— Я тут зачем? Все технологии ты знаешь. С механизмами… да ты видишь эти «механизмы». Тут никакой механик ничем не поможет. Приходи, когда хочешь, и работай.
— Я один со Скогнами и Сэта не справлюсь, — Вепуат помрачнел. — Не разделюсь надвое… Тебе что, совсем надоел этот цех?
— Не надоел, — быстро ответил Гедимин. — Но как-то это… неоптимально. Когда там приедут тоготцы? Не раньше рассвета, наверное. Поставь их на вечер с местными Скогнами. А Сэта пусть работают утром. Тогда ты один со всеми справишься, и всем будет проще.
Вепуат невесело хмыкнул.
— Ты забыл, что смысл именно в совместной работе? Надо, чтобы они взаимодействовали. Они привыкают постепенно. Но пока что нужен присмотр. А кроме тебя, мне положиться не на кого. Не филков же сюда ставить?
Гедимин рассеянно кивнул. Чем дальше, тем разговор казался ему бессмысленнее… и какой-то звук, тихий, как гул воздуховодов, но в другой тональности, тревожил всё сильнее. «Что там? Как будто что-то горит…»
— Идём, — буркнул он, не дослушав, и шагнул к закрытой двери склада.
Едва сарматы её приоткрыли, им в глаза ударил красный свет и раскалённый ветер. Посреди помещения повис огненный шар. Будто кто-то расплылил горящую аэрозоль, — внутри шара всё время что-то металось, клокотало, мчалось в разные стороны, растягивая облако пламени к стенам и снова его сжимая. Сквозь ослепительный свет Гедимин разглядел на полу чёрные пятна — смятую одежду, пару пустых посудин и зеркало с ручкой. Они горели вместе с невидимой «аэрозолью» в кипящем облаке.
— Огненная форма! — вскрикнул Вепуат. Стена защитного поля встала между ним и горящим воздухом. Пламя потускнело.
— Zaa hasu! — выдохнул Гедимин. — И как его теперь обратно?
Он вскинул «арктус», окружая живой огонь защитным полем. «Кажется, надо сжать его. В прошлый раз помогло… Вот нашёл же время! Где мы ему теперь возьмём…»
Пламя замерло. Ещё секунду оно горело вертикальным столбом, медленно сжимаясь. Из-под его основания проступила сброшенная одежда, потом — раскалённая чашка… Огненный столб повис над зеркалом. Пару мгновений он дрожал над отражающей поверхностью — и, сменив цвет на золотистый, втянулся в лежащее на полу тряпьё. Секунда — и гуманоид с тёмно-красной гривой зашевелился, с трудом поднимаясь на ноги.
«Вернулся,» — Гедимин с облегчённым вздохом посмотрел на Сэта. Жрец-изгнанник выглядел белесым, будто выцветшим, но грива уже «разгорелась» до тёмно-бордового. Он подобрал зеркало, показал клыки в невесёлой ухмылке и что-то прошелестел. Вепуат еле слышно хмыкнул и ответил, кивнув на подвешенные на стену «контейнеры» и висящий рядом гамак. Услышав новую реплику, он пошевелил пальцами и повернулся к Гедимину.
— Сегодня ему лучше. Просил разрешить ему выйти к печам и посмотреть за работой. Даже не знаю…
— Да пусть смотрит, — Гедимин пожал плечами. — Только чтобы снаружи его не увидели. Что тут с ним было? Они так лечатся?
— Они так моются, — Вепуат ухмыльнулся. — Холодная вода им неприятна, так что купаются в огне. Термическая стерилизация.
Гедимин мигнул.
— Это же вроде опасно. Трудно потом возвращаться. Нужна помощь, особый ритуал, вещества какие-то…
— Ну да, обычно так, — Вепуат кивнул, уточнил что-то у жреца, пристально наблюдающего за сарматами, и кивнул ещё раз. — Надо же… Я не знал. Выходит, наши зеркала помогают Сэта себя контролировать. Если огненная форма видит своё отражение, она… ну, как бы остаётся в своём уме. И помнит, куда возвращаться. Кут’тайри пробовал на себе и ещё на девятерых. И каждый раз получалось.
— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Экспериментатор, чтоб его… Оружие он тоже пробовал? А что ещё?
Вепуат укоризненно хмыкнул, но сказал что-то по-сэтски. Жрец опустил голову на грудь и шевельнул острыми ушами. Его грива из багровой стала чёрной.
— Он сделал зеркальную чашу, чтобы огонь перетекал по её поверхности, — перевёл Вепуат. — Огонь снаружи, перетекая, отражался обратно. Потом он решил сделать изогнутый путь для огня, чтобы направлять его изнутри наружу. И усилил его огненным камнем. Когда пламя растекалось по чаше и собиралось в смерч, это было очень красиво. Равные Куэннам не говорили, что им ненавистно оружие и так дорог Аса’ан. Ему, Кут’тайри, неоткуда было это узнать.
«Красиво, мать моя пробирка…» — Гедимин тяжело вздохнул, отогнал фантомные горячие волокна от рук и висков и воспоминания о холодном сине-зелёном огне и махнул рукой.
— Да, наверное, красиво. Интересная была штука. Но войн нам тут не надо. Скажи ему ещё… — сармат покосился на закрытую дверь — «надо было принести образец…». — Скажи, что в зеркальном сосуде горячее не остывает даже на морозе.
«А вот холодное прекрасно греется. А стенки пустого сосуда — прохладные. А как всё это объясняется с научной точки зрения…» — Гедимин досадливо сощурился.
Пока Вепуат говорил, грива Кут’тайри медленно краснела, а голова поднималась с груди. Когда жрец подал голос, Гедимину показалось, что его шерсть едва заметно пожелтела.
— У Равных Куэннам много удивительных вещей, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Если бы Кут’тайри не разгневал тебя, он узнал бы так много о них. Он жалеет, что больше не сделает ни одного зеркального пузыря. Они и пламя, текущее по ним, были очень красивы.
Гедимин сузил глаза.
— Почему не сделает? При чём тут я, вообще? — он двинулся было к Сэта, но сообразил, что только зря его напугает. — Надо что-то сделать, чтобы Аса’ан и Шакха от него отвязались и не хотели убить. А зеркала — пусть делает, сколько хочет. Цех по полдня свободен. Только ты следи за ним — мало ли…
Вепуат сдержанно хмыкнул.
— Посмотрим. Пока что у меня «трилобиты» не вылетаны. И… занятия со старыми группами мы, пожалуй, проведём с утра. Вечером у нас тоготцы.
…Два кратера у дороги горели ярко — Гедимин видел каждую пластину на спине «трилобита», пролетающего над ними. Вепуат устроился прямо у разлома и гонял зверей над сторожевыми постами, сбрасывая на склон камешки для поиска. Сэта забрались на высокие скальные зубцы и оживлённо шуршали — тренировки эшку-тэй до сих пор не надоели им.
— Интересно, Джагулы тренируют зверей над Аса’аном? — вслух думал Вепуат, скармливая «трилобитам» мясо. — В городе негде и жарко, но рядом-то можно? Как они вообще взаимодействуют? В Сфене Огня жить неудобно, если ты не Сэта. А Джагулы — не Сэта. И звери у них… зверей надо кормить. Тут — явно нечем.
— Наёмники, скорее всего, — отозвался Гедимин. — Работают за кейек или «асбест». Или за кровяной камень. Где-то поблизости разлом туда, где они кочуют… Племя Джуул? Слышал я это название…
Он покосился на «трилобита» — Вепуат как раз ощупывал его клеймо.
— Мне так кажется, там без Кьюссов не обошлось, — пробормотал разведчик, почёсывая животное под головным щитком. — Джуул — жёлтые Джагулы. С жёлтой шерстью. Так же, как и Хеллуг. Кьюсские союзники. Интересно, кто сидел за теми «видеокамерами» на мордах гигантов… и чьи они вообще, эти «трилобиты»-переростки. Кочевать на них не слишком удобно…
Гедимин пожал плечами и угрюмо сощурился.
— Я сто раз говорил — если Кьюссам что-то надо, пусть приходят. Мы с ними не воюем. Но гадить себе исподтишка не позволим.
— Тут и без Кьюссов нагадили бы, — невесело хмыкнул Вепуат. — Вот собрал бы Кут’тайри армию с новым оружием и полез в Аса’ан, — и мы потом не отмылись бы. Вот чего им всем не сидится? Ты, Гедимин, хочешь воевать?
Сармата передёрнуло.
— Мне прошлого раза хватило, — буркнул он, подавляя ноющую боль во всех старых шрамах — их накопилось до неприятного много.
— Вот и я о том же, — вздохнул Вепуат и защёлкал когтями, подзывая «трилобита» на плечо. — Не хватало ещё здесь… Но с Кьюссами надо что-то делать.
Гедимин кивнул. Сказать было нечего. «Вряд ли Джагулы тренируют зверей рядом с Аса’аном,» — подумал он, вспомнив, с чего начался разговор. «Если бы так — все они общались бы гораздо спокойнее.»
…Кут’тайри выбрался со склада. Гедимин не сразу его заметил — жрец неподвижно стоял в углу, наблюдая за сородичами у горна. Руки он сложил на груди под накидкой, но то и дело пальцы нервно вздрагивали — его так и тянуло то к инструментам, то к печи. Гедимин сочувственно хмыкнул и поставил на видное место открытую колбу-«термос» с зеркальным напылением. Внутри выкипала неостывающая вода. Помогая «ученику» скручивать стеклянную трубку в полую воронку, он краем глаза видел, как бывший жрец смещается к «термосу». «Инженеры бывшими не бывают,» — думал он с кривой ухмылкой. «Может, он ещё что-нибудь изобретёт. Не для войны.»
…Скогны, закончив работу, столпились у поддона с готовой вещью. От их радостного верещания у сармата звенело в ушах. В этот раз они соорудили что-то, по их меркам, огромное, — чашу, собранную из трёх вогнутых «лепестков», с фигурными ручками, с нефункциональными кривыми шипами, напоминающими элементы Куэннских сооружений… Всё это было собрано из стекла пяти цветов и слегка похоже на беспозвоночное животное — что-то подобное Гедимин видел в старых земных фильмах.
Выносить конструкцию на улицу не спешили — сначала кто-то оделся и добежал до лагеря, потом вернулся с толпой сородичей, но без «носилок», потом принесли мокрую подстилку нужной ширины… Пока Гедимин следил за странным сосудом, гадая о его назначении, Сэта разглядывали и примеряли готовые подвески из рыжеватого и бордового стекла. Готовая ёмкость с горлом-змеевиком — тоже странная штуковина, сильно похожая на попытку соорудить дистиллятор — остывала на поддоне рядом с выкипевшим «термосом». Жрец, наблюдавший за его выкипанием, незаметно исчез.
— Ну, вот и дошло до предметов роскоши, — ухмыльнулся Вепуат, возвращаясь к печам. — Даже любопытно, кому эта чашка достанется. Пить из неё очень неудобно, есть — тоже, но выглядит внушительно. Ага! И твои дошли до красивого, но бесполезного?
— Это дистиллятор, — буркнул Гедимин. — Не видел, куда делся жрец?
— В укрытие, само собой, — отозвался Вепуат. — Он уже сорок минут как ушёл. Собирался прихватить твой «термос», но, наверное, решил не привлекать внимания.