«Вроде бы Сэта довольны,» — сармат покосился на трубки со светящимися краями, пристёгнутые к поясу, подвешенный тут же мешочек кейека и гроздь мелких закупоренных ракушек. «И многие уже в стеклянных бусах. И новый цех… разрисованный и утыканный черепами, а так ничего. Зря я для Сэта делал длинные стеклодувные трубки. Они ведь не могут обжечься. Лишняя возня и трата металла.»
…В лаборатории, только что вернувшейся с Земли, было пусто и тихо, только литейная станция мигала светодиодами, предупреждая о переливе «созревшего» расплава в опоки. Рядом на заброшенном столе Вепуата лежал полупрозрачный пакет. Из него во все стороны что-то выпирало; Гедимин заглянул внутрь и еле слышно хмыкнул. «Опять растаскивают шихту? Чёрный песок весь извели? Свой им не дам. Пока оболочки для всех стержней не готовы — пусть плавят скорлупу.»
… — Да нет, всё правильно, — Вепуат ухмыльнулся и провёл ладонью по перегородке — там, где с другой стороны была прижата рука Гедимина. — Правильно ты к ним зашёл. Всё, что сам не изучаешь, отдай Альготу. У него тут уже целый химцех — справятся… А ты… хм, только не распространяйся, где был. Особенно перед местными. А то все прибегут с претензиями — чем Шакха лучше них?
— Да чтоб их всех с их традициями… — пробормотал Гедимин, болезненно щурясь. — Вроде никто не знает. Кроме Кут’тайри и Эгнация. Эгнаций с местными не болтает… Или болтает?
Вепуат весело хмыкнул.
— Завтра узнаешь. Ну, в последний день месяца тебя уже никуда не погонят. Но нудеть будут.
— А вот Джагулы от благословения отказались, — проворчал Гедимин. — Чтоб я понимал в их традициях…
Вепуат успокаивающе похлопал по «стеклу».
— Ты не забывай — традиции у всех свои. А теперь давай сюда дозиметрию… Погоди! Выводи их на экран попарно с позавчерашними. Поищем отличия.
…Графики по экрану-голограмме двигались почти синхронно, отставая на считанные секунды, — каждое ритуальное действие занимало определённое время, и отмеряли его, хоть и без таймера, довольно точно. Вепуат на шкалу времени не глядел — его палец замер на шкале интенсивности, напротив острого пика.
— Ага! Вот это их собственный всплеск. Видел? Интенсивность одна и та же.
— Угу. Это — то, на что они сами влияют, — отозвался Гедимин. — Я не сомневался, что они старались. А вот в каком месте у них сигма-излучатели…
Вепуат развёл руками.
— Там всё сложно, ремонтник. Костный мозг, система кровообращения… Короче, изучать и изучать. Двигай дальше!
График провалился почти к самой шкале — и снова взлетел, вслед за пиком выходя на плато. Вепуат чиркнул пальцем по перегородке.
— Ага! — он торжествующе ухмыльнулся. — Вот тебе и первое отличие. Это проявляется то существо размером с континент, — видишь, указатель крутится?
— Был бы непрочным — взорвался бы, — пробормотал Гедимин, глядя на шкалу интенсивности.
— Вспышка излучения в разы слабее, — Вепуат щёлкнул по «стеклу» ногтем. — И дальше оно не растёт. Прилетело мало Экеста? И работать они не хотели… Ага, дальше всё так и тянется. И тут резкий обрыв…
— Бросили песок посреди ущелья, — буркнул Гедимин. — В ядерный могильник такие технологии.
Вепуат укоризненно хмыкнул.
— Ну, из шахты его всё же вытащили? А это, как-никак, восемьдесят метров по вертикали… Та-ак. Ну что ж, кое-что прояснилось. Кочевники сделали, что могли, но божество сегодня было не в настроении. А скажи точно — как Джагулы тебя об этом предупреждали? Я понял, они знали заранее, что проку не выйдет. А по каким признакам?
Гедимин пожал плечами.
— Чтоб я их понимал. Что-то говорили про тяжёлый воздух. Утром вроде не было такого ветра, как в прошлый раз… И Урджен что-то нёс про свои сны.
— И что ему снилось? — не отставал Вепуат. — Это ведь важно, ремонтник. Если он у них работает индикатором…
Гедимин поморщился.
— Что-то про скалы. Острые камни без ровных площадок. Они с Джаарганом ещё спорили, это камни или земля. Где-то переводчик сбоит — камни с грунтом не спутаешь, даже во сне…
— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Камень и земля! Теперь открывай календарь. Вот так растяни, на все четырнадцать дней. А теперь сверни в кольцо.
Гедимин мигнул.
— Зачем⁈
— Увидишь. Ага, вот так. И раздели по горизонтали на две дуги. Ну? Видишь?
Гедимин растерянно смотрел на список дней местной недели, превратившийся в бессмысленный орнамент. Клетки, по-разному подписанные, стояли друг напротив друга — одни сверху, другие снизу, две плавные дуги равной длины.
— Смотри, где стоят Земля и Воздух, — поторопил его Вепуат. — Ну?
— Напротив, — Гедимин пожал плечами. — А Камень и Воздух — не напротив, но почти… Стой! Замеры колебаний массы… Кислота, Жизнь, Огонь и всё такое… Это — то же самое?
Он провёл пальцем по экрану от значка к значку. Дни Кислоты и Жизни стояли напротив друг друга — так же, как Огонь и Лёд… или Земля и Воздух.
— Противостоящие стихии, — Вепуат шумно выдохнул. — Так я и думал. Это два таких… полуцикла. С разными свойствами. Напротив — враги, рядом — союзники. Камень Воздуху почти враг — потому что союзник Земли. Вот это нам и надо учитывать. Хм-м… Если такой призыв провести в Сфене Воз… да хотя бы Огня — какой будет эффект?
— Выйдешь из карантина — выяснишь, — пробормотал Гедимин. Он украдкой прикусил щёку, но не помогло — ни Вепуат, ни бредовая планета никуда не делись. «Стихии…» — он болезненно поморщился. «Бред бредом. Но за ним — какой-то существующий эффект… или несколько. Эффекты планетарного масштаба. И, что хуже всего, — это физика. Это по моей части. А я понятия не имею, за что тут хвататься.»
Ещё одна мысль мелькнула в искрящем мозгу, и сармат невольно поёжился. «Надеюсь, все эти эффекты — местная специфика… а не обычный результат избытка ирренция в литосфере. Если все эти бредовые штуки постепенно проявятся на Земле…» — его передёрнуло.
— Изучать и изучать, — пробормотал Вепуат, мечтательно улыбаясь. — Интересное место Равнина. Как замаял карантин! Как думаешь, Айзек выпустит меня на день раньше?
40 день Мысли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
«Последний день месяца,» — Гедимин покосился на экран передатчика и вновь убрал его под пластину обшивки. «У всех ритуалы. А ночью хранитель забьётся в реактор. Надо будет успокаивать.»
— Кого из богов сегодня провожают? — спросил он, разворачиваясь к Айзеку. Сармат, только что устроившийся в операторском кресле, удивлённо мигнул.
— Укшу, божество смер… Пластины!
Он резким жестом провёл пальцами вдоль висков. Гедимин раздражённо сощурился.
— На месте пластины. Что, не видно?.. Значит, божество смерти. Что это значит?
Айзек пожал плечами.
— Что-то про мир мёртвых, память и скрытое перерождение. Вроде бы это самк… существо женского рода. Господствует в местности Ук-кут, Икси ей подчиняются… Постой. Тебе это зачем?
Гедимин кивнул на закрытый люк.
— Ночью выйду пообщаться. Надо же знать, с кем.
Айзек мигнул пару раз — и чуть не сцапал Гедимина за плечо. Уклонился сармат легко — рывок был сильный, но слишком поспешный.
— Опять полезешь хамить богам⁈
Гедимин возмущённо фыркнул.
— Когда я им хамил⁈ Говорю же — пообщаюсь. Мирно.
Айзек уставился в потолок. Гедимин проследил за его взглядом, но ничего интересного не нашёл.
— Мирно… — пробормотал Айзек, болезненно щурясь. — Ладно, твоё дело. Хоть оружие в бункере оставь, когда полезешь. Дипломат, яд-дро Юпитера…
…У входа в душевую стояла волокуша, заставленная длинными корзинами. Рядом топтался филк, нетерпеливо глядя на плотно закрытую дверь. Не успел Гедимин подойти, как из душевой выглянул второй сармат. Одной рукой он выволок из предбанника ещё одну корзину, другой — тут же захлопнул дверь. «Контейнер» подняли на повозку, филку отдали пустой, и он шмыгнул обратно в ангар, закрыв за собой ворота. Гедимин, покосившись на термометр, соорудил купол из защитного поля и вытянул его в «кишку», соединив по плавной дуге двери душевой и ангара. Филк, охраняющий волокушу, сдержанно хмыкнул.
— А как отсюда выходить?
— А куда тебе надо? — отозвался Гедимин, досадливо щурясь. Мозг, дорвавшись до понятной работы, уже выдал чертёж подогреваемого коридора с тепловой ловушкой на выходе. «А ведь придётся строить,» — понял сармат секунду спустя. «Завтра-послезавтра похолодает всерьёз. И что, месяц не мыться?»
…В предбаннике никого не было — филки собрали последние высохшие подштанники и утащили волокушу к бараку. Гедимин развернулся было к двери, но решил, что с временным коридором разберётся позднее. Термометр на стене показывал плюс двадцать три — выстудить хорошо прогретый ангар при всей возне в открытом шлюзе так и не удалось.
В закрытом «мокром» отсеке было ещё теплее. Вдоль правой стены стояли в ряд «бочки» из плотного защитного поля. Гедимин заглянул в прозрачный «глазок» на крышке и увидел желтовато-белесую массу. Она состояла из тонких волокон и светло-серой мути; её густота постоянно менялась — в бочках шла непрерывная реакция. Гедимин поискал газоотводы, не нашёл, проверил давление, — выход газа и впрямь был невелик, больше уходило в жидкость и осадок. «Химкомбинат Альгота,» — сармат едва заметно ухмыльнулся, мысленно прикинув объём сырья. «Промывка закончилась, теперь идёт выщелачивание… или как это здесь называется. Интересно, сколько волокна может выдать один сааг-туул? От корма зависит, наверное…»
Альгот, закончив вечером промывку, воды в цистерны набрал, а вот филки, устроившие затем мытьё и стирку, — нет. Гедимин включил водоподъёмник и под прерывистый плеск устроился со сканером над системой фильтрации. По шлангу, вдетому в нашейный патрубок, бежала тёплая вода; сканировать она не мешала. Жидкости поверх фильтрующего слоя было немало — слизистая органика облепила волокна и впиталась в песок, уменьшив проводимость фильтров раза в два. Выходило, что придётся их менять, как только вода уйдёт; сармат, прикинув скорость оттока, отложил работу на поздний вечер.