Он протянул сармату оттопыренный палец. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».
— А если не отрастёт?
— Так палец, а не голова. Пересадят, — отмахнулся Вепуат. — Давай режь! А то, и правда, отрасти не успеет. И наговорит мне Гварза…
— Проверить бы тебя на эа-мутацию… — Гедимин, болезненно морщась, глядел на протянутую руку. В глазах Вепуата не было ни тени сомнения. Он уже рылся свободной рукой в столе. Из ящика показалась кювета.
— Ну вот, холодная вода… — сармат сунул кювету в охладитель. — Надеюсь, регенерацию не замедлит. Гедимин, если тебе совсем никак, я пойду испачкаю инструмент. Потом на меня не щурься.
Гедимин сердито фыркнул.
— Какая вода⁈ Коли анестетик. У тебя хоть какие-нибудь есть? Или только камешки остались?
Вепуат обиженно хмыкнул.
— Анестетик… У экипажа местной станции анестетиков не будет. Чистота эксперимента, Гедимин. Не мне тебя учить. Давай уже!
Когда вспыхнул лучевой резак, он всё-таки зажмурился и отвернулся. Гедимин прижал его ладонь к столу. Зашипела вскипающая кровь, следом зашипел, стискивая зубы, Вепуат. Сармат сунул его руку в остывшую воду и шагнул назад, тяжело дыша.
— И всего-то… было… делов, — прошептал Вепуат, жмурясь от боли. Гедимин подсунул чёрный желвак под дрожащие пальцы, и разведчик намертво вцепился в камень, едва не прихватив и руку сармата. Гедимин услышал короткий крик и сдавленное шипение.
— А мне ещё… регенерация… не нравилась… — побледневший Вепуат стиснул зубы. Вокруг свежей раны что-то шевелилось, приподнимая обугленную корку. Гедимин выплеснул всё, что было в его фляге, в ближайший поддон, сунул туда руку Вепуата и огляделся в поисках канистры или бочонка. «Тут был запас воды. Надо охладить, её много понадобится…»
18 день Воды, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Айзек шагнул в туннель, на ходу стряхивая с себя защитное поле. За отодвинутой крышкой люка шумела вода. Зелёный Пожиратель, плотно обернувший руку Айзека, шевельнулся, приподнимая усики, и скрутился ещё туже. Айзек, хмыкнув, опустил его на пол.
— Это зачем? — спросил Гедимин, глядя, как существо неохотно разворачивается и «щупает» усиками воздух и стены.
— Контрольная дозиметрия, — ухмыльнулся Айзек. — А то ты у нас любишь проветривать реактор.
Гедимин покосился на раздутый пузырь «термометра» и досадливо сощурился.
— А как его ещё охлаждать при закрытой вентиляции⁈
Зелёный Пожиратель прополз немного по коридору и снова остановился. Гедимин посмотрел на плотно задвинутую заслонку в корпусе реактора. «Не фонит. Я сто раз проверял. Вот и зверёк ничего не чует.»
Многоножка приподнялась, опираясь на стену, и потянулась усиками к потолку. Двигалась она медленно и неуверенно.
— Тут чисто, — буркнул Гедимин, показывая Айзеку наручный дозиметр. — Это и без зверьков видно.
— Проверим, — хмыкнул тот, устраиваясь у монитора. — Ничего не найдёт — отнесёшь в лабораторию. Снаружи сегодня мокро.
Пожиратель, ничего не «нащупав», перебрался на другую стену. Гедимин задумчиво смотрел на его спинные щитки. «У них, говорят, какие-то полости внутри. С бактериями, что ли… И там ещё копятся радионуклиды. А потом вымываются… Не нагадил бы он тут…»
— Не знаешь, что у Вепуата с рукой? — вдруг спросил Айзек. Гедимин, на долю секунды замерев, пожал плечами.
— Ушибся?
— Может, и так, — пробормотал Айзек, пристально глядя на Гедимина. — Значит, ты этот момент не застал?
Сармат снова пожал плечами, надеясь, что по его лицу ничего незаметно. Трудно было не вспоминать отросток, прорезающийся из обожжённой культи, — красноватые штыри, обтянутые плотной сетью сосудов, тонкая прозрачная плёнка поверх… «Думал, фаланги будут расти поочерёдно. А они прорезались обе сразу. Только очень короткие… М-да, регенерировать лучше в капсуле. С отключённым мозгом.»
— А что, сильно поранился? — быстро спросил он. Теперь плечами пожал Айзек.
— Не показывал. Но с рукой явно что-то не то.
Он дотянулся до Пожирателя и переложил его, свернувшегося в клубок, к самому реактору. Существо неохотно шевельнуло усиками. Здесь оно тоже не чуяло ничего съедобного.
— У них ведь полости в теле? — спросил Гедимин, глядя, как существо приподнимает щитки. — Много пустого места, и всё радиоактивно?
Айзек вопросительно хмыкнул.
— Наверное, туда можно подсадить кровяной камень, — задумчиво сказал Гедимин, вспоминая гроздья чёрных шаров на светящихся корнях. — Он любит расти в симбиозе. А тут и тепло, и облучение…
Айзек мигнул.
— Чего кому подсадить? Ты что, с Вепуатом переобщался?
Гедимин досадливо поморщился.
— Кровяной камень — полезная штука, — угрюмо сказал он. — Хорошо бы её тут вырастить. Помнишь деревья в Аса’ане? Их нам вывезти не дадут. А Зелёные Пожиратели у нас уже есть. Если бы подсадить им эти заростки…
Айзек хлопнул по стене.
— Гедимин! Иди-ка ты наверх. И никому ничего не подсаживай! Экспериментаторы на мою голову, яд-дро Сатурна…
…Зелёный Пожиратель, едва Гедимин взял его в руки, свернулся в тугой клубок и перестал подавать признаки жизни. Так сармат и вынес его на поверхность, в прозрачный коридор, соединяющий бункер и стоянку передвижной лаборатории. Со всех сторон шумел дождь. Видимость, и без того невысокая, упала до пары метров — фонарь не освещал ничего, кроме блестящих нитей, свисающих с неба, и мокрого гравия под ногами.
«Надо будет пройтись по холму,» — Гедимин оглянулся на разгромленную душевую и досадливо сощурился. «Проверить, что сломалось за ночь.»
…Вепуат сидел за столом, отодвинув в сторону вещи, и разглядывал голую руку. Перед ним стояла кювета, наполненная Би-плазмой, и сармат рассеянно её помешивал. В прозрачной массе то всплывали, то тонули какие-то волокна и крупинки.
— Закон сохранения, — тяжело вздохнул Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Работает даже на Равнине.
Он залпом выпил всё, что плавало в кювете, и болезненно поморщился.
— Когда кости растворяются — ощущения те ещё. Пока зудел только палец, было терпимо. Но когда всё сразу…
Выросший за ночь палец был уже похож на нормальный — даже ноготь прорезался, только кожа осталась белой, гладкой и на вид очень тонкой.
— Гнётся? — Гедимин с опаской смотрел на двуцветную руку. Вепуат пошевелил пальцем, показывая, как работают суставы.
— Почти ничего не чувствует. Слабо-слабо, — он надавил тупой стороной когтя на белую кожу. — Но чесаться начал сразу, с первого миллиметра. Видно, нервы всё-таки отрастают. Сейчас все волокна дотянутся, куда надо…
— На эа-мутацию проверился? — мрачно спросил Гедимин. — Такие опыты — не от здоровой головы.
Вепуат ухмыльнулся.
— Тесты привезут — проверюсь. А полезная штука этот кровяной камень, верно? И кости он тоже отращивает.
Гедимин поморщился.
— Зови, если что надо, — он подобрал Зелёного Пожирателя, уже унюхавшего что-то среди вещей и упорно туда лезущего. — Пойду работать.
«А я не отдал ему вчерашние сканы,» — вспомнил он, с пустыми руками выходя под защитный купол. «С теми тварями, непонятно как летающими. Интересно, Айзек ему рассказал про них? Хотя — с отрезанным пальцем не до всяких тварей. Расскажу, когда отрастёт.»
…Двери барака были открыты нараспашку. У входа аборигены возились с волокушей — одни грузили на неё пустые бочки, другие уговаривали тягловое животное подойти поближе. Оно громко сопело и норовило зарыть морду в гравий. Скогны-грузчики тоже кривились.
— Если есть пищу Равных Куэннам, получишь их мощь? — спросил кто-то из аборигенов, выскакивая из барака под дождь. Грузчики ответили смешками.
— Попробуй!
— Сил моих не хватит, — отозвался любопытный Скогн и, набросив на волокушу сшитые шкуры, закрепил их на борту. — Поехали, пока зверь не взбесился!
Плоское животное громко фыркнуло и потащило волокушу от барака — уже без сопротивления, даже незначительно прибавив скорости. Гедимин беззвучно усмехнулся. «Кто-то разлил Би-плазму в коридоре?.. А, утро же. Время раздачи. Если едят из мисок, то в мисках и развозят. В открытых мисках… М-да. Скогнам не повезло. Как вышло, что Би-плазма для них воняет? Там пахнуть-то нечему…»
Он прошёл вдоль стены, обогнул здание с торца и осмотрел вторую стену. Что бы ни происходило вчера, лючки выдержали, и крепления не повыбивало. Сармат тронул дверную створку, подвигал её в стороны и нехотя кивнул. «Вот тут приварить надорванное, и сойдёт. Всё держится, если специально не ломать…» — он оглянулся на душевую и поморщился.
В «шлюзовой камере» горячего цеха лежал рудосборник. Гедимин приподнял его, осмотрел и положил обратно. От вчерашнего урагана санки не пострадали — в горячий цех летучие твари не полезли и даже, вроде бы, не пытались его опрокинуть. Гедимин проверил печи — кейек лежал ровной россыпью; лючки не повыбивало, инструменты удержались на штативах.
— Кут’тайри? — сармат на сантиметр отодвинул дверную створку. По пальцам ударило горячим сквозняком — герметично закрытый склад прогрелся на все сто градусов. Кут’тайри выпал из гамака и изобразил приветственный жест, низко склонив голову. Он выбрался изо всех накидок, остался в набедренной повязке, но на груди даже теперь блестел стеклянный «трилистник».
— У тебя всё цело? — Гедимин кивнул на закрытые лючки, всё-таки выдержавшие перепад давления. — Вчера тут летала какая-то дрянь. Разгромила всю душевую. Ищу, что ещё взять в ремонт.
— У Хеттийиррна всегда много работы, — заметил Сэта, странно шевельнув ладонью. — Здесь никто не пролетал. Но я слышал песню Экеста за стеной. Они долго не замолкали.
Гедимин угрюмо кивнул.
— Хорошо, что не добрались до печей. Не знаешь, чего они боятся? Таких соседей надо отваживать.
Кут’тайри ухмыльнулся, старательно прикрывая клыки.
— Чего боятся Экеста? Экеста — ветер. Ветер не умеет бояться.
— Так я и думал, — пробормотал Гедимин, пожалев, что спросил. Вникать в очередные традиции не было ни малейшего желания. «По крайней мере, каменные стены им не поддаются. Может, герметично закрытая станция будет в безопасности. В реакторный же они не полезли…»