«Сейчас — спать,» — Гедимин закрыл глаза и уткнулся лбом в приклад сфалта. «А завтра — посмотрим, что будет.»
37 день Молнии, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Айзек спустился в бункер, тихонько что-то насвистывая. Гедимин, изумлённо мигнув, развернулся к нему. Айзек посмотрел на него и едва заметно ухмыльнулся.
— Всё спокойно, атомщик. До войны далеко. Выходи! Кенен на первый час назначил большое переселение и разбор трофеев. Думаю, будет на что посмотреть.
Длинный «живой холм» снова растянулся вдоль склона холма настоящего, только в этот раз ни лапы, ни хвост не были схвачены защитным полем. Гедимин не стал снимать с поясного фонаря колпак, прошёл по кромке тени, но животное его заметило — из-под брони один за другим высовывались глаза. У передних лап ярко горели фонари и жаровни, тут же стоял Руниен с посохом наперевес — мощный источник белого света. Видимо, из-за этого глаза гиганта, расположенные на передней части туловища, были втянуты и спрятаны — а может, из-за того, что по этой передней части постоянно кто-то бегал.
Филки выстроились вдоль кромки светового пятна в рыхлую шеренгу. «Почётный караул,» — мельком подумал Гедимин, подавляя кривую ухмылку. Защитное поле над лагерем кочевников было вскрыто. Жаровни убрали, оставив одинокий фонарь для подсветки. Последние жители, подобрав одежду, цацки и костяные шесты, разбросанные по площадке, тонкой цепочкой стягивались к сааг-туулу. Зверь растянулся на земле, широко расставив передние лапы и оттопырив пластины брони по всему телу, от загривка до основания хвоста. За приоткрытыми «дверьми» жилых «отсеков» горели огни, и шевелились тени — кочевники возвращались в «передвижной лагерь».
— Нашли незамёрзший источник? — Кенен Гварза, встав у передней лапы сааг-туула, говорил с группой «вожаков», снова нацепивших на себя все положенные цацки. Один из них махнул рукой в направлении дальнего холма.
— Зверю хватит этой воды.
— Если не хватит, или она замёрзнет — веди животное сюда, — сказал Гварза, кивнув в сторону душевой. — Воду мы вам обещали.
— Ты так говоришь, будто она не замёрзнет, — пробормотал со странной ухмылкой один из Джагулов.
— Мы не полагаемся на тепло или холод, — бесстрастно отозвался Гварза. — Нам нужна вода — и она здесь. И к слову о ней. Вас тут сто пятьдесят восемь. Из них только семьдесят мылись на этой неделе. Сколько дней воды не видели остальные, и что вы с этим думаете делать?
Джагулы быстро переглянулись. Кто-то из поднимающихся в жилые «отсеки» остановился на полпути, навострив уши и едва не уронив шапку. Шерсть вокруг свежего шва на его лице выглядела грязной и слипшейся.
— Много котлов побилось, — проворчал Джагул-вожак. — Не в чем греть воду. Они все помоются, только не сразу. А пока не будут сходить на вашу землю.
Джагула, застрявшего на подъёме, обступили сородичи. Сначала его пытались столкнуть с «тропы», но он что-то успел объяснить — теперь все стояли и слушали, навострив уши, и кто-то даже высунулся в «окошко» в панцире. Над его головой ворочался, выглядывая из-под брони, круглый выпученный глаз.
— Ясно. Их восемьдесят восемь… — Гварза покосился на запястье с приоткрытым экраном передатчика. — Разделишь их поровну на два отряда. Первый пойдёт мыться до света, второй — после. Как у дома воды жёлтый огонь вспыхнет три раза, веди зверя туда. Ссадишь первый отряд, заберёшь, потом так же со вторым.
Джагул-вожак, оглянувшись на толпу на панцире зверя, глухо рявкнул и повернулся к Гварзе.
— И в твоих источниках хватит воды и огня? Тут, под холмом, кипящая река?
— У нас есть то, что нам нужно, — отозвался Кенен, пожимая плечами. — Если кому не по нраву вода нашей реки…
Джагулы, развернувшись к переговорщику, глухо зарычали. Тот склонил голову, почти уронив её на грудь.
— Нам не запретили спрашивать, — пробормотал он. — Совсем незачем злиться…
— Стой, — вмешался Гедимин, оборвав мысленные расчёты распределения сорока четырёх Джагулов по душевой и нужного количества шлангов и напора воды. — Это всё с утра? У меня тут занятия, и песок сам себя не…
Гварза тяжело вздохнул.
— Кет, — он поморщился. — Тут без тебя есть кому включить душ. Занятия? Так чего ты тут маячишь? Твои Скогны таращатся из-за того шатра?
Гедимин повернулся к шатру. Скогны, и правда, были там — и по прижатым ушам и недоброму оскалу сармат понял, что он, и впрямь, задержался. «Чего они? Всегда же ждали у цеха,» — думал он, отходя от гигантского животного. За его спиной громыхнули, смыкаясь, массивные щитки брони.
— С этим ясно. Что у вас с одеждой? — спросил Гварза, чуть повысив голос.
— Всё было прожарено и очищено… — донеслось до Гедимина уже из-за шатров, сквозь гулкое дыхание сааг-туула. Как у Джагулов принято очищать одежду, сармат не дослушал — его окружили Скогны, и в ушах зазвенело от верещания. Он судорожно сглотнул, посмотрел вбок — кроме плотного кольца рядом с сарматом, быстро формировалось ещё одно, многослойное, рыхлое и вытянутое в сторону повозок. Все, кто там был, сходились к Гедимину; те, кто подходить не хотел, замирали и прислушивались. Это были не только Скогны — на периферии сармат увидел Броннов и лезущих к ним на плечи нхельви.
— Джагулы? Тут так и будут Джагулы? — проверещал кто-то из ближнего кольца — кажется, приезжий из Синви.
— Они обсели зверя, но не уходят, — подал голос другой, в ушастой шапке — видимо, из Тогота. — Всё их племя тут и на звере. Что это? Почему так?
— Я слышал слова Кен-нена, — вмешался Бронн. — Слова на наречии Джагулов! Он сказал им… он открыл для них дом воды! Скажи, мастер Дим-мин, — что вы теперь, в союзе с нергонами?
— Страж Руниен был там, — заговорил ещё кто-то. — Был там! Подожди его слова…
— Здесь мастер Дим-мин, — сердито отмахнулся Бронн. — Пусть говорит он. Что это, что скажет об этом Хранящее Сердце? Теперь Пламя горит для нергонов?
«Мать моя пробирка,» — беззвучно выдохнул Гедимин. «Айзека тут, что ли, нет, чтобы он их успокаивал? И Вепуат, как назло, в карантине…»
— Пламя — для всей Равнины, — он угрюмо сощурился на ближайших Скогнов. — Джагулы — наши, поклялись работать на Элидген. Они обещали к вам не лезть — и вы к ним не лезьте. То же самое, что с Сэта. Ничего нового.
Скогны переглянулись.
— Сэта — народ городов, — один из них неприязненно оскалился. — Они злы на своей земле. Не зажигай огонь — и они не придут. Джагулы ходят везде. Проклятые твари!
— Хищный ветер, ломающий стены, — пробормотал кто-то на периферии. — Убийцы, увешанные черепами…
Гедимин покосился на костяные шесты над повозками — там, как и несколько дней назад, красовались ободранные черепа Джагулов с аккуратно закреплёнными нижними челюстями. «Вот кто бы говорил про увешанных…»
— Эти кочевники будут вести себя тихо, — мрачно пообещал он. — А вы будьте настороже. Первыми не нападать, но если начнётся…
От зубастых ухмылок Скогнов ему стало не по себе.
— Хранящее Сердце узнает об этом, — пробормотал кто-то среди повозок. — Что оно скажет…
…Стеклодувы-Сэта украшали ещё горячий кувшин узорами — жёлтыми завитками, отдалённо похожими на языки пламени. Гедимин не сразу даже понял, что его смущает — пока не наткнулся взглядом на заострённое, лишённое ножек дно и три отходящих вбок штыря, чуть наклонённых книзу. «Оно что, подвесное?»
— Мастер Хеттийиррн, — окликнул его один из «учеников», показывая на суженное, без обычного расширения, горло кувшина. — Тут намечена короткая спираль. Что выдержит эти повороты и не разорвётся? Кость, дерево, камень?
Гедимин мигнул.
— Полтора оборота? Что угодно выдержит, — сказал он. — Прочная кость, древесина… Странное горло. Удобно будет пить?
Сэта едва заметно вздрогнул, на шее проступили и тут же погасли красные пятна. Сармат удивлённо хмыкнул.
— Эта вещь сделана так, как надо, — поспешно ответил другой стеклодув. — Мы её скоро закончим.
Главный жрец, до сих пор молча следивший за «учениками», но к стеклу не прикасавшийся, повернулся к Гедимину.
— Уже который день тут слышно дыхание зверя Джагулов, — сказал он. — Но сегодня оно идёт издалека. Дальше, чем было, но не удаляется и не приближается. Вы прогнали Джагулов… вы знаете, где они?
— Здесь, — буркнул сармат. — Никто никого не прогонял. Бродят вокруг базы. Что вам до наших Джагулов⁈ У вас по городу такие же ходят.
Жрец шевельнул вибриссами.
— Это же племя Хейю вы приютили? Тех, кто уже причинил вред Пламени и был им проклят? Не вызовет ли это гнев Пламени — такое пренебрежение его волей?
Гедимин недобро сузил глаза. «Вот мало мне было Кут’тайри с его рассуждениями. Ещё и этот. Все жрецы, что ли, так лезут в чужие дела?»
— Нам тут виднее, чего хочет Пламя, — угрюмо ответил он. — Пока эти Джагулы к вам не суются, вы их не трогайте.
— Жрецу Пламени, конечно, виднее, — поспешно согласился аса’анец, отворачиваясь к печи. — Ваше милосердие удивляет даже богов.
«Если бы мы могли прийти, отстреляться и уйти…» — Гедимин убрал руки за спину — так не видно было, как сжимаются кулаки. «Если бы не приходилось строить по молекуле задел на сотни лет вперёд… Надеюсь, от нашей возни в местных традициях будет польза. Или хотя бы не будет вреда.»
…Из душевой доносился специфический звук наполняющейся цистерны — прерывистый громкий плеск. Торец ангара, как обычно, был ярко освещён, но в этот раз световое пятно было вдвое шире обычного — и, сделав к нему шаг, Гедимин увидел, что оно двойное. Второй фонарь был прикреплён к обшивке бронехода. Вдоль его гусеницы на мёрзлом гравии лежали крупные и мелкие костяные детали. С ними возились двое филков. Один по-разному их раскладывал, другой стоял над ними с передатчиком, снятым явно с чужой, более крупной руки, и что-то заносил в голографический журнал. Владелец передатчика, Гварза, встал за его плечом и изредка тыкал пальцем в экран. Слов Гедимин не слышал — звуки поглощал прозрачный купол, зачем-то установленный между бронеходом и душевой, прямо над разложенными на земле штуковинами.