Сарматы переглянулись.
— Значит, для них смысла тут оставаться нет, — задумчиво сказал Айзек. — Интересно, как они отреагируют на эту информацию…
Гварза презрительно фыркнул.
— Либо агрессией, либо упрямством. Это ж дикари! Что им в принципе можно объяснить⁈ Ну так что получается — трое за то, чтобы гнать их вон…
Айзек укоризненно хмыкнул.
— Не говори за меня.
— Гедимин! — Вепуат прижал ладонь к полупрозрачной переборке, и сармат, вздрогнув, повернулся к нему. — Ты что, не понимаешь? У них сааг-туул! И они сами сказали, что теперь он наш. Тебе же нужен был транспорт, ну! Пятнадцать тонн ведь он увезёт?
— Может, даже и больше, — пробормотал Гедимин, на секунду переключившийся на расчёты грузоподъёмности. — Основная нагрузка у него… Hasu! Думаешь, им можно доверять⁈
— А зачем нам вообще кочевники? — задумчиво спросил Гварза. — Из их животного, допустим, можно извлечь немного пользы…
— Кто-то из вас умеет им управлять? — спросил Айзек.
— Я, — отозвался Вепуат. — Примерно знаю, как. Вроде что-то получается. Надо пробовать… Эй! Что вы хотите сделать с племенем?
— Как сказал Кет — выгнать в шею, — бесстрастно ответил Гварза. — Без сааг-туула. Ресурсами, и верно, не разбрасываются.
— Тогда уж перестрелять проще, — пробормотал Гедимин. Отчего-то ему стало не по себе. За переборкой сдавленно охнули.
— Вы чего⁈
— Heta! — Айзек вскинул руки. — Слишком вы все торопитесь. Посмотрим на них в ближайшие пару дней. Как они настроены, можно ли им доверять хоть в чём-то… Кенен, я бы отвёл посты. Убирать не надо, но и целиться в упор тоже незачем. Посмотрим, как они себя поведут.
— Если хоть кто-то сунется к реактору или причинит вред сармату… — Гедимин сжал пальцы в кулак. Айзек мрачно кивнул.
— Тогда у тебя и Кенена полная свобода действий. А пока что — воздержитесь.
…Гедимин, угрюмо щурясь, отодвинул заслонку на полсантиметра. Полоса яркого зелёного света легла вдоль коридора. Дозиметр мигнул красным светодиодом. Невидимые щупальца на плечах сармата слегка потеплели. Он беззвучно хмыкнул.
— Смотри за периметром. Так тебе будет удобнее. От меня, как выяснилось, проку немного.
Он сел к монитору. Зелёный блик лёг на запястье. Сармат покосился на полоску света под ногами и тяжело качнул головой. Мысли всё время возвращались к огромному зверю, лежащему у обрыва. «А он ведь сарматов боится. В тот раз шарахался, теперь — пришлось привязывать. Отвяжем — может, вообще удерёт. Без пассажиров.»
…Последняя смена филков ступила на твёрдую землю — и тут же, у шахты, уселась и полезла за флягами. Волокуша, нагруженная мешками с песком, уже отъехала на десяток метров; рядом с ней шёл Эгнаций, освещая дорогу фонарём. Гедимин застопорил подъёмник и отсоединил привод. «Пока доедут, успею разобрать. Потом догоню и помогу с разгрузкой.»
— Гедимин! — окликнул его кто-то из филков. Голос был знакомый, но имени сармат не вспомнил.
— Гедимин, а вот это вот… — филк выразительно ткнул пальцем в шахту. — Это нам надолго?
Сармат вспомнил о полуметровом слое песка на дне пещеры — сколько с ним ни возились, он так там и лежал, разве что уменьшился с краёв.
— Надолго, — буркнул он. — Чего ты ждёшь? Каменного экскаватора?
Филки переглянулись.
— Слишком много махания лопатой, — сказал один из них. — Как-то не вижу смысла к нему привыкать. У нас тут есть аборигены. Им это привычнее. Может, их привлечь?
Гедимин хмыкнул.
— Ищешь рабов?
Филк, уловив что-то тревожное в его глазах, поспешно замотал головой.
— Мы не обижаем местных! Ну-у… если кто-то согласится — это ничего?
Гедимин поморщился.
— Узнаю, что обманули или заставили силой… — он показал филкам кулак. — Удастся кого-то нанять — ваше везение. Кто приведёт двоих местных с лопатами, может сам не копать.
Филки быстро переглянулись, кто-то неуверенно ухмыльнулся.
— Двоих? Ладно, — переговорщик заметно приободрился. — А вот ещё… У нас тут толпа пленных. И они поздоровее местных будут. Почему их-то не привлечь? Сидят там, патрульных отвлекают…
Гедимин мигнул.
— Как же вы работать не любите… — пробормотал он, думая, что идея не так уж плоха. «Песок-то они не испортят! А мешки… хм… а своих у них нет? И своих лопат заодно?»
— Идите уже, — буркнул он филкам и повернулся к подъёмнику. Разъединяя массивные детали, он недобро ухмылялся. «Значит, пришли под руку Пламени? Пришли служить? Ну, посмотрим, какие из вас служители…»
…В двух шагах от реакторного купола Гедимин остановился. На секунду ему стало не по себе — пальцы обожгло странным холодом. Он поднял фонарь повыше и увидел уплотнившийся клок темноты у дальнего торца ангара. Видение тут же пропало, как и странные тени на краю обрыва.
«Кто-то там был…» — Гедимин медленно, держа наготове генератор защитного поля, двинулся вдоль стены. Ещё одна необычно плотная тень шевельнулась на краю светового пятна. Сармат остановился и взглянул на сигма-сканер. Луч прошёл сквозь скалу и коснулся дна ущелья. Там шевелились знакомые полосы ряби.
«Икси⁈ Сегодня же не их день!» — Гедимин поднял дозиметр. Вокруг реактора фон всегда был высокий — «сигма» просачивалась сквозь камень и защитное поле. Сейчас интенсивность упала до нуля. Гедимин следил за ней секунд тридцать — за это время она дважды стала отрицательной.
«Икси. Что они, всё-таки, делают с дозиметрами?» — он, не рассчитывая на ответ, встал у торца душевой. На краю светового пятна что-то шевелилось. Это был один и тот же край — тот, что над могильником, у обрыва. Именно там резко снижался фон — стоило отодвинуться на десяток метров, и он возвращался к норме. Икси копошились под обрывом, не замечая сармата. Даже его фонарь, мешал он им или нет, до сих пор не «выключился».
«Падальщики,» — Гедимин наконец понял, что происходит, и, отвернувшись от обрыва, двинулся к куполу. «Где падаль, там и падальщики. Думал, первыми успеют летучие. Этим идти далеко. Где они живут? В каком-то ущелье?»
Закрыв за собой временный шлюз, он приподнял крышку реактора, положил под неё фонарь и направился к люку. «Айзек уйдёт — отодвину заслонку. Хранитель, если что, за себя постоит. И против кочевников, и против стервятников.»
34 день Земли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Загудел, открываясь, люк. Гедимин медленно отвернулся от монитора. Он не сразу понял, почему Айзек, на мгновение замерев, шарахнулся к стене и вскинул руку.
— Экран!
— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, виновато щурясь. Заслонка, прикрывающая проём в реакторе, сдвинулась с места до того, как он к ней прикоснулся — вот только он не был уверен, её хотели закрыть или открыть. Он задвинул её до упора, и зелёная световая полоса наконец погасла. Айзек шумно выдохнул.
— Атомщик, мать твоя колба! Ты тут совсем уже…
— Там кочевники, там, — Гедимин дёрнул плечом в сторону обрыва, — стая падальщиков. Это тебе не «совсем»⁈ Защищаемся, как можем.
Айзек тяжело вздохнул и, качая на ходу головой, опустился в кресло.
— Защищаетесь, стало быть… Ну-ну. А фонарь твой где?
Гедимин снова дёрнул плечом — теперь в сторону реактора.
— Под крышкой. Заберу. Икси ушли?
Айзек пожал плечами.
— Фон выровнялся, если ты об этом. Под обрывом кто-то хрустит костями. Замороженное мясо… ну, есть и на него любители.
Гедимин поёжился.
Костями, и правда, хрустели. Тихий, но неприятный звук из-под обрыва не заглушали ни переговоры аборигенов, ни шум воды в душевой, ни отрывистые команды Кенена Гварзы. Гедимин осторожно обогнул купол. Слева от него лежал прижатый защитными полями хвост сааг-туула. Его плавно согнули, освобождая дорогу для бронехода; с тех пор он так и лежал дугой — зверь не возражал. Чуть дальше темнело скопление деревьев-валунов. Какая-то летучая мелочь сорвалась с него, попав в пятно света, и сгинула. На дно долины Гедимин светить не стал — ограничился сканированием.
Тела, вчера аккуратно свёрнутые в позу эмбриона, лежали неровным и плохо различимым слоем. Кто-то разодрал их на некрупные части, но есть не стал — промороженные остатки плоти ещё держались на костях и обрывках кожи, тут же, вперемешку, была разбросана изорванная одежда. В растёрзанные останки уткнулось мордой какое-то плоское животное в сегментарной броне. Конечностей у него было много, но все — короткие; передние, широкие, с зазубринами по краю, частично срастались с челюстями. Вникать в его анатомию Гедимин не стал — и так, по хрусту, было понятно, что эти челюсти с равной легкостью дробят и замороженное мясо, и кости, и подвернувшиеся «листья» иглицы вперемешку с пемзой.
«Тварь явно не летучая. Похоже, роющая. Глаза мелкие, но много. Прячется под землёй, вылезает на запах еды?» — сделав последние пометки для Вепуата, Гедимин закрыл журнал. «Похоже, зимой все спят. Столько пищи, а стервятников всего двое. А Икси вообще ничего есть не стали. Только раскидали по долине. Теперь замаешься это прикапывать. Вчера надо было…»
С окраины донёсся протяжный низкочастотный гул. Гедимин машинально огляделся по сторонам и открыл было рот, чтобы позвать Вепуата, но, опомнившись, тяжело вздохнул и ускорил шаг.
… — Поднять. Песок. На склад.
От коротких отрывистых фраз под ключицами болело меньше. Гедимин, стараясь не щуриться и не пятиться, смотрел на нависшего над ним гиганта. Текк’т привёл стаю молоди и поднялся из шахты; витки его тела согревал текущий по ней горячий воздух — может, поэтому он и высунулся так далеко. Пещеры за ночь прогрелись до плюс семнадцати.
— Поднять песок нет-можно, — отозвался он; гудящий голос был спокойным, без грохота и лязга. — Можно слепить в камень. Камень поднять можно. Песок сыпется.
— Понятно, — сказал Гедимин, пытаясь слепить в кучу слова. — Можно сделать камень-шар. Тонкая шкура, твёрдая, пустая внутри. Песок внутрь. Так поднимать.
— Кто ты-говорил «можно»? — зрачки в зеркальных глазах поползли в разные стороны. — Так нет-можно. Когда камень — весь твердеет. Внутри, снаружи. Только снаружи — нет-можно.