— Чего? Через два часа декомпрессия, — Айзек насмешливо хмыкнул и уселся на его место. — Кровь иди сдавай. Забыл?
Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак». «Дурацкие шутки!»
— Вепуата с собой возьми, — буркнул он, в последний раз заглядывая в монитор. — Ему точно надо. Весь уже в перьях.
Айзек хрюкнул в респиратор.
— Вепуат занят — следит, чтобы ты не убился. А вывезти вас двоих — так тебя опять вывернет. Иди-иди, пока не забыл, куда шёл!
Гедимин, сердито щурясь, выбрался на поверхность. Пальцы тронул холодный ветер, под ногами хрустнул иней, — со вчерашнего дня похолодало ещё на пару градусов. «Вода уже не тает,» — сармат нашёл взглядом ближайший туманник. Всё, что осталось от влаголюбивого растения, — длинный жёсткий стержень с веером тонких пластин. Сканер показал уходящие вглубь воронки пучки волокон. С тех пор, как Гедимин видел их в последний раз, они заметно укоротились — «катапульта» для семян медленно закручивала «ворот». «А Вепуат был прав — семена так и остались мелкими,» — думал сармат, разглядывая растение. «И местные эту штуку всё ещё охраняют, хотя слизи из неё уже не добудешь. Почему они не выращивают туманники у себя? Было бы проще, чем выискивать их в дикой местности…»
…В душевой было тепло, горячий пар висел в воздухе. Гедимин «расстегнул» скафандр. Осколок кости, вплавленный в комбинезон, был чуть теплее, чем «ткань» вокруг него — это подтвердил и сигма-сканер. «Оно греется само по себе,» — думал сармат, рассматривая обломок и кожу под ним. На коже повреждений не было — кость не натёрла её и не попыталась за ночь прирасти к носителю. Гедимин провёл пальцем по нижней поверхности — она показалась ему более шероховатой, чем вчера. «Видимо, пот её разъел,» — подумал он, отгоняя мысли об изолирующем слое — такой слой свёл бы на нет все полезные свойства «переводчика». «Интересно, надолго её хватит? Не хотелось бы кого-то посылать за заменой…» Он зябко поёжился, «застегнул» просохший скафандр и вышел.
Под обрывом стояли два каменных ангара. Их уже перевернули кверху крышей. Гладкий камень начали сминать в складки, но бросили, не закончив. «Здесь осталось две трети, а тот ангар вообще не трогали,» — сделал мысленную пометку Гедимин. «Через пару дней можно будет что-нибудь туда засыпать. Красно-жёлтый камень, например. Всё-таки на стройплощадке ему не место. И готовой термоизоляции тоже. Там её быстро поломают.»
— В холодные дни специи быстро кончаются, — пожаловался кто-то из Броннов на полевой кухне. — Скажи, чтобы везли больше жира!
— Ничего оно не жёсткое, — перекрыл его бормотание пронзительный голос Скогна. — Побей его камнем и сверху попрыгай!
— Надо спросить у Вепу-а, — донеслось от проходящего мимо патруля. — Он у них был и сам всё видел. А ты не был. И даже ваш Шесек не был.
— Да Равные Куэннам вообще на это не смотрят, — проворчал другой патрульный. — Ты у них-то самих женщин видел? Вот именно. Куэнны рождаются из живого металла. А Сэта — из огня. И нечего тут…
— Ничего, к рассвету забродит, — повысил голос Бронн на полевой кухне. — Жуй как следует! Поставим в тепло, насыпем коры… Забродит!
Гедимин, встряхнув головой, опустил до упора височные пластины. Голоса с разных сторон снова слились в неразличимое верещание. «Слишком много информации на один мозг…»
Белый посох тускло светился за шатром учеников-стеклодувов. Страж-инсектоид, опираясь на него, молча смотрел куда-то поверх холмов. Незаметно к нему подойти не удалось — когда между ним и Гедимином осталась пара метров, он обернулся и приподнял лапы-лезвия.
— Мастер Дим-мин?
— Всё тихо вокруг? — спросил сармат, кивнув на холмы. Жвалы стража сухо щёлкнули.
— Тут всё очень быстро меняется. Но я бы сказал — долина Эл-лид пока спокойна. Летучие звери Кьюссов не любят холода. Это многих выручало по зиме…
Гедимин неопределённо хмыкнул. «Кьюссы, похоже, не из тех, кто нападает в лоб. А для диверсий им звери не нужны. Надеюсь, филки следят за долиной! На местных полагаться нельзя…»
— Не видел Хассинельга? — спросил он, оглядевшись по сторонам. Лезвия, приросшие к хитиновым лапам, опустились на грудь.
— Руниен нескоро его отпустит. Край его едва не убил… Повезло ему прийти к вам за помощью.
Фасетчатые глаза Гора ничего не выражали. Гедимин встретил его взгляд, не мигнув.
— Если мы чем-то можем помочь…
Посох в руке стража слабо качнулся.
— Сейчас — нет. Вы и так очень помогли. Хотел бы я знать, зачем он отправился на край. Тебе, Дим-мин, он ничего не сказал?
— Нет, — отозвался Гедимин. Люди обычно не распознавали сарматскую ложь по мимике; что может распознать разумный инсектоид, и имеет ли для него значение мимика, сармат понятия не имел.
…Сначала под обрывом загрохотало, потом сверкнула серебристая дуга, и только через пару секунд раздался протяжный гул. Гедимин с поддоном под мышкой вышел из-за ангара. Вепуат уже стоял на краю, глядя на сверкающий клубок. Часть гигантских змей, не спрашивая новых поручений, обвилась вокруг недостроенных ангаров, одна пятидесятиметровая тень повисла в толще скалы, ровняя стены подземных полостей, остальные Текк’ты свернулись клубками на дне «ободранной» долины. С крыши столярной мастерской на них падал жёлтый свет — подмастерье с фонарём стоял на складчатом гребне и глазел на змей. Все остальные Бронны теснились за его спиной. Тут были и подмастерья, и сами мастера, — кажется, выход на крышу при появлении Текк’тов превратился в традицию.
— Ну что, мне переводить, или сам попробуешь? — оглянулся на Гедимина Вепуат. — Учти, этот инфразвук… у меня гортань долго болела!
— Привыкну, — отозвался Гедимин, осторожно сдвигая височную пластину. — Говорить пока будешь ты, а я послушаю. И проверим, понимают ли они меня.
Он положил поддон на край обрыва и пристроил сверху миниатюрную красно-жёлтую пластину. В кармане остались две расколотые заготовки — зернистый минерал легко поддавался резцу, но так же легко и крошился, ломаясь по неожиданным траекториям.
Гул надавил на черепные кости. Сейчас говорил Вепуат. Гедимин пытался уловить отдельные слова, но не мог — их части были скомканы и снова размяты, как каменная заготовка «в руках» Текк’тов. «Я ему сказал — отправь работать тех, у кого работа уже есть. А для тех, кому её мало, будет новое задание,» — сармат покосился на мешок с красно-жёлтым камнем. «А что он сказал — я не знаю. Даже фразы не различить.»
— Новые Куэнн-для работы, — проступило из протяжного гула и стеклянного звона, и Гедимин изумлённо мигнул. «Это Текк’т сказал! Вот он, склонился над поддоном… А эти двое? У нас что, трое ничем не заняты? А заготовки для цистерн? К ним никто не подполз. Что, их так и бросят?»
— Тонкое легче-песка, — выпало из гула ещё несколько понятных слов. — Тонкие-лёгкие бесконечно много.
— Тоже все важно смотреть, — вторая змеиная голова поднялась над обрывом; этот Текк’т был тоньше и, видимо, короче. — Видеть нет снизу. Оно здесь! Крайне тонкое-мелкое. Тяжело!
— Важно слушать, думать, потом говорить, — отозвался крупный Текк’т, и в звоне его панциря Гедимину послышалось раздражение. — Слушать!
— Эй! — Вепуат смотрел на сармата с тревогой. — Слышишь меня? Ты далеко?
Гедимин качнул головой.
— Пока трудно. Скажи им, что сырьё сначала надо размять до равномерности, но без уплотнения. Когда станет однородным, пусть лепят пластины. Такие же, но в пять раз больше.
— В пять раз? — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Они намучаются. Для них это совсем мелочёвка.
— Но мы-то вообще не вылепим, — Гедимин угрюмо сощурился на мешок обломков. — Резать этот минерал — замаешься.
— Можно бы сделать крупные куски и сразу вмазывать в плиты… ну, или куда их надо, — неуверенно сказал Вепуат. — Делать такую мелочь отдельно… Не уверен я, что у них получится.
— Стерилизатор они слепили, а там перегородки и патрубки ещё тоньше, — Гедимин кивнул на дальний ангар душевой. — Пусть попробуют. А готовые пластины складывают… ну, пока — сюда.
— Что говорят-значит? — прогудело внутри черепа. — Что слова-говорят? Нет возможности понять!
— Дальше слушай, — отозвался старший Текк’т. — Всегда нет-понять говорят. Будет другой говорить, лучше понятно.
— Я опять скажу, — повернулся к ним Вепуат. — Куэнн-нужно этот камень мешать и мять. Такое-ровное мягкое, без различий. Лучше понятно?
Гедимин мигнул. «Порядок слов. И… похоже, терминология. Если бы уловить логику…»
— Будет ровное-мягкое — тонкое-твёрдое делайте, — Вепуат дотронулся до образца. — Десятикратно-точно такие, до последнего куска. Ещё будет камень — наверняка-потом-будет.
Он шагнул назад — видимо, инструктаж был закончен.
— Трогать, важно-трогать! — двое мелких Текк’тов сунулись вперёд, но крупный накрыл миниатюрный макет языком.
— Для вас невозможно, — прогудел он, не подключая ротовую полость — ни язык, ни челюсти не шевельнулись. — Куэнн-сложная работа. Вниз двигайтесь, толстое-круглое лепить. Для вас возможно. Это трудное — мне.
— Нет-невозможно камень мять, — мелкий Текк’т сунулся к мешку. — Всем легко!
— Вниз, вниз, вниз, — крупный навис над ним и загрохотал подвижным панцирем. Гедимин встряхнул головой — в ушах зазвенело. Видимо, не выдержали и Текк’ты — две головы нырнули под обрыв и больше из-под него не показывались.
— Всем легко, им тяжело, — пробормотал гигант, поддевая огромным зубом край мешка. Сшитые вместе шкуры оказались прочными — содержимое выпало через горловину, новых дырок не появилось.
— Цистерну делать проще, чем размять минерал? — Гедимин с сомнением качнул головой. Текк’т остановился. Пасть снова приоткрылась, и язык потянулся к сармату.
— Что-о-чём спрашиваешь? — прогудело внутри черепа. — Важно Куэнн-ответить. Невозможно.
Вепуат толкнул Гедимина в плечо и жестом показал, как опускаются пластины. Его глаза недобро сузились. Едва шлем закрылся, а Гедимин попытался сглотнуть, как заныла гортань, и затрещало в ушах. Текк’т снова наклонился над горкой камня и тронул её носом. Камешки взвились кверху и слиплись под его мордой в плотный комок.