Страж, уронив голову на грудь и виновато жмурясь, протянул кость ему.
— Очень спешил. Больно же, — пробормотал он и сам поёжился. Хвостовая клешня сухо щёлкнула.
— Это вроде как кусок стражеского посоха, — быстро объяснял Вепуат, возясь с пластинами на чужой перчатке. — Но умеет не всё, а только переводить. Ты его просто держи и слушай. Как раз сейчас все галдят…
— А, — Гедимину наконец удалось открыть рот и даже что-то понять. Кость, лёгшая на ладонь, в первую секунду показалась нестерпимо холодной и тут же — раскалённой до тысячи градусов. Сармат едва не выронил её, но Вепуат сжал его пальцы в кулак и обхватил двумя ладонями. Рука онемела, потом вверх к локтю побежали мурашки. Когда они добрались до затылка, а от боли в ладони осталось слабое покалывание, Гедимин услышал тонкие писклявые голоса.
— Идти на край⁈ Страж Хасек, ты, видно, пожертвовал голову Пламени!
— И только волей богов не пожертвовал себя тварям края. Разве ты первый день живёшь на Равнине, что такого не знаешь⁈
— Правильные речи, — это заговорил новый жрец Сэта, выглянувший в коридор; Гедимин слышал на фоне шелест и потрескивание, но где-то между ушами и мозгом они превращались в понятные слова. — Ходить на край в одиночку — редкое безрассудство. Только последний дурак…
Хассинельг невесело ухмыльнулся.
— Мне не впервой быть дураком, — сказал он — Гедимин даже не понял, на каком языке, но услышали, похоже, все. — Лучше им буду я, чем Дим-мин. Двое идут в город Сэта, не зная ни дороги, ни города, ни порядков, ни языка! И я после этого безрассудный⁈
— Айзек всё знает, — Гедимин недовольно сощурился на стража — и увидел, как все, замолчав, подаются назад. Хассинельг ухмыльнулся во всю пасть.
— Ну вот, видишь? Так гораздо лучше! — он указал на сжатый кулак Гедимина; Вепуат его уже не держал, но пальцы сармату удалось разжать далеко не сразу. — Значит, кость попалась правильная. А то пришлось бы возвращаться на край… Уррх!
Страж обхватил себя за плечи и зябко вздрогнул. Гедимин смотрел на него и не видел никаких следов чудовищных ранений и разложения заживо. «Как может полная регенерация пройти так быстро и легко? И от чего? От смертельной дозы омикрон-излучения⁈»
— Спасибо, — буркнул сармат, покосившись на кость. «Приклеить её к коже. Не на ладони, конечно. Где-нибудь, где не будет мешать. Равнинный имплант, мать моя колба… как эта штука может работать⁈»
— Ты ведь не разлагался живьём на самом деле? — он подозрительно сощурился на довольного стража. — Всё твои фокусы с голограммами? Умеешь дурить существ…
Хассинельг ухмыльнулся ещё шире и, подхватив посох, шагнул к двери.
— Ага, умею. А ты поверил?
Следующий шаг он сделать не успел. Его шатнуло и повело вбок. Секунду спустя Вепуат, поймавший его на лету, осторожно опустил на пол обмякшее тело и прижал палец к шее.
— Гедимин, беги за стражем, — скомандовал он, придерживая голову Хассинельга — она бессильно моталась и норовила запрокинуться. — Скажи ему про край.
Гедимин впервые увидел, как Бронны белеют от ужаса — и как от смуглого лица Руниена отливает кровь. Не прошло и минуты, как в горячий цех вломился целый отряд. Гедимин, закрывая за ними дверь, услышал дружный облегчённый вздох и десяток писклявых проклятий. Руниен, склонившись над неподвижным стражем, прижал обе ладони к его груди и бормотал что-то про горячие реки и живое дыхание. Когда Гедимин, потеряв последнее терпение, хотел послать Вепуата за нормальными медикаментами, Хассинельг наконец шевельнулся, смигнул и сфокусировал взгляд на Руниене.
— Глупый мальчишка! — страж ударил посохом об пол, заливая цех белым светом. — В одиночку лезть на край⁈ Благодари богов и Пламя, что твои кости не остались там! Будем просить Кен-нена, чтобы довёз тебя до дома. Даже не думай о перемещениях!
Он сунул в мелко дрожащую руку оброненный посох и выпрямился.
— И что его понесло на край⁈
…Встать Хассинельг не мог — его тут же начинало трясти и пошатывать — но оделся сам, Руниен только помог с завязками. Он ещё пытался ухмыльнуться, когда Гедимин поднимал его на руки. Для стража освободили место на одной из волокуш, рядом с жаровней, под плотным навесом; Гедимин уложил его туда и развернулся к обступившим повозку аборигенам. Тут были и Скогны-стеклодувы, не успевшие даже переодеться в уличное. В цех они вернулись, но только за одеждой, едва не забыв готовые чашки, — всем сейчас было не до работы.
— То ещё место этот край, — пробормотал Вепуат, когда в помещении остались только двое сарматов и притихшие стеклодувы-Сэта. Один из них, подобрав отложенную заготовку, сунул её в горн, но следил всё равно не за нагревом стекла, а за Гедимином и Вепуатом. Другой в задумчивости водил когтями по кованому стержню.
— То ещё, — согласился Гедимин. — Как Хассек вообще выжил с такими ранами? Он уже до костей… распылился!
Он выглянул из-за печи и «посветил» на пол сигма-сканером. На полу ничего не было — ни ошмётков ссохшейся плоти, ни отвалившихся когтей…
— Стой, — спохватился Вепуат, поворачиваясь к ученикам. — Держи вот так. Я покажу, как закрепить бляшки и вытянуть им лучи.
Гедимин, отойдя к стене, вскрыл перчатку. Светящийся обломок кости лежал на ладони. Он был очень гладкий на ощупь, казалось, вот-вот растечётся под пальцами.
— Рано отпустил, — услышал он голос одного из Сэта. — А теперь остыло. Мастер, разрешается это нагреть?
— Давайте, — разрешил Вепуат. — Сам приём вы поняли. Форма лучей — уже на ваше усмотрение. Можете попробовать закрутить их спиралью. Держи кейек — будешь греть стенку. Сейчас вам нужен только местный нагрев, общий уже ни к чему.
«Кейековая горелка?» — Гедимин невесело ухмыльнулся, закрывая перчатку. Кость, прижатая бронёй к ладони, «работала» в прежнем режиме — сармат слышал не шелест и треск, а понятную речь. «Почему она не экранируется?» — задумался он на секунду — и тут же в досаде на собственную глупость, опустил височные пластины. В наушниках опять зашуршало и зашелестело.
«Вплавлю в комбинезон, и пусть лежит на груди,» — решил сармат, приподнимая пластины брони вдоль грудины. «Вот здесь мешать не будет. Главное — следить, чтобы экран не отсутствовал дольше суток. А то у меня и комбинезон мутирует.»
Мелкий обломок кости впечатался в размягчённый скирлин. Гедимин заровнял края и пригладил комбинезон, проверяя, не впивается ли новая вставка в кожу.
— Что это за знак, закрученный в две стороны? — услышал он удивлённый вопрос. — Ты часто его повторяешь. Это один из Куэннских знаков?
— Такой символ есть на Куэннских стенах, — подтвердил кто-то из Сэта; Гедимин, обернувшись, увидел, как Кут’тайри разглядывает впечатанную в стекло спиральную галактику. — В Сфене Воздуха есть растение — его цветок похожей формы. Это должен быть знак воздуха…
— Н-ну, это… — Вепуат замялся, подбирая слова. — Ну да, знак воздуха. Двойной вихрь.
Гедимин хрюкнул в респиратор. Вепуат, резко развернувшись, показал ему кулак.
— Жрец Пламени слышит наши речи? — Кут’тайри отдёрнул руку от стекла и подался к стене.
— Теперь — да, — Вепуат коротко усмехнулся. — Гедимин, ты там как? Больше не болит?
Сармат вспомнил, как разведчик не давал ему бросить терзающую кость, и недовольно сощурился.
— Ты, прежде чем её мне совать, хотя бы просканировал? Может, мне надо бежать в карантин? Может, завтра я рассыплюсь, как Хассек, а потом и все…
Вепуат поспешно замотал головой.
— Ясное дело, просканировал! Гедимин, ты меня уже совсем за идиота держишь.
— И чего насканировал? — настороженно спросил сармат. «Самое время поспрашивать, когда час проносил это на коже,» — мелькнуло в мозгу. Вепуат пожал плечами.
— Кость. Фрагмент костной ткани. Чуть другая форма клеток. Совершенно стерильная, ни единой бактерии. Ну да… я думаю, бактерии там не выживают.
— Фонит в сигма-диапазоне, — закончил за него Гедимин. — И как-то реагирует на сигму снаружи. Симбионт?
Вепуат качнул головой.
— Просто кость. Фрагмент мёртвой ткани. Про свойства спросить бы у Хассека, когда он опомнится…
— То, что произошло с Хассеком — частое явление? — Гедимин повернулся к молчаливым стеклодувам. Они, снова забыв о работе, прислушивались к разговору сарматов.
— Край готов убить любого, — отозвался Кут’тайри, шевельнув пальцами в странном быстром жесте. — С любым, кто пойдёт на край, случится то же.
— Край — местность за цепочкой порталов? — уточнил Гедимин, вспоминая давний вид с холма — туман, рябь и странный эффект смыкания земли с небом. — Она непригодна для жизни? Кто-нибудь её изучал?
— Туда ходили, — Кут’тайри опустил голову на грудь. — Оттуда стражи берут свои посохи. Из костей тех, кто не вышел обратно.
— Это… явление, — Гедимин вспомнил рассыпающегося Хассинельга, и его передёрнуло. — Что это? Излучение, токсин, бактерия? Что оно разрушает, а что — нет?
— Гедимин, — Вепуат недобро сощурился. — Ты, часом, не собрался на край? Сдам сразу же. Как мы тебя лечить будем — в реактор совать⁈
— Отстань, — буркнул сармат, придвигаясь ближе к притихшим Сэта. — Тут явление, незнакомое, явно опасное. Я собираю информацию.
Сэта быстро переглянулись.
— Никто, кроме тварей края, не выживет на краю, — пробормотал Кут’тайри — его явно не радовал этот разговор. — Сами Куэнны его избегали. От тех, кто там был, остались одни кости. И пепел. Хватит о нём говорить.
…Сердитый голос Гварзы Гедимин услышал, когда закрывал цех изнутри. Закрыться не успел — в дверь постучал Вепуат, пришлось выйти.
Гварза, сложив руки на груди, смерил сарматов угрюмым взглядом и поморщился.
— Руниен всё рассказал, — процедил он. — Вы, разумеется, не собирались. Хепри! Алгоритм действий?
— Всё давно продезинфицировано, — отозвался Вепуат, глядя на гравий под ногами. — Лучевой источник у Гедимина за спиной. И пострадавший, и здание, и мы. Всё чисто.
Гварза скривился.
— В карантин бы вас обоих. На месяц или даже два.