассказать, не дожидаясь вопросов — и услышанное никому не понравилось. Снова поднялся рёв и вой. Отряд вдоль хребта рявкал на плотную группу под нишей, те огрызались. Подал было голос хозяин «трилобитов» — на него гаркнули с двух сторон, и он, сердито фыркнув, замолчал.
— Сэта вижу что-то, — с явной неохотой признал переговорщик. — Но думаю не то. Нет такой опасность. Хеллуг нет хочу вред. Нет нападаю на чёрный панцирь. Хеллуг отпускаю он сейчас. Сэта тут незачем.
Вепуат хмыкнул.
— Значит, не то подумали? Что здесь было? — он указал на разозлённую группу под нишей. — Кто-то очень умный решил устроить нам западню? Но остальные вовремя включили голову? Если бы Сэта не стояли у вас под боком, что сделали бы твои воины? Помогли западню захлопнуть?
Гедимин растерянно мигнул. Переговорщик понял больше, чем он. Его когти судорожно сжались, едва не распоров ладонь, шерсть на загривке вздыбилась.
— У Хеллуг нет западня, — отозвался он. — Ты думаю нет правильно. Ты помогаю Хеллуг, Хеллуг даю плата. Всё так. Нет нападаю. Здесь Хеллуг говорю. Говорю нет хорошо. Но нет нападаю. Ты говорю Сэта ухожу. Говорю нет нападаю!
Вепуат недобро ухмыльнулся.
— Они уйдут. Когда мы с Гедимином и всеми зверьми пройдём в разлом. И вам тут нечего сидеть. Зверь здоров. Возвращайтесь в орду, пока Сэта не погнали вас силой.
Было очень тихо, когда сарматы спускались с панциря сааг-туула и обходили его бесконечный бок. Гедимин слышал, как потрескивает пламя в кратерах, и шуршит под ногами пепел. Потом сааг-туул сделал долгий вдох, и шелест и рокот заглушили все звуки. Сармат недобро щурился на пепельный гребень. Ему очень хотелось обернуться и выстрелить в небо — так, для отстрастки.
Едва перешагнув разлом, Вепуат шумно выдохнул и привалился к Гедимину.
— Яд-дро Сатурна! Вот я идиот!
— Бывает, — отозвался Гедимин, приводя его в устойчивое положение. «Трилобиты» не сопротивлялись — они давно висели на шлейках здоровенными панцирными шарами. Вепуат, охнув, схватился за мешок, покидал в него животных и облегчённо вздохнул.
— Ничего, отогреются. Но что я идиот, то идиот…
— Чего они там хотели? Зажать нас в той норе и затыкать копьями? — Гедимин угрюмо сощурился. Ему было тошно.
— Это вряд ли, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Не настолько они дураки. Но вот обездвижить и в таком виде доставить Кьюссам — вполне могли. Им там… в общем, их много. Группы, отряды… Никакого единства. Большинство решило, что план дурацкий. Скорее всего — опасный. Будь мы послабее, они решились бы. Или не будь там армии Сэта… Нет, зачинщиков перехватили сами Джагулы. Но Сэта их мотивировали. Не зря мы тут с ними возимся…