— Ты пришёл? — один из Джагулов приподнял когтистую руку, и сармат с удивлением узнал голос Джегеха. Переговорщик куда-то дел половину цацек — остались только намертво пришитые к одежде и, возможно, какая-то мелочь на руках или шее.
— Идёшь работать? — Гедимин криво ухмыльнулся. — Копать будешь, как все. Мне всё равно, кто из вас кто.
— Я иду, — отозвался Джегех, качнув лопатой. — Ты считаешь странно, по десять — одна рука и ещё четыре пальца. Тут собрались одиннадцать рук и четыре пальца сверх — по твоему счёту, ровно.
Гедимин, мигнув, на долю секунды уставился на его руку. « Hasu! Шестеричная система… Так, шестьдесят шесть и четыре… Семь смен? Вот это хорошо…»
— Мы считаем десятками, — сказал он, взрезая защитное поле. — Идём.
…Тонкий слой песка подступил к подъёмнику. На дне пещеры громоздились барханы — два неровных ряда вдоль стен, между ними — запорошенный песком просвет. Гедимин обвёл их взглядом и тяжело вздохнул. Джагулы за его спиной глухо зарычали.
— Работаем, — буркнул сармат, бросая у ближайшего холма пустые мешки. Сегодня их было тридцать — лишние нашлись в «передвижном лагере» Джагулов. Рабочие, обогнув сармата, подошли к бархану и остановились.
— Каменный песок, — сказал Джегех, поддевая лопатой горстку песчинок. — Холмы каменного песка. Вчера было меньше.
— Текк’ты дробили камень в две смены, — отозвался Гедимин, сворачивая ковш из защитного поля. — Быстро работают, когда хотят. Хочешь такую штуку на руку? Она удобнее ваших лопат.
Джагулы переглянулись.
— Песок… делают… из камня… Текк’ты? — еле слышно пробормотал кто-то. — Вот к чему сон о пляшущих скалах…
— Не надо странных штук, — сказал Джегех, прижимая уши, и налёг на лопату. Джагулы посторонились — потревоженный бархан просел, растекаясь в стороны. Гедимин, пожав плечами, погрузил ковш в песок. «Кроме Джегеха, тут ещё и Урджен. Тоже из вожаков. Любопытно…»
…Мешки, наполненные песком, остались внизу. Гедимин, пропустив впереди себя молчаливый отряд Джагулов, в очередной раз поднимался на холм. «Что раздражает,» — думал он, глядя, как вдалеке вспыхивают и гаснут сигнальные фонари, — «так это беготня. Если бы кто-то приводил свежую смену к спуску и там же принимал отработавшую и вёл под купол…»
— Опять? — зазевавшийся филк запоздало замахал фонарём. Джагулы под куполом поспешно поднялись с земли. Кто-то, устроившийся далеко от выхода, коротко рявкнул и бегом кинулся к открытому выходу. Гедимин ждал его, вполглаза присматривая за вышедшими рабочими. «Сегодня они спокойнее. Поняли, что уводят не на расстрел…»
— Ты бы хоть сам фонарём помигал! — выдохнул филк, недовольно щурясь на сармата. — Я бы их поднял заранее.
Опоздавший Джагул развернулся на полдороге — кто-то из сородичей бросил ему оброненную шапку. Те, кто уже вышел из-под купола, недовольно оскалились.
— Чего мигать? Смены по полчаса. Так и рассчитывай, — отозвался Гедимин, глядя, как Джагул прячет настоящие уши под искусственными, нашитыми на шапку. «Карлики тоже так делают… Хм, а там даже какие-то мембраны вшиты. Такие себе наушники…»
— И как нам отмерять твои полчаса? На нюх, что ли? — филк еле слышно фыркнул. Второй часовой согласно кивнул.
— У тебя-то часы, тебе проще…
Джагул в шапке наконец выбрался из-под купола, виновато прижимая уши перед сердитыми сородичами. Гедимин молча махнул рукой в сторону дальнего спуска и пошёл вслед за отрядом. «Отмерять полчаса…» — вяло шевелилась в голове засевшая мысль. «И правда. Хотя бы простейший таймер…»
…Эгнаций снял с подъёмника последние мешки. Волокуша медленно развернулась к ангару. Гедимин навалился на массивную крышку, закупоривая шахту, и, выпрямившись, отсоединил приводы подъёмника. Сооружение разбиралось за считанные минуты; несколько привычных движений — и каменные опоры легли под обрывом, а детали приводов, обвязанные тросиком, — рядом с поршневой машиной. Волокушу Гедимин нагнал у ворот склада — она ещё и подъехать не успела.
— Всё, идите на отдых, — сказал сармат Броннам-погонщикам, сбрасывая на землю последние мешки. На складе оставалось всё меньше свободных ячеек — всё заполонили песок и гравий. Гедимин вспомнил о почти расчищенной пещере — от барханов остался тонкий, по щиколотку, слой породы — и довольно ухмыльнулся, закрывая двери ангара. Наверху похрустывал гравий — волокушу уже дотащили до лагеря, теперь тягловый зверь медленно разворачивался вместе с ней. Бронны-погонщики, уступив поводья кому-то из сородичей, устраивались у полевой кухни и делились новостями. Эгнаций оглянулся на закрытую дверь, повёл плечами, расправляя и складывая короткие чёрные крылья, и еле слышно хмыкнул.
— Теперь идём мыть кочевников? Они там, наверное, заждались.
— Вепуат говорил — после работы надо дать им остыть, — сказал Гедимин. — Он биолог, ему виднее. Идём… только вот — все семьдесят в душевую не влезут. Да ещё их мисочки…
— Надо бы разделить их, — сказал Эгнаций, на долю секунды задумавшись. — Из них, кажется, половина мылась вчера? Этих запустим первыми, им только песок отряхнуть. А новички будут мыться как следует. Тридцать и сорок… думаю, поместятся?
Гедимин кивнул.
… — Собери тех, кто вчера мылся, — громко и чётко проговорил сармат, глядя Джегеху в глаза. Смотреть следовало бы на уши — сейчас они стояли торчком, не дёргаясь, и сам переговорщик выглядел увереннее, чем вчера.
— Отведу их в купальню. Смоют песок тёплой водой, высохнут и вернутся. Мыло им не нужно.
— Бери тех, кто не мылся, — отозвался Джегех. — Им нужна эта вода. Вчерашние обойдутся.
— Ты их спросил? — хмыкнул Гедимин. — Собирай вчерашних. Воды хватит на всех.
Джегех смерил его недоверчивым взглядом, переглянулся с молчаливыми вожаками и шагнул прочь от стены. Гедимин видел, как он резко взмахивает рукой, и слышал короткие рявкающие возгласы. Притихший при появлении сармата лагерь зашевелился.
— Плюс двадцать пять, — сообщил Гедимину Эгнаций, вынырнувший из темноты. — Не замерзнут. Я пластину в цистерне оставил…
— Хорошо, — Гедимин быстро пересчитал собравшихся Джагулов и протянул руку к защитному куполу. «Надеюсь, Джегех не наврал. Если тут не вчерашние, а новички — уйдут недомытыми.»
…В желобках водостоков желтел оседающий песок. Можно было бы его смыть, но смысла в этом не было. «От второй смены втрое больше осядет,» — думал Гедимин, вешая шланг на крепления. Джагулы старательно расчёсывались — мыло и мисочки они не взяли, но гребень прихватил каждый. Кажется, это помогало им быстрее высохнуть, но Гедимин, глядя на тела, с ног до головы покрытые шерстью, только радовался своей гладкой коже — и вовремя свёрнутому проекту «Слияние». «А то бы и нам отрастили мех… Вот на кой метеороид оно надо⁈»
— Эй! — он, недовольно щурясь, шагнул к водяным часам. Какой-то Джагул заметил их и теперь выжимал туда воду из мокрой гривы — прицельно, именно в пустую ракушку. От окрика Гедимина он шарахнулся, вздыбил шерсть и прижал уши. Остальные подались в сторону.
— Высохли? Идите в лагерь, — буркнул сармат, слушая, как капает на пол вода из «заведённых» часов. — Эгнаций, открой заслонки. Пусть цистерны наполняются.
…Гедимин открыл вентиляционные лючки. Едкое Джагульское мыло пенилось и испарялось бурно — даже аборигены морщили носы и задерживали дыхание, натирая морду белым раствором. Слой песка проступил в каждом водостоке. «Закончим — пролью всё как следует. И фильтры промою,» — думал сармат.
Один из Джагулов отложил гребень и выпрямился, приглядываясь к висящим на стене часам. Гедимин недовольно хмыкнул. «Хорошо, хоть в стиральную машину не лезут!»
— Что за вещь? — Джагул, чуть прижав уши, повернулся к сармату. — Это для благословений?
Гедимин мигнул.
— Нет. Это водяные часы. Наливаешь доверху и засекаешь время, — пояснил он, думая, сколько слов из этого набора кость-«переводчик» оставит непереведёнными. Джагул дёрнул ухом, оглянулся на часы, зачем-то посмотрел внутрь и шумно фыркнул.
— Эта вещь должна плавать.
Гедимин угрюмо сощурился. «Вот что тебе мешало отогнать его, а не читать лекции⁈ Обсуждай теперь с ним измерение времени…»
— Все начесались? — мрачно спросил он, снимая со стены шланг. — Время вышло.
Джагулы, устроившиеся на полу с гребнями, зашевелились. Поднимались они быстро, но каждый поднимающийся оглядывался на сородича у часов и недовольно скалился. Гедимин, беззвучно хмыкнув, открыл вентиль. Напор он сделал посильнее — чуть меньше максимального. Пена потекла по водостокам, смывая песок. Джагулы, прижав уши, отряхивались от едкого вещества. На часы больше никто не глазел.
…Что-то заставило аборигенов спешить — выйти из душевой, не просохнув как следует, — каждый, войдя под прогретый купол, сбрасывал одежду и выворачивал подмокшей стороной наружу, некоторые шумно отряхивались. Те, кто лежал недалеко от жаровен, зашевелились, отползая подальше и уступая промокшим место.
— Джегех! — громко позвал Гедимин, заглядывая в воздуховод. Дальний силуэт вздрогнул, на секунду склонился над кем-то из лежащих и быстро пошёл к сармату. По пути к нему присоединились ещё двое.
— Ты щедрый хозяин воды, — сказал один из них, пытаясь улыбнуться так, чтобы не торчали клыки. — Твои источники обильны.
— Угу, — отозвался Гедимин и перевёл взгляд на Джегеха. — Собери на завтра столько же рабочих. Пусть все хорошо отдохнут — работы будет много.
Джагулы переглянулись.
— Джаарган набрался сил, — сказал один из них — кажется, не Джегех. — Если будут удачные сны, он споёт для вихрей. И другие тоже. Если ответят — мы скажем.
Гедимин мигнул. «Это что было, и зачем мне это знать?»
— Угу, — отозвался он. — До завтра.
…Кут’тайри высунулся со склада, едва услышав, как Гедимин открывает дверь и лязгает поддоном. Сармат, собравшийся в тишине разжечь огонь и забрать из Шакхи отливки, удивлённо хмыкнул.
— Мастера из Шакхи передают тебе слова почтения, — вдоль гривы Кут’тайри протянулась яркая полоса белого свечения. — Новый цех раздал жрецам зеркальные амулеты. Те, кто уходит в огонь, теряя разум, теперь смогут легко вернуться.