Из долины донёсся жалобный визг. Сааг-туул пошатнулся и едва не опрокинулся. Его панцирь зашевелился, над мордами преследователей сверкнул десяток ярких вспышек, но они не замедлили бег. Сааг-туул снова завизжал, припадая на передние лапы, и начал разворачиваться. «Принимает бой,» — щёлкнуло у Гедимина в голове. Он пристально следил за взмахами хвоста — неровными, судорожными, с явным креном набок. Двое преследователей аккуратно, не спеша, заходили с боков. Сааг-туул дёрнулся в сторону, ближе к холму, запоздало рванулся вперёд, поняв свою ошибку, но поздно — вражеский хвост ударил в открытый бок.
С двух сторон от Гедимина громыхнуло, яркий свет хлестнул по глазам, и сгусток плазмы, вылетев раньше времени, сгинул в разломе. С двух сторон заверещали. Гедимин ошалело мотнул головой — на каждой повозке, за каждым бочонком засели аборигены-стрелки. Четверо филков-ракетомётчиков залегли в укрытиях, и Бронны сверху махали черпаками, указывая, куда целиться. «Разломы,» — Гедимин, щурясь на экран сканера, сделал полшага влево. «А вот так я их доста…»
— Стой! — кто-то ударил по соплу, и плазма, не долетев до вражеского зверя, взорвалась у его лап. От жара и града осколков существо шарахнулось. Раненый, вырвавшись из «клещей», из последних сил прыгнул вперёд.
— Ты чего⁈ — Гедимин развернулся к Вепуату, поспешно выцеливая сместившихся тварей. «Грёбаный разлом!» Вепуат вместо ответа прижал руки ко рту, и Гедимин услышал пульсирующий вой, переходящий в рык и хрип. Сааг-туул, кинувшийся было догонять раненого, вздрогнул и вскинул голову.
— Так ты ранишь Хеллуг, — выдохнул Вепуат, на секунду отрывая руки ото рта. — Отогнать их… вон туда, под обстрел, отпугнуть… Стреляй под ноги, слышишь? Я сейчас…
— Куда⁈ — заорал Гедимин ему вслед, но Вепуат уже спикировал с обрыва. Растопыренные «крылья» замедлили его падение, и он в длинном прыжке, оттолкнувшись от скалы, нырнул в разлом. Секунда — и Гедимин услышал знакомый вой из темноты. Сааг-туул, нагнавший было раненого, остановил хвост посреди замаха и припал на задние лапы. Ещё одна вспышка осветила дальний склон, пернатый силуэт на краю и хвостовую булаву, на излёте врезающуюся в камень. Вой оборвался.
Больше Гедимин не видел вспышек — только силуэты на экране сканера, то выплывающие из ряби, то пропадающие. Плазма ударила один из них в бок, животное с рёвом развернулось — и сармат выстрелил в голову. Палец прикипел к переключателю. Выстрел зацепил второго зверя, силуэт на экране шарахнулся, встряхиваясь всем телом. «Голова — там,» — Гедимин чуть сдвинул сопло, и угол его рта дёрнулся — сгусток плазмы ударил сааг-туула точно в лоб. С двух сторон завизжали, и над долиной, просвистев меж разломами, разорвались две ракеты. Гедимин выстрелил ещё трижды, целясь в горящие тени, дважды попал в голову и один раз — в бок. Сааг-туулы были живы, дымились, горели живьём, но бежали — только теперь не к холму, а прочь, пытаясь сбить пламя о деревья и скалы. Гедимин выстрелил снова, но попал только в хвост — в конец булавы, исчезающий в тумане разломов.
Сбоку, под обрывом, что-то заревело, но тут же сорвалось на визг. Израненный сааг-туул, заваливаясь на один бок, незаметно подполз к холму. На его панцире кто-то стоял — без оружия, старательно разводя в стороны пустые ладони. Филки молча развернули ракетомёты. Один из них привстал и шмыгнул в другое укрытие. Аборигены без единого звука взяли чужаков на прицел. Из-за шатра в тусклом жёлтом свете вышел Кенен Гварза с плазмомётом наперевес. Гедимин медленно опустил сфалт. В груди жгло.
Белую вспышку он увидел не сразу — перед глазами всё плыло, но она разгорелась и выпустила «отросток» — полоса белого света упёрлась в обрыв. Гедимин проследил за ней взглядом и ошалело мигнул — на дальнем плато, у обрыва, стоял Хассинельг, держа сверкающий посох над головой. Что-то длинное, тёмное лежало у его ног.
— Прикройте! — бросил Гедимин, сам не зная, к кому обращается, и кубарем скатился по тропе. Сверху световая полоса виделась изломанной — её отрезки легли от разлома к разлому, но нигде она не прерывалась. На любое движение сбоку Гедимин выстрелил бы, но ничего не шевельнулось — только под ногами блестел то гравий, то иней на смёрзшейся глине, то ледяные гребни над замёрзшим водоёмом.
Белый свет ударил сармату в глаза, и он вскинул сфалт.
— Стой! — завопил Хассинельг, припадая на одно колено. Из светового купола над ним отчётливо торчали шипы. Сопло, опускаясь, задело один из них — и качнулось в сторону, едва не вывернув Гедимину запястье.
— Стой, — повторил страж, хватая ртом воздух. — Не стреляй! Они ушли. Он здесь, я охранял…
Гедимин, бросив оружие в наспинные крепления, молча шагнул вперёд. Что-то чавкнуло под ногой, он взглянул вниз и дёрнул ступнёй, стряхивая остатки отрезанной руки. Пальцы в короткой бурой шерсти ещё сжимали хлыст, покрытый присосками. Чуть поодаль лежало целое тело. Что-то пробило Джагула насквозь, оставив дыру с кулак, и костяной панцирь не помог.
— Налетели, добивальщики… Падаль! — Хассинельга передёрнуло, и он вбил посох в гравий. Гедимин молча обогнул его и опустился на землю рядом с длинным чёрным телом в выломанных перьях. Он уже слышал громкое хриплое дыхание и странный клёкот.
Щитки на груди вмяло внутрь. Перья потрескались, их осколки торчали во все стороны, судорожно подёргиваясь. Золотистая вмятина под ними то вздымалась, то опадала. Заглянув под лицевой щиток, Гедимин увидел кровь. Респиратор залило изнутри, «стекло» забрызгало. Вепуат лежал, зажмурившись, и при каждом вдохе лицо сводило судорогой.
— Живой, — прошептал Гедимин, вцепляясь в щитки над ключицами. Металл поддавался неохотно, со скрежетом. Потом чавкнуло, и Вепуат коротко вскрикнул. Гедимин вздрогнул.
— Вынь… из меня… скафандр, — прошептал разведчик, попытался поднять руку — и захрипел, содрогаясь всем телом. Гедимин навис над ним, расцепляя щиток за щитком. Из-под расходящихся пластин сочилось чёрное, и торчали красноватые осколки.
— Плечи, — услышал Гедимин голос Хассинельга. Посох навис над наплечником Вепуата. Щитки, прилегающие к нагруднику, вогнулись внутрь, перья на них потрескались.
— Подними это. Оно давит… туда, внутрь.
Поддеть наплечник удалось не сразу — пальцы скользили по размазанной крови. Гедимин и не заметил, когда измазал обе перчатки. Под рукой что-то колыхалось и клокотало, даже отдалённо не напоминая комбинезон или кожу сармата. Вепуат дышал — громко, хрипло, вскрикивая, когда щиток выдирали из размозжённой мышцы.
«Рёбра!» — Гедимин занёс было руку над красноватым выступом, но тут же её отдёрнул. Грудь Вепуата странно сплющилась и просела, и какая-то деформация виднелась по бокам. «Там же всё раздро… Hasu! Где сканер⁈»
— Гедим-мин, — прошептал Вепуат, и сармат, забыв о приборах, склонился над его шлемом. Лицо раненого, ещё недавно бледное, потемнело и покрылось испариной.
— Сб-боку… где обломки… с дв-вух сторон…сдав-ви к центру… — прохрипел Вепуат. — Чтобы ровно…
Гедимин ошалело мигнул.
— Что? Там всё раздроблено. Тебя нельзя трогать. Лежи, я сейчас… — он оборвал себя на полуслове и стиснул зубы. «Что „сейчас“⁈ Это он был медиком. А от тебя тут проку…»
— Быс-стрее! — Вепуат повернул голову, распахнул глаза — и захрипел, мучительно жмурясь. — Гедим-мин… делай… прошшшу…
Сармат просунул руку под отогнутые щитки. Странные неровные выступы теперь упирались в ладонь. «Приподнять и состыковать…» — мелькнуло в мозгу. Сармата передёрнуло. «Это же не механизм… Тихо. Что он сказал? С двух сторон? Это дуги. Сломанные дуги. Если осторожно взяться…»
Под пальцами влажно хрустнуло. Гедимин, зажмурившись, сдавил живые «детали» ладонями. Он сквозь перчатки чувствовал, как под комбинезоном и разорванной кожей что-то шевелится, будто вздуваются мелкие пузырьки. Тело Вепуата стремительно разогревалось.
— С-спасибо, — прошептал разведчик. Гедимин, вздрогнув, отдёрнул руки. Хрип и клёкот внезапно прекратились. Раненый дышал тяжело, часто, но внутри него больше ничего не булькало. Рука, распластанная на гравии, слабо шевельнулась.
— Хеллуг… живы?
Гедимин стиснул зубы.
— Живы. У нас. Гварза с ними.
Вепуат зашипел, по телу прошла судорога.
— Как же б-больно… и жарко, — прохрипел он, хватая ртом воздух. От вскрытого скафандра тянуло жаром. Что-то шевелилось под разодранным комбинезоном, заставляя всё тело судорожно дёргаться. Красная искра светилась у ключиц, Гедимин развернул к ней фонарь и беззвучно выругался — кровяной камень горел из-под чёрной жижи.
— Держись. Отнесу на базу.
«Рёбра, ключицы… ну, хоть шея цела,» — скользнул он взглядом по экрану сканера. «Здесь прикрыть полем. Отверстия для охлаждения… ага, готово.»
— Держись, — повторил он, поднимая Вепуата с земли. Над головой вспыхнул белый купол. Хассинельг стоял рядом, высоко подняв посох. От его ног через тёмную долину тянулась белая светящаяся полоса.
— Джагулы ушли, — мрачно сказал он, склоняя посох над неподвижным Вепуатом. — Вернутся — пожалеют.
…Если бы не страж и его посох, кто-то из Броннов точно влетел бы Гедимину под ноги — сармату сейчас было не до аборигенов. Вепуат шумно дышал, стискивая зубы; сармат старался нести его плавно, но, похоже, больно ему было не от тряски.
— Сейчас, — прошептал Гедимин, останавливаясь на верхней точке подъёма. Бронны, пискнув, куда-то умчались, и стало тихо — все голоса, рявканье и визг доносились откуда-то справа, из-за шатров. Гедимин шёпотом выругался.
— Сейчас, я тебя в машину…
— Не надо, — громко прошептал Вепуат — и стиснул зубы, сдерживая стон. — В шатёр… там положи. И воды… пищевод цел, дай воды!
Путь до пустого шатра показался Гедимину бесконечным. Лагерь будто вымер — даже нхельви не попался под ноги. «И Хассек… его-то куда унесло⁈» — Гедимин, стиснув зубы, осторожно положил Вепуата на подстилки. Шлем не снимался, пришлось сдирать силой. Что-то внутри скафандра заскрежетало, и броня вскрылась по всем швам. Вепуат шумно вздохнул.