…Бронеход медленно заполз на пологий склон, развернулся, качаясь на волнах гравия, и замер. Гедимин взглянул на закрытый люк и снова опустил голову, облокотившись на колени, и судорожно сглотнул. «Да чтоб их, эти рефлексы! Ещё в портал не въехали, а уже мутит…»
Люк с громким шипением приоткрылся, и сармат, озадаченно мигнув, поднял голову. На мокром трапе стоял Айзек, а за его плечом маячил широкий чёрно-красный силуэт с шипами по краям.
— Вылезай, — деловито сказал командир, заходя в шлюз. — Надо было твэл тут принайтовать… Ладно, рано или поздно откроется.
Он, сдвинув нужные рычажки, нетерпеливо взглянул на второй люк. Через десять долгих секунд он начал открываться. Озадаченный Гедимин успел подняться; в чём дело, он не понял, но слово «твэл» намекнуло, что выходить рано.
— Пещера стражей, — услышал он гулкий голос Калига. — Безопасное место. Пусть Дим-мин подождёт вашу машину там.
«Машину?» — сармат резко развернулся к Калигу. Страж, накрытый длинной полосатой накидкой, так и остался у порога, на ветру, под стихающим дождём. Его глаз не было видно под тёмным щитком. Поймав взгляд Гедимина, он слегка наклонил голову и поднёс сложенные пальцы ко лбу.
В отсеке защёлкали отстёгиваемые крепления, и сармат отвернулся от стража и шагнул в люк. Айзек возился с «пустым» твэлом. Гедимин, отодвинув его, осторожно поднял конструкцию на руках. Защитное поле обернуло её со всех сторон, плотно прижав к трубкам неприсоединённые, болтающиеся хвостовики.
— Всё цело? — отрывисто спросил Айзек. — Иди с Калигом. Посидишь с ним в пещере. На три длинных гудка выходи с твэлом. Перегрузим топливо здесь, на месте.
Гедимин изумлённо мигнул.
— А что, так было можно? — выдохнул он, проглотив комок ругательств. — А чего сразу…
Айзек болезненно поморщился и, оставив сармата и стража за спиной, быстро пошёл к кабине. Калиг переступил с ноги на ногу и шумно вздохнул.
— Ты идёшь, Дим-мин? Для вещи в твоих руках так будет безопаснее.
…С тех пор, как Гедимин несколько суток провалялся в этой пещере, там ничего не изменилось. Твэл пристроили на лежанку, сам сармат сел на край, радуясь, что каменный уступ не проседает и не перекашивается. Калиг подошёл к жаровне посреди комнаты и тяжело опустился рядом с ней. «Зря он без рукавиц,» — подумал Гедимин, глядя, как страж греет широкие красные лапы в горячем воздухе. Чёрные со стальным отблеском когти на лапах были старательно стёсаны.
— Говорят, ты на исходе месяца встретился с Халгирти? Напрасное дело. Халгирти не зол к Пламени и никогда не был. Он доволен новыми красивыми сосудами, таких ему очень давно не подносили.
Гедимин мигнул.
— Чего? Ты вообще про что? — он внезапно осёкся — часть информации всё же достигла мозга. — Сосуды? Подносили? Ты это про ту… ту сущность на башнях?
— Халгирти, — медленно, как-то странно деля слово на слоги, проговорил Калиг; в его груди зарокотало. — Ты не знал даже имени, когда угрожал ему с оружием на исходе его месяца? Ты очень смелый, Дим-мин. Но голову ты пожертвовал Пламени!
Гедимин недовольно сощурился, но обида сейчас не имела значения — в кои-то веки рядом было существо, хоть что-то способное объяснить.
— Некогда было знакомиться, — буркнул он. — Пламя было напугано. Оно тоже не знает, злой он там или нет. А моё дело — защищать его. Жаль, если я зря обидел то существо. Ты общаешься с ним?
Калиг зарокотал, прикрывая ладонью зубастую пасть.
— Это не по мне, Дим-мин. С богами говорит Хранимое Сердце. Она передала мне речь Халгирти. А я передаю тебе.
«Кайшу!» — Гедимин сузил глаза. «Ну да, верно, Сэта ещё называли её богиней карликов. Значит, это сущности одного порядка. Но она не кван… А, уран и торий! Она, небось, сама не знает, из чего она сделана…»
Эхо прокатилось по коридору, отражая протяжные гудки — первый, второй, третий…
…Погрузчик, накрытый защитным полем, подогнали к самой пещере. Айзек и Гварза стояли рядом, пристально глядя на топливную сборку, зажатую в захвате. Гедимин вложил пустой твэл в свободную «клешню» и поддел когтем цилиндр из спрессованной окиси ирренция. Его мысли сейчас занимали только топливные стержни. «Я проверял ралну под излучением. Она ничего не фокусирует и не экранирует. На коротком отрезке времени. Если вдруг что-то на долгом…»
Ирренциевые таблетки сыпались по трубкам с еле слышным стуком — шум дождя и усиливающегося ветра почти заглушал его. Сбоку зашелестело, и шорохи стали тише — Айзек прикрыл сармата защитным полем.
… — Готово, — отрывисто сказал Гедимин, снимая твэл с захвата. Ладони чувствовали ровное фантомное тепло… и оно прямо под пальцами расплеталось на отдельные полосы. Гедимин, с присвистом выдохнув, прижал твэл к груди. Виски обожгло, будто по ним чиркнули раскалёнными когтями. Твэл отращивал щупальца.
— Кет, твою мать! — рявкнул Гварза, хватая сармата за плечо. Схватить не успел — Айзек отшвырнул его. Гедимина вместе с твэлом накрыло защитное поле, и командир уставился на участок напротив груди. Здесь в купол, пронизывая его, твэл и — частично — сармата, входил мощный лучевой поток, и по белесой поверхности расходилась красная рябь.
— Всё в порядке, Ванджур, — услышал Гедимин, как сквозь туман, голос Гварзы. — Езжай. Передай Маккензи…
— Убери купол, — прошептал сармат, открывая слезящиеся глаза. Кожу уже не жгло. Он держал твэл в руках, а твэл «держал» его, по всей своей длине обмотав тело сармата волокнистыми щупальцами. Экран дозиметра ярко светился — интенсивность «сигмы» дошла до пятнадцати кьюгенов и плавно возрастала.
— Ты как? — Айзек с тревогой заглянул сармату в глаза. Тот слабо качнул головой. Он старался стоять ровно, но пальцы, сжимающие твэл, неприятно дрожали.
— Хранитель учуял его, — он едва заметно кивнул на стержни и криво ухмыльнулся. — И… присоединил. Теперь это его часть.
— Мн-да-а… — командир повернулся туда, где за многочисленными куэстами, дождём, темнотой и рябью разломов остался «Элидген». — Крупный зверёк. Очень крупный зверёк.
— Протяжённый, — прошептал Гедимин, чувствуя, как существо подбирает щупальца и «успокаивается». — Поехали. Надо отдать ему… его часть.
…Монитор вспыхнул ярким зелёным огнём. Айзек сверился с дозиметром, жестом велел Гедимину закрыть люк и заэкранировать реактор окончательно и со вздохом облегчения опустился в кресло.
— Хранитель доволен. Любопытно. Раньше реакция была поспокойнее.
— Он не чуял твэл, — отозвался Гедимин. — Экраны бронехода мешали. Айзек! Так вы с Маккензи с самого начала могли прислать погрузчик на Равнину? И на кой было заставлять меня блевать в респиратор⁈
Айзек развёл руками.
— Все претензии к Маккензи, атомщик. Я всегда был против.
Гедимин поморщился.
— Вот сходил бы, дал ему в рыло, да грёбаный портал…
Айзек положил руку ему на плечо и весело ухмыльнулся.
— Выкинь Маккензи из головы. У «Элидгена» теперь три твэла, вроде всё работает… и сбор руды ты, кажется, наладил. Да! Совсем забыл. Пищеблок одобрил новую посуду. Но очень просил поспешить со стерилизатором. Скогнийские плошки ещё можно мыть в скогнийском котле. А сарматская посуда с ним уже не сочетается.
Гедимин шумно вздохнул. Шевельнувшаяся было досада тут же развеялась.
— Завтра, — пообещал он. — Если приползёт хоть один Текк’т — работа начнётся.
5 день Камня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
«И давно надо было так сделать. И им удобно, и мне не бояться, что без рук останусь.»
Гедимин, отойдя на безопасное расстояние, наблюдал, как двое Текк’тов ощупывают языками вырезанный из камня макет. Он стоял на кованом поддоне; металл отделял «нужную» фигурку от лишних камней, чётко от них отличался и не сбивал Текк’тов с толку — так же, как и бронированная ладонь Гедимина. А ещё его, в отличие от ладони, легко было починить или переплавить.
Один из «скульпторов», коротко прогудев, нырнул в скалу. Сигма-сканер «видел», как он погружается к запасам тектоновых плит, поддевает мордой верхнюю, отлежавшуюся, и, скатав её в полумесяц, поднимается по туннелю с ней в пасти. Тот, кто остался на поверхности, аккуратно толкнул языком поддон к ногам Гедимина.
— Макет оставлю тут. Будет нужно — пусть сверяются, — сказал сармат, пристраивая поддон на сплющенный валун. Вепуат загудел, переводя его слова. Текк’ты, вытащив каменный ком на плато, уже теребили его с двух сторон, растягивая в неровную лепёшку. Гедимин отступил на шаг и убрал руки за спину. Наблюдать за работой Текк’тов было тяжело — всё время тянуло вмешаться.
— Гедимин! — Вепуат, выждав пару минут, постучал пальцем по его наплечнику. — Им тут не очень нужна твоя помощь. Даже, пожалуй, совсем не нужна.
— И что? — Гедимин мрачно сощурился на каменный блин, снова скатанный в ком. Текк’ты никак не могли определиться, с какой стороны лепить, и сармат недоумевал, почему им было не обговорить работу до её начала, а потом уже портить камень.
— Пойдём в Сфен Огня, — Вепуат, оглянувшись на лагерь аборигенов, понизил голос до шёпота. — Я с утра жёг ворвань в горячем цехе. Знаешь, какая была реакция?
Гедимин мигнул.
— Сэта молчат? — он взглянул на пятнистое небо, с которого наконец-то ничего не лило и не сыпалось. — До сих пор? Сегодня же нормальный день…
Вепуат мрачно кивнул.
— То-то и оно. То ли я чего-то не понимаю, то ли… — он резко развернулся к шатру. — Последишь за «трилобитами», пока я говорю с Сэта? Спущусь к ним в кратер, пожалуй. Может, они на что-то обижены…
Гедимин пожал плечами.
— Вроде им не на что, — пробормотал он без особой уверенности. «А может, и есть на что. Мы ведь не знаем их традиций. Может, Скогны в прошлый раз что-то сказали про их посуду. И эту… настилку? Настолку?»
…Свет фонаря у разлома едва-едва доставал до края обрыва — светильники, как Гедимин ни заряжал их, в последние дни сильно сдавали. «Месяц Мрака,» — сармат угрюмо щурился в темноту. «Месяц Мрака по календарю. Кажется, я понял, что это значит.»