Вепуат криво ухмыльнулся.
— Погоди. Вопрос серьёзный. Нас тут всего двое, и мы обвешаны «трилобитами». А Айзек вообще не в курсе. Я позову их в Элидген. Официально — так официально.
Гедимин одобрительно хмыкнул.
— Так им и скажи.
«А если официально…» — мысли в мозгу шевелились со странным замедлением — будто в черепе запускался сложный механизм, постепенно набирающий обороты. «Если это будет договор с Элидгеном… Это касается всех. И филков, и стражей, и Броннов со Скогнами. Всех Броннов со Скогнами. И столяров тоже…»
…Крышка с грохотом отлетела в сторону. Гедимин на бегу недовольно сощурился — ломать сооружения он не хотел, но в спешке не рассчитал силу. «Если треснула — заварим,» — подумал он и тут же забыл о крышке — не рассчитав скорость, едва не врезался в операторский пост. Айзек взлетел из кресла, вскидывая наручный «арктус».
— Теск! Ты что, мутировал⁈
— Посольство из Аса’ана, — выдохнул Гедимин; тормозить пришлось когтями о стены, шагнуть назад и не нависать над Айзеком он смог далеко не сразу. — Будем заключать мир. С Элидгеном. Надо всех…
— Ядро Сатурна! — Айзек грохнул кулаком о кулак. — Сиди тут, никуда не лезь, будет нужно — позовём. Да… реактор заглуши. На всякий случай.
Спросить Гедимин ни о чём не успел — Айзек пролетел мимо него, доля секунды — и наверху громыхнула крышка. Судя по грохоту, она всё-таки не треснула — ни в первый раз, ни во второй. Сармат шумно выдохнул, встряхнул головой и криво ухмыльнулся, глядя на отражение твэлов в мониторе. Тонкие щупальца, прижавшиеся к его вискам и плечам, потеплели и едва заметно дрожали — существо из реактора было явно озадачено.
— Всё хорошо, — выдохнул Гедимин, наклоняясь над пультом и рассеянно гладя жёлтую стенку. — Ещё один союз. Нормальные соседи и обмен технологиями. Если только никто не натворит ерунды…
…Когда за сарматом пришли, отражение в мониторе давно потускнело. На количество и температуру щупалец остановка реактора не повлияла — хранитель всё так же «держался» за Гедимина и вроде бы не обижался на внезапное глушение.
— Наверх, — бросил филк, скатившийся в туннель; зрачки у него были огромные — до краёв радужки. — Там эти. Дирижабли. Айзек очень звал.
— Ещё не дерутся? — спросил Гедимин с кривой ухмылкой. Филк мотнул головой и умчался. Когда сармат вышел из «реакторного отсека», посланец уже исчез — только шлюз в защитном поле зиял, не закрываясь.
…«Дирижабли» висели над соседним плато. Снижаться они не любили и при первой возможности поднялись на двадцать метров и замерли так, слабо поводя полувтянутыми крыльями. Гедимин видел над крышей ангара светящийся орнамент на панцирях, а вдоль обрыва — слабый блеск отполированной кости, — позиции Скогнов-стрелков и «блиндаж» ракетомётчиков слегка демаскировали фонари у горячего цеха. «И тут демаскировка, и там она же. Ладно, сойдёт,» — Гедимин отвернулся от свечений и бликов и вышел к сияющему куполу.
Защитное поле поставили только что, но изнутри оно успело прогреться — кто-то принёс термопластину и две жаровни. По периметру «зала» устроились, кажется, все, кроме отряда стрелков, — даже нхельви набились под купол и в тесноте лезли на плечи Броннам и Скогнам. Карлики, ничего не замечая, следили за плотной группой чужаков. Им дали место на одном из сегментов разорванной дуги, ближе к жаровням. Сэта встали по центру, Джагулов оттеснили на край; их было только двое — «пилоты» остались на «дирижаблях». Гедимин окинул взглядом притихший зал — всем тут было не по себе, только трое в чёрных скафандрах ничем не показывали волнения. Вепуат оглянулся на сармата и жестом поманил к себе — там было свободное место, как раз между ним и Айзеком.
Карлики расступились, пропуская Гедимина, но что-то длинное и белое упёрлось ему в грудь. Сармат взглянул на неожиданный шлагбаум — страж молча сунул посох ему в руку и шагнул назад. Гедимин изумлённо мигнул.
— А ты как?
— Вставай в круг, — вместо ответа буркнул Корген. Его блестящие шипы, как и перья Вепуата, встали дыбом. «Не телепортируется, но ныряет в камень,» — мелькнуло в голове у Гедимина. «Если что, позовёт подкрепление.»
Желтизна с ладони почти уже сошла. Сармат сжал пальцы на прохладном древке и шагнул в круг. Ладонь заныла от невидимых шипов, боль поднялась до локтя и в долю секунды схлынула, оставив на коже слабое покалывание.
— Вот и Гедимин с нами, — сказал Айзек — сармат даже не понял, на каком языке он говорит. — Значит, вожди Аса’ана хотят мира с Элидгеном, городом нового Пламени?
— Да, — отозвался Сэта с зеркалом на груди. — Я, хранитель жара Аса’ана, пришёл предложить мир. Наш спор с Шакхой случайно задел Равных Куэннам. Но мы не хотели ссоры с вами.
— Мы тоже не любим ссор, — сказал Айзек, покосившись на Гедимина. — Мы любим мирную торговлю и развитие ремёсел. Мы делимся знаниями и учим новым вещам. Но мы очень не любим, когда из них делают оружие.
Сэта склонил голову, прикрывая зеркальный камень ладонями.
— Шакха! Это была огромная глупость, — он ощерился, показывая четыре пары клыков. — Мы видели, что из-за этого было. Мы запомнили. Эту глупость не повторит никто в Аса’ане. Учиться у Равных Куэннам — большая честь для Сэта. Если будет ваша воля и воля Пламени…
Айзек кивнул.
— Элидген заключит мир с Аса’аном. Не будет войн. Будут ремёсла, и обмен, и обучение. Но у Пламени свои условия…
«У него даже интонации — как у этого… вождя, жреца, или кто он,» — подумал Гедимин, стараясь мигать не слишком часто. «Условия? Да, надо сказать им…»
— Отста… — начал было он, но бронированная перчатка Айзека до хруста сжала его оголённое запястье, и сармат прижал онемевшую руку к груди, изумлённо мигая. Командир по-прежнему смотрел на чужаков; ни рот, ни глаза не дёрнулись.
— Здесь вы видите пришельцев из разных народов, — размеренно заговорил Айзек. — Сэта, Джагулы, Бронны, Скогны, нхельви… Все они заключили с нами мир. И всех их равно рады тут видеть. Мы знаем о ваших ссорах и войнах. Даже больше, чем нам хотелось бы. Здесь, в Элидгене, их не будет. Все, кто приходит сюда, расходятся с другими мирно, как бы ни хотели убить их. Тот, кто причинит другому вред, будет изгнан из Элидгена, и его народ ответит за его преступление. Если Аса’ан согласен, мы заключим мир. Если нет — мы не нападём на вас первыми, но не подходите близко к холму.
Он приподнял руку в странном, незнакомом Гедимину жесте. Сэта и Джагулы быстро переглянулись. Гедимин видел, как ощериваются пасти, сгибаются пальцы, и поблескивают клыки и когти.
— Это большая цена, Равный Куэннам, — медленно проговорил Сэта. — Пусть мы принесём такую клятву. Кто поручится за карликов? Они не знают цены словам. Они не соблюдают договоров. Кто поручится за зверьков, разрывающих скалы? Они не знают даже своей силы.
Айзек приложил к груди сжатый кулак; его ладонь легла на плечо Гедимина, и сармат растерянно мигнул.
— Сэта из Шакхи знают больше о карликах и о договоре Элидгена, — сказал Айзек. — Они могли бы рассказать о цене слов. Они работали со Скогнами бок о бок в одной литейне. За много дней не было сказано даже плохого слова.
Вепуат исподтишка показал Гедимину кулак. Сармат угрюмо сощурился. «Ладно. Влезать не буду. Дипломатия, мать её пробирка…»
— Трудно поверить, — отозвался Сэта.
— Странно было бы требовать веры, — сказал Айзек. — Здесь вождь Аса’ана, старшие Бронны и Скогны и один из стражей. Все они на Пламени поклянутся соблюдать договор Элидгена. Если кто-то и после этого не разберётся с ценой слов…
Он молча поднял сжатый кулак, и Гедимину померещилось, как из-под пальцев бьёт холодный зелёный свет. Галлюцинация длилась долю секунды — сармат даже не успел понять, видит её или нет.
— Мы готовы, — отозвался Сэта. — Мы выполняем волю Аса’ана. Я принесу клятву.
— Гедимин, встань в центре, — велел Айзек. — Посох отдай, перчатку надень. Ага… Сфалт держи вот так. По сигналу сдвинешь пластину. Луч прямо в небо.
— Купол сожжёт, — Гедимин покосился на защитное поле.
— Так и нужно, — Айзек едва заметно ухмыльнулся.
…Над головой сверкнула зелёная вспышка, и со всех сторон сразу налетел холодный ветер — защитный купол выгорел дотла. Гедимин надавил пальцем на экранирующую пластину, плавно задвигая её на место. Смотрел он только на корпус сфалта — на руки на нём: чёрная бронированная перчатка рядом с когтистой ладонью в короткой жёлтой шерсти, шестипалые руки — тёмная и светлая — с откидными когтями, массивная ладонь, будто вырезанная из базальта, пушистая полосатая лапка… Не хватало одной руки — желтовато-бурой, с короткими мощными пальцами и подточенными когтями.
«Джагулы клятву не принесли,» — думал Гедимин, слушая непонятные шорохи, потрескивания, писк и взрыкивания. Корген, вернув себе посох, теперь стоял среди сарматов. Переговоры ещё не закончились — и через несколько секунд, когда Гедимин собирался незаметно просочиться в «реакторный отсек», о нём вспомнили. Вепуат вцепился в его локоть и втащил сармата в круг. Напротив, потеснив посланников-Сэта, стояли двое Джагулов. Вепуат, оглянувшись, нашипел на Коргена, и посох вернулся к Гедимину. Сармат досадливо сощурился. «Что ещё? Вроде договорились…»
— … вернуть племени Джуул, — услышал он голос Джагула. В переводе рычание превратилось в речь, но интонация осталась рявкающей — как будто говорящий с трудом сдерживает то ли страх, то ли злость.
— Эти эшку-тэй — наши трофеи, — отозвался Вепуат, покосившись на Гедимина, как будто ждал от него поддержки. — Мы добыли их в бою. Если они нужны племени Джуул — платите выкуп.
— Справедливо, — заметил жрец из Аса’ана. — Заметь, что народ Пламени милосерден — ваши звери до сих пор живы, а не нанизаны на колья.
Гедимин неприязненно сощурился — чем больше он узнавал о местных обычаях, тем меньше они ему нравились.
— Справедливо, — Джагул наклонил голову. — Я не говорил о несправедливости. Нам нужны живые эшку-тэй. Чего ты хочешь, одетый в чёрные перья?