Гедимин поморщился.
— Гора сканов. И все в ряби. Эта штука в движении фонит, как взорванный реактор. А в медицине я всё равно не понимаю.
— Покажешь сканы? — Вепуат прижался к перегородке, пристально глядя на светящийся экран. — Давай посмотрим с самого начала. Вот вы встали там, в пещере…
…«Как я это пропустил?» — Гедимин досадливо щурился на экран. На голограмме, растянутой на два метра, рядом стояли данные с двух дозиметров. Два графика медленно выползали из-за края экрана, показывая одно и то же — интенсивность сигма-излучения стремительно падала. Ещё несколько секунд — и линии резко взлетели.
— Вот! — Вепуат, забывшись, вместо экрана ткнул пальцем в переборку и тут же его отдёрнул и потёр ушибленную фалангу. — Это как раз тот промежуток. Видишь, указатели качнулись? Это они на ваших… жрецов смотрят, да?
Гедимин молча кивнул. Стрелки двух указателей с небольшой поправкой разворачивались к одной точке — именно там, как он помнил, стояли Джагулы.
— А ведь, по совокупности… — Вепуат провёл пальцем по переборке, повторяя траекторию графика. — Излучение даже слабее, чем было вот здесь. Эта штука всё ещё не дотягивает до твоего реактора. Он фонил куда как сильнее!
Гедимин едва заметно поморщился. Его интересовал не резкий взлёт, а предшествующее падение. «Хранитель что-то чуял,» — думал он, потирая висок. «Даже видно, как он втягивается в реактор. Ему страшно, а помочь некому. Надеюсь, Айзек поговорил с ним…»
— Ага, вот оно взлетело и дальше… дальше идёт вверх, — Вепуат щёлкнул по переборке, нетерпеливо глядя на Гедимина. — Давай дальше!
За острым пиком шёл мгновенный провал — и новый взлёт с выходом на высокое плато. Вепуат сдавленно хрюкнул, указывая на стрелку в углу экрана — ровно под вторым зубцом графика она провернулась на триста шестьдесят градусов и крутилась так секунды три, едва не слетая со шпенька. Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «А это я как прохлопал⁈»
— Ну надо же, — прошептал Вепуат, глядя на крутящуюся стрелку. — Вы оба как будто… будто в этой штуке, прямо в её центре! Отовсюду фонит одинаково!
Стрелка замерла.
— Там шахта, — буркнул Гедимин, оценив направление.
— Видимо, это момент спуска, — отозвался Вепуат, глядя на графики, покрытые мелкими зубцами. Кривые протянулись параллельно оси времени, только мелко подёргивались, и эта «тряска» постепенно складывалась в сложный ритм пульсации.
— Так они спускаются… Ну вот, теперь стрелка следит за ними, — Вепуат прочертил пальцем полукруг. — Они смещаются… Вот тут ты прикрылся полем — излучение ослабло… а тут оно падает, падает… Это они поднимались по шахте?
Гедимин угрюмо кивнул.
— И теперь указатели плавно идут за ними, — пробормотал Вепуат, следя за медленным движением графиков. — Фон тот же… хм, повышается, и быстро! Это…
— Это я наверх полез, — буркнул Гедимин, проматывая часть записи. — Вот тут начинаются данные с поверхности. Всплеск — это они на меня вылетели.
Ушибленная переносица ещё чесалась — видимо, респиратор содрал клочок кожи. «А Джааргана не зацепило,» — запоздало понял сармат. «А он стоял рядом со мной. Спецодежда… Кто-нибудь объяснит, как бусы влияют на скорость ветра?»
— Ага, — отозвался Вепуат, глядя только на графики. — Стрелки дёргаются — это какое-то движение внутри облака… И вот интенсивность снова падает, а указатель отклоняется… нет, качается. Из стороны в сторону. Куда он смотрит?
— На клубки этих… моллюсков, — ответил Гедимин. — Один прямо за складом, второй — над холмом.
«А хранитель всё ещё в реакторе,» — думал он, подавляя желание взглянуть на дозиметр — в экранированном отсеке прибор ничего интересного не показал бы. «Как втянул щупальца, так и сидит. Сейчас-то вылез? Вроде все разлетелись…»
— Отмотай назад, — попросил Вепуат. — На те секунды, где стрелка крутилась… Ага, вот так. Интересная всё-таки штука…
— Может, просто Экеста слетелись с разных сторон одновременно? — Гедимин пожал плечами. Он разочарованно щурился на кривую перед внезапным пиком — сильное излучение реактора перекрыло все сигма-всплески. Если там и была какая-то слабая пульсация, вычислить её было невозможно.
— Да непохоже, — пробормотал Вепуат. — Что-то там было ещё. И никак себя не показало, кроме… кроме вот этой пляски стрелок. Какое-то существо, направляющее стаи Экеста. Более договороспособное, чем они…
— Или просто вожак локальной стаи, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. «Наземные кочевники умеют общаться с воздушными. Знают кого-то управляемого или предсказуемого. Освоили их язык. Обставили всё ритуалами, как и положено дикарям. Хорошее объяснение. Может быть, даже правильное. Надеюсь, что правильное.»
— Ты, конечно, не запомнил подробности ритуала? — Вепуат смотрел на него со смутной надеждой. Гедимин резко качнул головой.
— Обвешались костями, дули в дудки и выли. Если это звуковой код — я его не расшифрую. А как краска и костяшки формируют защитное поле…
— Данных мало, вот что, — перебил его Вепуат. — Слишком мало данных. И, насколько я понимаю в дикарях, так запросто нам ничего не объяснят. Гедимин… Ты на следующем ритуале попроси надёжную защиту. И просканируй. Прямо в процессе включи сканер и не выключай. Что запишет — потом разберём. Пока что нужны данные. Ядро Сатурна! Вот всё на свете пропущу с этим карантином!
…Интенсивность излучения на холме упала до считанных микрокьюгенов. Гедимин сдвинул височные пластины, постоял, прислушиваясь к ощущениям, и тихо вздохнул. Издалека донёсся короткий вой, перешедший в хриплое тявканье.
У обрыва, рядом с почти незаметным постом ракетомётчиков, стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза и смотрел на огоньки и слабую рябь в темноте. Сааг-туул лежал неподвижно посреди долины; свет изредка пробивался из приоткрытых жилых отсеков и тут же гас. Вместе с отсветами вырывались короткие возгласы, иногда — плеск, чавканье или стук кости о глину.
— Празднуют, — еле слышно хмыкнул Гварза, оглянувшись на Гедимина. — Хочешь пообщаться? Из трезвых там один сааг-туул. Часовых уже угостили… о, вот ещё им принесли. Не скучать же на посту?
Гедимин невесело ухмыльнулся.
— Надолго это у них?
Гварза пожал плечами.
— Запасы ограничены — на два дня навряд ли хватит.
Краем глаза Гедимин уловил слабое движение в темноте — а обернувшись, увидел Бронна, подошедшего почти вплотную.
— Мастер Дим-мин призывает кого хочет и когда хочет, — сердито сказал абориген. — Никто не будет спорить. Но можно было предупредить!
— Никто не ждал, что у кочевников получится, — неожиданно мирно отозвался Гварза. — Часто хвалятся и ничего не делают.
— А Равные Куэннам делают — и не предупреждают, — пропищал Бронн, исчезая в темноте. — Очень опасно!
— Кто-то пострадал? — тихо спросил Гедимин; ему было неловко.
— Разве что морально, — ответил Гварза. — И много бус унесло ветром. Смотри под ноги — я уже подобрал три обрывка.
Ещё один обрывок низки — просверленная косточка и нить с двумя узелками по краям — валялся у реакторного купола. Гедимин подобрал его и сунул в карман.
— Ты здесь? — тихо спросил он, останавливаясь у реакторной крышки. — Оно ушло. Бояться нечего.
…Хранитель зашевелился только на втором часу смены, когда Гедимин, отложив обточенную заготовку, доставал из-под пульта матрас. Мозг искрил, мешая заснуть. В памяти всплывала то крутящаяся стрелка-указатель, то реакция иссиня-чёрного пигмента на омикрон-излучение, — он поглощал кванты и тут же переизлучал их, ничего не меняя в своём составе… «А вот в бусах ничего странного не было,» — Гедимин перевернулся на другой бок. «Просто бусы. Надо бы ещё просканировать дудки и маски.»
Тёплое волокно осторожно коснулось виска. Сармат беззвучно хмыкнул.
— Ты ведь не летучих моллюсков боишься. И тем более — не ветра. Там было что-то ещё. Что-то — или кто-то.
Волокна, потеплев, переползли на макушку и расплелись по темени. Сармат закрыл глаза. «Кто бы там ни был — работу он сделал. И очень неплохо. Получится ли повторить? Завтра поговорю с Джаарганом…»
38 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Там! Там! — донеслись из темноты отрывистые писклявые возгласы. Мимо Гедимина, обогнув его на бегу, промчалась стайка нхельви.
— Туда! Туда! — вторая стая вылетела им навстречу и куда-то умчалась. Гедимин вскинул сигма-сканер — луч «разглядел» зверьков, залёгших у обрыва, и длинный «живой холм», перегородивший соседнее ущелье. Сааг-туул лежал в низине и что-то задумчиво выгрызал из обледеневшего гравия — Гедимин только слышал громкий хруст.
— Там! — пискнул кто-то в темноте, и мимо сармата беззвучно пробежали более крупные существа. «Увидел» их только луч сигма-сканера, — четверо Броннов с колёсомётами нагнали стаю нхельви почти у обрыва и остановились там, повернувшись к «передвижному лагерю» кочевников. Это был не единственный пост на том краю плато — Гедимин насчитал ещё дюжину вооружённых аборигенов за дальними торцами душевой и барака. Сааг-туул не обращал на карликов внимания, кочевники вообще не проявляли признаков жизни.
В душевой было пусто. Кто-то успел вывезти высохшую одежду и вынуть из пазов кости-вешалки. Гедимин взглянул на термометр у двери — зелёная жидкость застыла на отметке «+10». Сармат, озадаченно мигнув, сверился с наручным термометром, открутил показания на минуту назад, — на улице похолодало до минус тридцати, и термопластины в душевой определённо не справлялись. Гедимин прикрыл несколько лючков, перенаправляя воздушные потоки, и выбрался наружу. «Без термочаши не обойдётся. Вовремя я их сделал. Интересно, что там в бараке, и почему филки молчат? Или им, закупоренным, не холодно?»
В горячем цехе с утра и подавно было пусто. Гедимин прошёл вдоль печей, на ходу проверил, как идёт возгонка руды, — в тиглях лежал горячий чёрный песок, рядом с печами — груды камней. «А их дробят на загрузке,» — мельком подумал Гедимин; ничем не занятый мозг уже высчитал, сколько руды нужно было загрузить в тигель, чтобы получить такой выход. «Дробилку, видимо, приносят сюда. Мне от двери её не видно, а когда не работает — и не слышно.»