— Да, для него. Для стан… дома Пламени, — кое-как вспомнил он давнюю формулировку не то Айзека, не то Вепуата. Спохватившись, что чашка всё ещё греется — и без толку накаляет кованый поддон — сармат развернулся к ней. Этот камешек с отражателем выдавал всего шесть сотен градусов, но металл под ним уже нехорошо светился. За спиной сармата что-то зашуршало, затрещало, потом раздался горловой рык.
— Чего? — Гедимин обернулся и увидел, как Кут’тайри из белесого становится светло-оранжевым, а его грива горит золотым огнём. Напротив, недобро скалясь, стояла Ауна с посохом наперевес.
— Мастеррр Дим-мин! — прорычала она. — Ты доверрряешь этому Сэта делать вещи для дома Пламени⁈
Гедимин мигнул. «Ей-то чего? Она же видела — заготовка вышла нормальная…»
— Кут’тайри хорошо работает со стеклом, — кивнул он. — А мне тяжело без подручного. Если согласен — будем работать. Если нет…
Он пожал плечами. «Он ведь не сармат. У него свои проблемы, у нас — свои. И эта станция им ни на что не сдалась.»
Ауна зарычала. Её посох ярко сверкнул. Кут’тайри, шагнув к Гедимину, прижал руки к груди и что-то быстро проговорил. Сармат оглянулся на стража, но стражу было не до перевода.
— Доверрряешь Пламя пррреступнику⁈ Его выгнали из горррода, хотят пррредать смерррти! За что пепельному черррвю такая честь⁈
Гедимин ошалело мигнул. Ауна говорила на знакомом языке, но понятнее от этого не становилось.
— Кого выгнали — не моё дело, — сармат угрюмо сузил глаза. — Я никого не выгонял. Работать он умеет. Мне такие нужны. А остальным — нечего лезть не в своё дело!
Он шагнул вперёд. Очень хотелось затолкать Кут’тайри за спину — он выглядел тут самым уязвимым. Страж подался назад, утробно рыча. На секунду Гедимину показалось, что существо на него бросится.
— Доверррять пррреступнику Пламя… — проговорила Ауна, отступая ещё на шаг. Гедимин сердито фыркнул.
— Я сказал — беру его в подручные. Ты ему это перевела? Тебя зачем звали — переводить или палкой махать⁈
— Он слышал твои слова, — отозвалась Ауна; шерсть на её загривке внезапно улеглась, а посох потускнел. — Значит, ты, жррец Пламени, доверряешь ему и беррёшь под защиту…
Гедимин открыл было рот, но тут же захлопнул, едва не прикусив себе язык. «Так. Я думал о работе, но, кажется, влез в ритуалы. Соображай… Если я скажу „да“, может, до него станут меньше докапываться? Надо только, чтобы все узнали…»
— Да, беру, — он угрюмо сощурился на стража. — Так всем и скажи. Кут’тайри работает со мной. И тронуть его я не дам.
— Рравные Куэннам… — пробормотала Ауна и издала несколько трескучих звуков. Сэта зашуршал в ответ и наклонил голову набок, протягивая руку к инструментам. Гедимин сдержанно хмыкнул. «Вот и он говорит — работать надо, а не дурью маяться.»
— Tza, — кивнул он, вручая бывшему жрецу инструмент. «Двадцать семь мы, конечно, не сделаем. Пока спешить не надо. Штук пять, потихоньку, чтобы привык. Пять или семь, не больше.»
…Лучевой резак сверкнул в последний раз, и Гедимин поставил его на предохранитель. Приятно было снова взяться за «нормальный», не дикарский инструмент, хоть и ненадолго. Четырнадцать полусфер дымились на поддоне; часть уже остыла так, что можно было взять их в руки, не оплавив перчатку. Гедимин ковырнул когтем деформированные щитки — «опять выправлять…» — и повернулся к Кут’тайри.
Сэта работал без накидки; он снял её после второй заготовки — когда его шерсть окончательно пожелтела, только на шее и вдоль загривка осталось несколько красных пятен. Гедимин видел, как его грива колышется в конвекционных потоках — существо нагрелось градусов до восьмидесяти.
— Устал? — сармат покосился на часы и помянул про себя уран и торий. — Всё, хватит. Иди к себе. Завтра продолжим. Может, дойдём до десятка.
Сэта слушал его, подняв уши, но понял, скорее всего, только жест, указывающий на дверь склада. Низко наклонив голову, он тронул ладонью печь. Гедимин приподнял руку в жесте прощания и вынул из горна опустевший конус.
— Традиции, чтоб им всем… — пробормотал он еле слышно. — Инженерами мы не разбрасываемся.
…Скафандр слегка дымился в холодном ночном воздухе. Сармат отошёл от цеха и остановился, глядя на подсвеченные горячие потоки. «Сорок минут до смены. Зайти в душевую?»
Снизу донёсся пронзительный писк, и сармат вздрогнул. Он стоял в рыхлом кольце Скогнов. Ещё один мелкий силуэт вынырнул из темноты; за ним выдвинулся высокий, в рост сармата, в чёрной броне.
— Чего? — Гедимин недовольно сощурился на Кенена Гварзу. Тот сложил руки на груди и кивнул на Скогнов.
— Мне — ничего. А вот им…
Скогны переглянулись и заверещали. Смотрели они только на Гедимина. Сармат растерянно мигнул.
— Твои магнитные санки, — пояснил Гварза, глядя мимо него. — Три города спорят из-за них. Эти Скогны — из Тогота. Просят рассказать, как эта вещь устроена. Они думают, что возможно сделать такую же.
Гедимин мигнул ещё раз. «Как устроена? Они же сами всё видели.»
— Чего тут невозможного? — он пожал плечами. — Там всё дело в катушке. Даже трубка-изолятор, в общем, необязательна. Можно взять полую кость, нанести резьбу по спирали и намотать промасленный жгут. Если есть «жидкая молния», всех дел на пять минут. Главное — руками в неё не влезть. Ну, и сердечник… Им для чего надо?
Гварза выразительно хмыкнул.
— Доставать из-под воды ульсену. Если магнит выдёргивает камни из толщи гравия, он справится и с илом и подводными корнями. Ульсена залегает под водой, на мелководье, в самых илах. За ней ныряют на ощупь. Если твоя штука работает на воде, процесс ускорится в разы.
Гедимин неуверенно ухмыльнулся.
— Работает. Мы проверяли. Взять катушку помощнее — вытащит хоть с океанского дна… Какие там у них глубины? Надо рассчитать поточнее.
Он полез в карман за листком, но пальцы Гварзы крепко сжались на его запястье.
— Сразу за чертёж?
— Ты переводи, — фыркнул Гедимин, высвобождая руку. — Остальное — не твоё дело. Значит, им нужна рудосборная лодка…
Гварза с силой толкнул его ладонью в грудь. Гедимин ошалело мигнул.
— Кет! Не могу понять — ты щедрый или тупой? — Кенен смотрел на него в упор. — Для тебя это ерундовина, одна из тысяч. А здесь от такого новшества вся промышленность встанет на уши. Ты отдашь им магнит за просто так⁈
«М-мать моя пробирка! Догнал Маккензи, где не ждали…» — Гедимин изумлённо смотрел на Гварзу.
— Ну… они же ульсену будут добывать, — неуверенно пробормотал он. — И для нашей стройки тоже.
Гварза с силой приложил ладонь к шлему. Броня загудела.
— Для нашей стройки? — передразнил он, недобро щурясь. — А ты им это проговорил? А договор вы подписали? Что тебе с той ульсены хоть капля причитается? Кет, мать твоя колба! Тебе что, полмозга отрезали⁈
— Договор? — растерянно повторил Гедимин, пропустив оскорбления мимо ушей. «Дать Гварзе в рыло всегда успеется. Он говорит что-то дельное. Ещё бы я в этом разбирался…»
— Ну да, договор, — Гварза хотел ухмыльнуться, но получился оскал. — На коже или камне. С именами и знаками старейшин Тогота и хотя бы одного стража. Действующий, пока не погаснет Пламя. Что одну десятую по весу от выплавленного металла получают жрецы нового Пламени.
Гедимин мигнул.
— Десятую? Пока не погаснет Пламя? Десять процентов пожизненно? — он растерянно покачал головой. — И они согласятся?
Ладонь Гварзы с силой опустилась на его плечо.
— Они согласятся и на две трети. Ты не согласишься. Упрямый щедрый идиот! Нет, точно полмозга выжг…
Гедимин бил ладонью, не кулаком, — шлем Кенена загудел, голова мотнулась, но на ногах сармат устоял, только качнулся назад.
— И на кой нам столько ульсены?
Гварза встряхнул головой, сжал было кулаки, но только недобро сощурился.
— Вон ту штуку у цеха вы зачем воткнули? Для торгового двора, нет? Так у вас хоть будет чем торговать! Ты откуда ульсену на обмен брать собирался? Из воздуха?
— Да чтоб тебя… — пробормотал Гедимин, подавляя досаду. — Скажи вот им. Про десять процентов и договор со старейшинами. Ты в этом понимаешь, вот и веди дела. А я пока высчитаю мощность. Так что там с глубинами?..
…В «реакторный отсек» ввалились всей толпой — двое сарматов, комендант Дасьен, разволновавшийся и дымящийся Калиг и все Скогны. Стае нхельви места в туннеле уже не хватило, и она расплескалась по окрестностям реакторной крышки. По тревоге подняли всех — Гедимин сам видел, как выдёргивают из шатров и повозок коконы со спящими, и как они, едва проморгавшись, начинают верещать и махать руками.
— Рудосборная машина? Всем трём городам? Десятая часть добытого? — Айзек был спокоен, как скала, и схватывал всё на лету — Гедимин только щурился от зависти, у него-то голова до сих пор гудела. — Где договор? А, вижу. Кто писал?
— Я, — гулко отозвался Калиг. На пол перед Айзеком положили три кожаные накидки, вывернутые наизнанку. На их внутренней стороне, там, где не было отверстий и узлов, сверху вниз шли чёрные значки. На отсвет был заметен красноватый отлив «чернил» — этот пигмент был не чёрным, скорее — очень тёмно-бордовым.
— Хм-хм… — Айзек повертел головой, сверяя записи. — Точка в точку. Кто проверял? Кто подписывал?
Дождавшись ответа, он с довольной ухмылкой взял у Калига остатки пигмента и вывел свои инициалы.
— Гедимин, иди сюда. Нет, пиши вот этим, твоей ручки тут не надо.
Сармат старательно вывел буквы и выпрямился, смущённо щурясь. «Никогда не разбирался в ритуалах…»
Ещё несколько секунд Айзек, Калиг, Гварза и Скогны верещали попеременно, затем — после особенно громкого визга — вся толпа выплеснулась из туннеля. Калиг пошёл следом, выдавливая аборигенов наружу, словно массивный поршень. Ещё полминуты — и в «реакторном отсеке» остались только Гедимин и Айзек.
— У-ух! — выдохнул командир, поднимаясь с места и прижимая ладонь ко лбу. — Бывают часы, когда скучаешь по Маккензи! Гедимин, ты садись. Уже десять минут, как идёт твоя смена.