Прорезав в защитном поле проём, Гедимин захрустел гравием. Гварза оглянулся на него и слабо шевельнул ладонью в знак приветствия.
— Кет? Можешь посмотреть — образцы Джагульских военных технологий.
— Устроили им конверсию, — криво ухмыльнулся филк, сидящий на земле. — Забрали всё метательное. Ножи, так и быть, оставили.
— А что, рукой круглый камешек не кинуть? — Гедимин недовольно сощурился — от затеи отчётливо пахло бессмысленностью. — Раскрутится — рванёт…
Гварза неопределённо хмыкнул.
— Это так. Но мощные образцы всё равно лучше изъять. Можешь взять что-нибудь на изучение.
Гедимин скользнул взглядом по «образцам». Рассчитывать, по опыту, было особо не на что. На камнях лежали разобранные копье- и колёсометалки разного калибра — от ручных до массивных, устанавливаемых на спине сааг-туула и бьющих на полкилометра. «Кости, жильные тросы… а, жгуты из чёрного гзеша. Скобы из… а, это не ульсена. Какая-то рыжая ксеномедь. Новый металл… ага, снаряды тоже из него.»
Литые приплюснутые «снаряды» с пробитым по центру квадратным отверстием были насажены на ребристую кость в длинном «патронташе». Гедимин стряхнул пару штук на ладонь, отметив про себя, что диски на штыре не проворачиваются — техника безопасности соблюдалась строго. Металл был грязно-жёлтым со слабой краснотой; сигма-сканер на него отреагировал непонятным набором букв и цифр — это вещество на изучение ещё не попадало.
Филк, занеся в инвентарный журнал разобранный колёсомёт, перебрался к следующему «орудию» — длинной полой палке. Один её конец ветвился, разделяясь натрое, с другого свисал большой сдувшийся мешок — чей-то внутренний пузырь, для верности вываренный в сеше. Гедимин покосился на рёбра жёсткости и отходящие от них отростки — они были естественного происхождения, вот только рукоятки к ним прикрепили уже искусственно.
— Что это? — спросил сармат. Перед глазами встала примитивная печь с ручным нагнетанием кислорода — вот только нагнетать кислород в горку кейека было очевидно бессмысленно.
Гварза поднял на ладони мелкие красно-жёлтые многогранники отдалённо знакомых очертаний.
— Шумовые гранаты. А это — устройство для их запуска.
— Пневматика… — пробормотал Гедимин, глядя на широкий раструб, отходящий кверху от ствола. «Заряжается, видимо, здесь. Потом сжатым воздухом семена выталкивает… Такой штукой, наверное, можно глушить мелкую фауну. Или зазевавшихся часовых.»
Что-то чёрное знакомо блеснуло среди отобранных «снарядов», Гедимин с радостной ухмылкой наклонился — и разочарованно хмыкнул. Грубо обколотый каменный наконечник, закреплённый на короткой кости-стабилизаторе, издалека был очень похож на обсидиановый. «Что-то другое. Возможно, тоже вулканическое. Хотя… хотя — надо проверить,» — он подобрал «обсидиановую» стрелу и вопросительно хмыкнул.
— Это? Местные бронебойные снаряды, — пояснил Гварза, делая в журнале очередную пометку. — От трения нагреваются, потом взрываются. Природное сырьё, элементарная обработка…
В его голосе звучало плохо скрываемое разочарование. Гедимин молча кивнул. «Значит, оно взрывается само… Никакого нитрирования целлюлозы. Просто очередной местный минерал. Ну да, когда под ногами полно взрывчатки — кому нужно выдумывать новую⁈»
— Зачем пришёл? — вывел его из задумчивости резкий вопрос Гварзы.
— Копать, — отозвался Гедимин. — Есть свободные филки?
Гварза хмыкнул.
— Шесть смен. Хоть закопайся, — он покосился на дальний обрыв и немного понизил голос. — К слову о копании. Сновидец Урджен просил передать, что Джаарган к ритуалу готов и начнёт с первым светом.
Гедимин мигнул.
— Какой ещё ритуал? Они хоть объяснили?
Гварза пожал плечами.
— Они-то объяснили… Что-то вроде призыва ветра, чтобы он поднял твой песок, и им больше не махать лопатами.
— Грёбаные дикари, — пробормотал, не сдержавшись, Гедимин. — Ещё и эти работы сорвутся… Рано мы их выпустили из-под купола!
— Возможно, ритуал будет перед работами, а не вместо, — сказал Гварза. — Можешь запретить, но я бы не стал. Такие вещи важны для дикарей. Что-то вроде ваших с Айзеком благословений…
Гедимин болезненно поморщился.
— Ладно, днём мне не до них. Пусть ритуалят.
…На окраине что-то посвистывало. Гедимин, разгружающий мешки с песком, мельком подумал об очередном приехавшем караване — но свист доносился не с главного тракта, а откуда-то справа, из-за Сарматского плато. «У Броннов или Скогнов какие-то гуляния,» — успел подумать сармат, прежде чем свист оборвался горловым рокотом и воем.
— Джагулы, — заметил Эгнаций, придержав мешок на подвесе. — Кажется, не один.
Вдалеке снова засвистело и забрякало. Коротко взвыла какая-то дырявая ракушка. Джагул снова зарокотал, но быстро замолчал. Свистеть у него получалось лучше — да даже и трубы из ракушек звучали приятнее…
— А. Ритуал, — Гедимин досадливо сощурился, покосился на скалы в слабом утреннем свете и навалился на рычаг, уводя лебёдку с подвешенными мешками к незаполненной складской ячейке. «С первым светом, как и обещали. Ну вот, теперь филки не будут спрашивать, зачем носить шлем, и для чего к нему наушники. Всё поймут на доступном примере.»
… — Мастер Дим-мин!
Гедимин оглянулся на тропу и растерянно мигнул. До сих пор Скогны и Бронны по своей воле в ущелье не спускались. Сейчас на спуске собрался целый отряд. Все прижимали уши и неприязненно скалились — филки, с подъёма двинувшиеся было к тропе, даже замедлили шаг и оглянулись на Гедимина.
— Что случилось? — спросил он. Сверху на него глядела следующая смена землекопов — филки с обрыва заметили недовольных аборигенов и остановились.
— Что делают нергоны? — спросил, срываясь на верещание, ближайший Скогн. — Кого они зовут? Тебе, жрецу Пламени, сказали?
Гедимин мигнул.
— Джагулы? Воют… Ритуал призыва ветра, — не без труда вспомнил он — такие вещи память будто нарочно зарывала поглубже. — В помощь рабочим в пещерах. Копать будут быстрее.
Кто-то из филков шёпотом перевёл с местного, остальные переглянулись и захмыкали, кто-то ухмыльнулся. Скогны и Бронны смотрели на Гедимина без малейшего признака веселья.
— Ветер? Они зовут Ак-коу? — последнее слово абориген проговорил сквозь пальцы, прижатые ко рту. — Это для тебя, Дим-мин? Ты просил?
— Не просил, но… — сармат замолчал, глядя в затылок удаляющемуся Скогну. Существа почти бегом пустились вверх по склону. Свист за холмом ненадолго примолк.
— А им не по себе, — вполголоса заметил озадаченный Эгнаций. — Не любят таких ритуалов.
— Да он и мне… — проворчал Гедимин, прижимая два пальца к наушнику. Невидимый Джагул протяжно взвыл, другой подхватил. «Надеюсь, до стрельбы там не дойдёт,» — подумал сармат, оглянувшись на Броннов-погонщиков. Они тропу не преграждали и никуда не бежали, но прижимали уши и топорщили усы. «Где Гварза? Поставил бы звукоизоляцию…»
…Трос на подъёме качался сильнее обычного. Гедимин настороженно щурился, прислушиваясь к отдалённому вою. Ритуал затянулся. Гедимин уже перестал считать, сколько раз наступала тишина — а через пять или десять минут кто-то снова брался за свистульки и воющие ракушки. «Мощные связки у этого Джааргана,» — думал сармат, переступая по опоре и компенсируя усилившийся наклон. «Или их там полсотни, и воют посменно?»
Он спрыгнул на твёрдую землю и еле успел поймать крюк — его слабо, но отчётливо повело. Сильный ветер надавил на ладони. Бронны-погонщики приникли к панцирю тяглового зверя — их тоже сдувало. Болтающиеся шнурки и свисающие бусины качались на ветру. Направления у него не было — порывы налетали со всех сторон сразу.
— Ветрено, — заметил Эгнаций, отводя в сторону крюк подъёмника. На ветру он болтался так, что приходилось придерживать. Гедимин отсоединил трос, позволив ему упасть на землю. Ветер бил в респиратор, давил на подставленные пальцы. «С чего такой ураган? Никто не предупреждал,» — сармат покосился на календарь и озадаченно мигнул. «Даже день неподходящий… А, мать моя колба! Совсем одичал с местной фауной. При чём тут вообще день⁈»
На обрыве над складом что-то шуршало, звенело и брякало, негромко, но неотступно. Гедимин слышал этот шорох и звон, закрывая склад, — он прорывался и сквозь шум ветра, и сквозь вой и свист на окраине. «Здесь-то что? Тоже ритуал?» — сармат быстрым шагом поднялся по главному тракту и остановился в верхней точке, растерянно глядя на лагерь. В стороне от повозок выстроились крестом высокие костяные дуги. На каждой звенели, шуршали и посвистывали связки семян, кованые пластинки и просверленные кости. Ветер дул в прикреплённые к дугам ракушки в такт завываниям Джагулов, будто подстраиваясь под рваный ритм. Гедимин ошалело встряхнул головой и повернулся к лагерю.
— Что вы тут поставили?
— Ворота ветра, — отозвался кто-то из Броннов и снова нырнул под навес. Здесь, наверху, дуло сильнее, чем в долине — ветер трепал пологи, раскачивал тонкие шесты, гонял по замёрзшему гравию песок и мелкие ледяные кристаллы. Аборигены держались за повозками, с опаской глядя на шуршащие дуги и с неприязненным оскалом — вдаль, туда, где что-то завывало в такт ветру. Гедимин, угрюмо щурясь, двинулся на звук. Дойти не успел — и вой, и свист внезапно оборвались, только ветер ещё гудел над холмом и трепал погремушки.
Гедимин вышел на обрыв. «Рассвет» уже отгорел — теперь и без фонаря был виден длинный живой холм, бредущий вдоль соседнего плато. Кто-то из сидящих на его спине повернулся к сармату и замахал руками. Сааг-туул с гулким вздохом развернулся и двинулся к Элидгену.
Здесь, где обрыв был ниже, Джагул, вставший на загривок зверя, мог бы ухватиться за смерзшиеся камни и забраться на холм. Он будто нарочно вылез на самую высокую и не очень удобную точку. Гедимин отметил, что цацек на нём много, и все болтаются незакреплёнными. В руках он держал причудливый шлем из чьего-то черепа — странную конструкцию, еле-еле прикрывающую макушку и лоб, зато обвешанную бусами из чешуи.
— Сегодня нас слышат, — отрывисто сказал Джагул, глядя на Гедимина. — И нам отвечают. Почти наверняка вихри поднимутся. Когда ты будешь готов?