— Посидят в столярном цехе, пока не построим новый барак, — отозвался Гедимин. — Ты — тоже сармат, и это — твой отсек. С чего они взялись тебя выгонять?
Вепуат пожал плечами.
— Да я редко тут спал — больше в шатре… Теперь-то перееду. Нужно следить за температурой. Дасьену только дай — позатыкает все продухи. А «трилобитам» спать на жаре вредно.
Гедимин покосился на термометр — в коридоре и впрямь стало прохладно, когда вскрыли «спальный отсек». Температура под потолком, там, где висели «трилобиты», держалась ниже десяти градусов. Гедимин покосился на дверной проём, ничем не прикрытый. Другой, напротив, прикрывала занавесь из сшитых вместе шкур — тяжёлая, не качающаяся на ветру, но совершенно не герметичная.
— Я обычно ставлю защитное поле, — сказал Вепуат, проследив за его взглядом. — Но всё равно всем холодно. Мне бы дверь… Можно её тут поставить?
Гедимин тронул косяк.
— Поставить можно. Только из чего её делать… Есть сырая древесина. Кое-как я её обожгу, но на выдержку времени не хватит. Сойдёт?
— Спрашиваешь! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Только чтобы закрывалась без щелей… Стой! А они внутри не задохнутся? Я-то в скафандре…
— Тебе надо автономную вентиляцию, — сказал Гедимин, прикрывая комнатные лючки. — Сейчас отцеплю приводы… ага, вот так. Теперь тут с пульта ничего не закроется. Вроде воздух движется?
— Движется, — согласился Вепуат, подставляя под сквозняк пучок пёстрого волокна. Шерстинки задрожали, вытягиваясь по ветру.
— Хорошо движется. А дверь тебе долго делать? Я могу помочь?
— Выходи уже, — буркнул Гедимин, сообразив, что нашёл себе новую работу — и из таких, что не сделаешь, сидя у реактора. — Если за ночь прожарится, завтра поставлю. Её быстро поведёт, но закрываться будет.
…Вдалеке за ангаром душевой булькало, чавкало и хлюпало, изредка хрустел гравий. Гедимину очень хотелось обернуться, но времени не было — оставалось только положить на землю сигма-сканер, направить в нужную сторону и надеяться, что он запишет весь процесс. Текк’ты отрывали от барака запасные шлюзы, приделывали к обрывку новый сегмент и всё вместе прилепляли обратно к бараку. Близко к ним подходить строго запретил Гварза, разогнавший и филков, и аборигенов и оцепивший «стройплощадку» защитным полем. В этот раз спорить не стал даже Гедимин, хотя процесс «перестыковки» занимал все его мысли, — у него хватало своей работы.
Сверхпрочная равнинная древесина всё-таки поддавалась потоку плазмы — труднее было не вырезать лишнего из скопления живых «валунов», проросших друг в друга. Когда «камень» наконец скатился к ногам сармата, он с облегчённым вздохом разрезал круглый ствол надвое и запустил когти в волокнистую сердцевину. Она была не такой рыхлой, как ему запомнилось, — внешние слои пропитались чем-то, похожим на плотный жир, а внутренние набухли от воды. Нащупав нужные точки, Гедимин выдернул все прослойки разом, перевернул опустевшую «кору» и простучал её с разных сторон. «Плохо. Всё в воде. Зимние запасы у него, что ли…»
В дело пошли защитные поля, горсть кейека и даже термоотражатели — Гедимин, плюнув на возможные нарушения плотности древесины и целостности волокон, ускорил процесс, как мог. Через полчаса, оставив разрезанный ствол просыхать и прогреваться перед серьёзной прожаркой, сармат вышел из душевой и двинулся к обрыву. Слева от него, по ту сторону защитного купола, скрипел и скрежетал гравий — Текк’ты возились со стыковкой, похоже, с одного раза не получилось. Гедимин оглянулся на барак через плечо, но, пересилив себя, ускорил шаг. «Здесь я не помогу. Не умею, не понимаю… да и, в общем-то, не верю. Как эта лепка из камня соотносится с законами физики?..»
… — Какой язык понимают Икси? — переспросил бригадир литейщиков. — Икси… ты о стражах Ук-кута?
Судя по тишине, наступившей за этим вопросом, и взглядам, сошедшимся на Гедимине, интересно стало всем. Сармат досадливо сощурился. Кажется, не стоило обсуждать с Ут’таркехом попытки межвидового общения, — но рабочие вопросы уже обсудили, а литейщик хоть что-то знал об этой бредовой планете…
— Ну, Икси. Те, что лазят в тенях и связаны с мертвецами, — проворчал Гедимин, пытаясь вспомнить, где он слышал слово «Ук-кут» и слышал ли его вообще. — Они ведь разумные. Они умеют читать по-вашему? Или у них своя письменность? Как с ними общаются?
— Странные дела у Равных Куэннам, — пробормотал Ут’таркех, прижимая уши и нервно шевеля вибриссами. — Уж не знаю, зачем тебе понадобилось общаться с Ук-кутом, но я о таком не слышал.
— Они понимают, когда о них говорят непочтительно, а они рядом, — вмешался кто-то из рабочих. — И всё равно, кто говорит. Они понимают любую речь. А вот начерченные знаки… Тут я не знаю.
— Непочтительные надписи — дурь, — Ут’таркех недовольно оскалился. — Непочтительные надписи для стражей ворот — дурь вдвойне. Ты, Равный Куэннам, ведь не делал ничего такого? И другие не делали?
Гедимин едва заметно поморщился. «Нет, хорошо, что здесь не пишут дрянь на стенах, а рисуют красивый орнамент. Но про Икси они, похоже, не знают ничего. А догадки строить и я умею.»
— Мы никого не обижали, — заверил он. — Даже собрали красивые вещи из стекла, чтобы показать им.
«Про Гварзу и его плазмомёт рассказывать не буду,» — подумал он. «Привезут запчасти — починю. Про опыты Вепуата… пожалуй, тоже лучше помолчать. По крайней мере, до их результата.»
Ни целого листка с письменами, ни его обрывков сарматы так и не нашли ни на холме, ни в «ободранной» низине, ни на соседнем плато. Возможно, его сдуло ветром — но Гедимин почему-то надеялся, что он попал по адресу, и что у Вепуата что-нибудь да получится.
…В Сфене Огня было тихо, только кристаллы инея потрескивали под ногами, и шуршал рыхлый пепел. «И у нас сейчас тишина,» — думал Гедимин, пересекая разлом — и вздрогнул, услышав сердитый голос Айзека. Сармат говорил громко, отвечали ему чуть тише, но тоже очень недовольно. Голоса, как и яркий жёлтый свет, исходили из «шлюзовой камеры» горячего цеха, открытой, несмотря на похолодание, настежь.
— Вред⁈ Да оно управляет регенерацией! — услышал Гедимин голос Вепуата, огибая ангар. — Заживляет раны! Какой вред⁈
— А я вот не хочу выяснять, какой, — угрюмо ответил Айзек; шуметь ему уже надоело, а настроение только ухудшилось. — Я отвечаю за это животное. Я таких опытов не разрешал и разрешать не собираюсь. Убери своего паразита, пока это не сделали мы.
— Кровяной камень — не паразит! — Вепуат сердито фыркнул. — Это полезнейший симбионт. Три новых клетки за двое суток! Понимаешь, к чему это? Колония начала почкование! Через месяц там будет…
— Через месяц там ничего не будет, — отозвался Айзек. — Там уже завтра ничего не будет. Что ты суёшь в своих зверей — твоё дело. А Пожиратели — подотчётные. Если что-то начало на них паразитировать, оно потенциально опасно для Земли. Твоя колония полетит в утилизатор.
— Айзек, ты в себе⁈ — взвыл Вепуат, загораживая дверь. — Гедимин! Скажи ему…
— Эти штуки не… — начал было Гедимин, но осёкся. Айзек со стоном приложил ладонь к лицевому щитку.
— Ещё один биолог на мою голову!
Оттолкнув Вепуата, он быстро пошёл к лаборатории. Разведчик с несвязным воплем кинулся следом. Гедимин растерянно покачал головой, оглянулся на цех — в шлюз уже выглядывали «ученики», привлечённые шумом, работа встала.
— Всё нормально, — буркнул сармат, закрывая за собой дверь. — Не промёрзли? Заменю Вепуата, пока не вернётся. Что делаете? Кому помочь?
Сэта, на которых он смотрел особенно внимательно, быстро переглянулись и отступили из коридора к печи. Один из них показал сармату стеклодувную трубку с закреплённым на ней многогранником. Восьми граней существам показалось мало — они пытались с помощью щипцов и плоских лопаток изобразить ещё и четырёхгранный поясок.
— Командир не в духе, — вполголоса заметил Ардан, присматривающий за Скогнами. — Но, как я понял, не из-за нас.
— Дела Вепуата, — буркнул Гедимин, стараясь не щуриться и не пугать никого своей рожей. — К нам претензий нет… Красивые цацки с завитками. Они придумали, или ты им показал?
— Я? — Ардан ухмыльнулся. — У меня плохо с художествами. Только подсказываю по мелочи, где греть и куда легче гнуть…
Громыхнула внешняя дверь, и филк замолчал и отвернулся к печи. Вторую створку Вепуат отодвинул уже осторожнее, и Гедимин передумал на него фыркать — сейчас разведчику было не до дверей.
— Спасибо, что заменил, — пробормотал Вепуат, глядя мимо него, и боком шмыгнул к печи.
— Так ты не предупредил Айзека об опытах? — спросил Гедимин, вспомнив давний разговор. Вепуат сердито фыркнул.
— Думаешь, было бы лучше? Три клетки, мать моя пробирка… три живые клетки…
Он на секунду прижал ладонь к одному из скрытых карманов. Гедимин облегчённо вздохнул. «Хоть камень выжил. А то с Айзека сталось бы утилизировать. Если он из-за этого реактор без присмотра бросил…»
— Сердце Пламени, — вполголоса проговорил он, придвинувшись к Вепуату. — Того Бронна зовут Шенси. Теперь ты знаешь, что технология работает. Поговори с ним.
Вепуат вскинул на него взгляд, но тут же опустил.
— Ага, Шенси. Помню. Предлагать Бронну новшества… Ну, мы ничего не теряем…
— Можно одолжить у них Пожирателя, — предложил Гедимин и сам недовольно сощурился — мозг, поглощая бредовую информацию, порождал всякую чушь. — Для нужд Пламени. Будет наш, неподотчётный… Ему ведь правда не будет вреда от камня?
Вепуат устало наморщил лоб.
— Откуда мне знать, ремонтник? Может, те деревья в Аса’ане из-за камня измельчали и искривились. Может, только из-за него они и живы. Эксперименты и контроль — иначе ничего не выяснишь…
Его окликнул Сэта, и он развернулся к «ученикам». Гедимин ещё пару секунд стоял на пороге, потом тихо прошёл мимо и направился к штабелю новых деталей. «Поработаю с ними, пока время есть. А потом пойду закапывать дерево. Надеюсь, его порвёт не на молекулы, и трещины пройдут, где надо.»