Ульсеновый пруток он сунул в карман, каменные формы выставил на видное место, но Сэта, кажется, не поняли, что это — или их слишком отвлекали карлики за стеной. Вторая печь тоже была загружена, работа временно прекратилась, и вся восьмёрка Скогнов перебралась к защитному полю и сгрудилась у стола. Сэта, негромко шелестя, встали напротив. Гедимин, настороженно щурясь, следил за каждым движением. «Чем они тут вообще заняты?»
Одни Скогны водили руками у стола, тыкая когтем то в ножки, то в поднятые края столешницы, то в отверстия и углубления. Другие, вынув ёмкости, показывали на их донца, вытянутые в конусы или оставленные шарообразными. Несколько раз все вещи были поставлены на стол и снова с него подняты. Ничего опасного Гедимин в этих манипуляциях не видел, но их смысл оставался ему непонятен. Сэта следили за ними, негромко шелестя; красные пятна вдоль шеи не проступали, грива дыбом не становилась, да и Скогны за «стеной» выглядели взволнованными, но не агрессивными. «Они как будто… демонстрируют что-то,» — думал Гедимин, растерянно глядя на существ. «Или даже… хвалятся? Ещё бы я понимал хоть слово…»
Он покосился на Гора, на секунду подумав, что можно было бы привлечь его к переводу, но тут же эту мысль отбросил. Страж застыл в углу цеха, держась двумя руками за посох. Высоко поднятые лезвия дрожали в воздухе. Он, не обращая внимания ни на Скогнов, ни на их стол, смотрел только на Сэта, отслеживая каждое их движение. Гедимин, нахмурившись, двинулся вперёд. «Встану тут. Инсектоид на взводе, мало ли…»
Главный жрец развернулся к Гедимину, что-то прошуршал и протянул руку к печи. Сармат мигнул.
— Верно. Расплавилось. Как вы считаете время⁈
Он протянул одному из жрецов захват, кивнул на разрезанный на части гриб на краю поддона и отодвинул заслонку. Два конуса были наполнены пузырящимся расплавом. Сэта, которому захвата не досталось, поддел кусок гриба когтями и, прежде чем Гедимин успел открыть рот, голой рукой сунул его в стеклянную массу. Отдёрнув побелевшие пальцы от густого пара, он что-то протрещал. Второй, зашипев на него, отодвинул его от печи.
— Ранен? — встревожился Гедимин. Он смотрел, как Сэта шевелит «ошпаренными» пальцами. Ни «раненый», ни его соплеменники не волновались, только недовольно шипели. Вскоре он перестал дёргать пальцами и потянулся за стеклодувной трубкой.
— Надеюсь, вы умеете, — пробормотал Гедимин. Он хотел провести инструктаж, но Сэта уверенно взялись за инструмент и даже встали так, чтобы друг другу не мешать. «У кого-то учились. Те, кто ходил сюда, успели передать опыт? Быстро у них всё…»
Сэта дунул в трубку — и тут же, изумлённый результатом, забылся и втянул воздух. Стеклянный пузырь схлопнулся. Второй Сэта отдёрнул трубку от пасти и замер, завороженно глядя на светящийся шар. Гедимин отнял инструмент у первого, сунул стеклянный комок в печь, размял его и вернул трубку «ученику». Второй заход получился удачнее — теперь Сэта держали на весу два стеклянных шара и, казалось, не понимали, что дальше с ними делать.
— Иди сюда, — Гедимин тронул ближайшего стеклодува за горячее плечо. Тот растерянно вскинул голову, а вместе с ней — трубку, которую держал в руках. Гедимин, досадливо щурясь, перехватил её и направил в печь.
— Сейчас делаешь горло, — он поднёс коготь к части расплава, прилегающей к трубке, и передвинул её в место максимального нагрева. Пару секунд, пока стекло из красного становилось ярко-жёлтым, Гедимин двигал пальцами, пытаясь изобразить вытягивание длинной горловины с выемкой — такие, вроде бы, обычно делали Сэта. Существо, кажется, поняло — подобрало маленький формовочный черпак и принялось вытягивать расплав в короткую трубу. Дождавшись, пока оно сделает выемку, Гедимин перехватил его руку и снова направил стеклянный шар в печь. «Теперь подогреть вот здесь. Нет, рано,» — он придержал «ученика», пытающегося вынуть заготовку. «Двадцать три, двадцать четыре… Ага, теперь можно.»
— Сюда, — он, не дожидаясь реакции, вдел стеклянный комок в отверстие в длинной четырёхгранной пирамиде. — А теперь — дуй!
Он шумно выдохнул в респиратор, надеясь, что хотя бы этот звук Сэта поймёт. И тот понял — стеклянный шар, раздутый внутри пирамиды, проступил наружу через отверстие в её нижней части и вздулся там пузырём. Гедимин когтем пригладил выступающие части и, разделив пирамиду надвое, снял её с заготовки. Второй Сэта, забыв о давно остывшем стеклянном шаре, следил за ним, расширив глаза и приоткрыв пасть. На трубке повисла четырёхгранная заготовка с длинным трубчатым горлом. Её нижняя часть осталась округлой и заметно примялась.
Сэта, издав короткую трескучую фразу, провёл ладонью по стеклянным граням и сунул заготовку под нос второму. Тот затрещал ещё громче, вдоль шеи проступили белые светящиеся пятна. Гедимин довольно ухмыльнулся.
— Теперь грей самый низ, — он направил заготовку в печь и остановил на полпути — теперь максимальный нагрев приходился на недоделанное днище. — Выровняешь его… или ноги приделаешь.
Гедимин думал, что ног получится четыре — так было удобнее распределить неровности расплава — но Сэта трижды нагрел заготовку, прежде чем на её донце появились три короткие ноги. Второй, забыв о своей работе, трещал, не замолкая, и норовил поправить стеклянную массу вручную.
— Ручки! — напомнил Гедимин, потыкав когтем в недоделанный сосуд. Сэта с громким шипением поставил ёмкость на поддон, отобрал у соплеменника стеклянный шар и повернулся к Гедимину, указывая на четырёхгранную форму. Сармат, ухмыльнувшись, взял в руки другую — два четырёхгранника один на другом, вместе образующие восьмигранник.
Эта ёмкость получилась не с первого раза — Сэта подул недостаточно сильно, стекло не распределилось по стенкам формы, и грани не отпечатались. Только с третьего захода шар растянулся, как надо. Гедимин снял форму и довольно хмыкнул, глядя на гладкие гранёные стенки и отпечатанное на одной из них клеймо. «Ровные и одинаковые. Кажется, это у них в цене. Ровное и одинаковое.»
Когда второй сосуд опустился на поддон, и трое Сэта сгрудились вокруг, что-то обсуждая на своём трескучем языке, Гедимин заметил, что вся спина у него мокрая, а на лице — бессмысленная ухмылка. Он отвернулся, жалея о том, что под шлемом не вытереть лицо. Сердце билось непривычно часто — как будто он только что запустил реактор, а не вылепил дурацкий примитивный сосуд.
Повернувшись к прозрачной стене, он изумлённо мигнул. Когда там закончилась работа, он не заметил, но сейчас все Скогны толпились у защитного поля и глазели на что-то за спиной сармата. Вепуат, перехватив взгляд Гедимина, сделал успокаивающий жест и посмотрел на карликов. Видимо, он что-то им крикнул, — они медленно подались назад, но глядели по-прежнему на соседний «отсек».
В наушнике раздался громкий шелест. Обернувшись, Гедимин увидел огненных существ. Двое из них держали в руках остывающие сосуды, один — главный жрец — что-то говорил, указывая то на ёмкости, то на отложенные в сторону формы. Гедимин мигнул, когда светящаяся ладонь легла ему на грудь. Секунду спустя и рука, и все трое Сэта растаяли в белой вспышке.
«И стеклянные изделия — с ними вместе,» — сармат покачал головой, глядя на пустое место без следов оплавления. «Я сам их делал. Они материальны. И у них есть размер. В микропрокол они не пролезут…»
По ушам ударил пронзительный визг — Вепуат зачем-то вскрыл защитное поле, и в опустевший отсек тут же набились Скогны. Гедимин запоздало задвинул заслонку и сердито сощурился на карликов. Они толпились вокруг, что-то вереща и тыкая когтями в каменные формы — до них было не дотянуться. Гедимин взял разобранные пирамиды, протянул карликам, — они расхватали их и заверещали громче прежнего, пытаясь совместить фрагменты форм и стеклодувные трубки — уже остывшие и без расплава. Ещё секунда — и толпа переместилась к своей печи и обступила Вепуата, показывая ему формы. Сармат отвечал сдержанно и чем-то был явно недоволен.
— Дим-мин, — услышал сармат ровный голос и громкие щелчки жвал. Гор выбрался из угла и встал в пустом коридоре, опираясь на светящийся посох. Лезвия на его лапах нервно вздрагивали.
— Ты стоял к Сэта спиной, — сказал он, глядя Гедимину в лицо. — Ты касался их и давал им касаться тебя. Ты знаешь, сколько жара в их крови? Боги не видели такой неосторожности!
— Ага, он такой, — Вепуат с ухмылкой показал Гедимину жест превосходства. — Насчёт осторожности… Гор, посмотри, там нет дождя? Работа здесь закончена, до рассвета Скогны должны найти укрытие!
Страж до скрежета сжал клешни на посохе, но, ничего не сказав, пошёл к двери. Скогны, поверещав ещё немного, осторожно поставили формы у печи и повернулись к поддону со своими изделиями. Вепуат проследил за взглядом Гедимина и развёл руками.
— Что-то не то с этим пигментом. Думал вытянуть его в синий, а получилась какая-то чушь.
— Цвет как цвет, — отозвался Гедимин, глядя на прозрачные чашки с волнистым тёмно-серым орнаментом. — Красивый.
— Думаешь? — Вепуат смущённо хмыкнул.
Гор, убедившись, что дождя снаружи нет, открыл двери нараспашку, и в цехе снова стало громко — сначала Скогны с верещанием побежали в одну сторону, потом, уже другим составом, — в противоположную. Гедимин и Вепуат, отойдя к стене, смотрели, как выносят на шкурах остывающие чашки, по дороге обсудив каменные формы и показав жестами сосуд-многогранник, как разбирают вещи со стола и вытаскивают стол следом. Сквозь открытую дверь сармат ещё долго слышал вопли.
— Сегодня они разволновались, — пробормотал он, поводя плечами и думая о холодной воде в душевой. «И я разволновался. И тоже непонятно почему. Может, из-за инсектоида? Повезло, что он сегодня был тихий…»
— Они недовольны, — Вепуат ухмыльнулся; его глаза едва заметно светились. — Ты показал Сэта, как делать удивительные ровные кувшины. Скогнам ты такого не показывал. А они ведь всегда почитали тебя и твоё Пламя. Завтра покажешь им, как делать кувшины с ровными стенками.
Гедимин мигнул.