— Всё. В бочке пусто. Нашли, чем вытереться? На улице холод…
Кто-то вцепился в его пальцы и попытался разжать их — мягко, гораздо осторожнее, чем недавно сжимал. Гедимин выпустил шланг и отодвинулся, слыша в темноте шорох и стук — из «кишки» пытались вытрясти воду. Потом зашуршало у стены — чужаки добрались до шлангов на креплениях. Гедимин хмыкнул.
— Если воды нет, то её нет, — заметил он. — Осталась холодная. Предупредили бы — мы оставили бы вам полную бочку.
Кто-то шумно выдохнул в наушник. Снова зашуршало у стены — шланги пристраивали в крепления. Получилось не с первого раза.
— А вы приходите, — сказал Гедимин, глядя на точки, то загорающиеся, то гаснущие. — Тут купальня для всех. Только надо предупреждать. Тогда отсюда все уйдут и закроют двери. Никто вам не помешает.
Шорохи никак не складывались в слова, хотя какие-то из них исходили не от лап, а из пастей. Несколько секунд — и огоньки погасли. Гедимин двинулся вперёд, придерживаясь за стену, и добрался до двери по мокрому полу, никого не зацепив.
«Ушли?» — он остановился в «шлюзовой камере», направив в темноту сигма-сканер. Что-то ещё рябило у дальнего обрыва. Дозиметр показывал нулевой фон, но минус с экрана пропал, — то, что влияло на прибор, заставляя его показывать бред, значительно ослабло. Гедимин приподнял с фонаря колпак — и зажмурился от яркого света. Проморгавшись, он выглянул из ангара. Световой круг «вышел» вместе с ним, накрывая десятки метров гравия. Через несколько секунд Гедимин понял, что видит дальний край обрыва — в сумерках, очень нечётко, но густой темноты, складывающейся в плотные стены, больше не было.
— Ушли, — прошептал он, поправляя на плече так и не пригодившийся сфалт, и взглянул на руку. Пальцы озябли, и дело было не в минус сорока градусах на холме — вторая рука ощущала лишь слабую прохладу. Гедимин повертел ладонью, высматривая царапины. Нашёл только одну — там, где коготь на долю секунды коснулся обшивки.
Скафандр он рассматривал ещё долго — в предбаннике, сняв спинные пластины и разложив их на полу. Нашёл пару щербин, возможно, оставшихся с последней переплавки, и ещё один свежий след когтя. «А ведь я ходил практически сквозь них,» — сармат запоздало поёжился и потёр зябнущую ладонь. «Так. Что с рукой?»
Никаких следов на коже не было, да и ощущение холода понемногу спадало. Сармат убедился, что пальцы правильно гнутся, и застегнул перчатку. «Эксперимент закончен. Пора в бункер. Рассказывать Айзеку, или незачем пугать?»
…В бункере было так светло, что Гедимин сощурился, — после нормализации освещения второй фонарь был явно лишним, а третий, принесённый сарматом с собой, — и вовсе избыточным. Айзек, кивнув в знак приветствия, прикрыл светильник и выдернул его из стены. Гедимин быстро оглянулся через плечо — темнота не сгустилась, даже там, куда падала его тень, всё ещё были видны отдельные камешки.
— Икси ушли, — сказал он, закрепляя свой фонарь в стенной нише. Совсем разрушать «световую стену» не хотелось — что бы там ни было в душевой, подпускать странных тварей к реактору Гедимин не собирался.
— Вот как, — пробормотал Айзек, пристально глядя на сармата. — Они сюда заглядывали. Где-то полчаса назад резко свернулись и исчезли. Странная поспешность. Скажи, это, случайно, с тобой никак не связано?
— Тут без меня ни один атом не распадётся, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к монитору. Айзек еле слышно хмыкнул.
— Значит, Икси ушли… Расслабляться всё-таки не стоит. Могут вернуться.
…Икси не вернулись. Сколько Гедимин ни оглядывался на закрытый люк, каждый раз видел чётко очерченную крышку и цветные пятна расплющенного гравия. Два фонаря не оставляли для теней места, и нечему было пригасить их. Через пару часов хранитель робко тронул сармата за руку. Щупальца обвили «обмороженную» ладонь, и только после этого она окончательно перестала зябнуть. Гедимин благодарно хмыкнул.
— Такое впечатление, что они не враждебны, — пробормотал он, сам не зная, к кому обращается. — Но мало совместимы с другими формами жизни.
На экране сигма-сканера были очертания каменного пола, стен, «бочек», свёрнутых из защитного поля, и много ряби. Гедимин листал «кадры», надеясь, что в какой-то момент существа себя проявят.
«Вот здесь я пустил воду… Tza!» — он остановил промотку и впился взглядом в экран. Под брызгами воды проступил плотный силуэт. Он был чёрным, непроницаемым для сигма-лучей, и всё же его края были чётко очерчены. «Гуманоид,» — сделал мысленную пометку Гедимин. «И, похоже, в самом деле чешуйчатый.»
У Икси было странное строение ног — из-за него корпус сильно клонило вперёд; видимо, из-за этого и был необходим мощный хвост-противовес. Он на «фото» попал частично, но Гедимин различил какие-то перьевидные выросты вдоль его конца — Икси широко растопырил их, подставляя перья «дождю». «И такие же структуры вдоль руки… и на голове, похоже,» — сармат увеличил участок «снимка» и пригляделся к неровностям силуэта. «А это ступня. Если повернуть вот так… Хм. У них пух на пальцах. А когти сильно стёсаны. Поэтому шаг тихий… Забавная ступня. Что-то похожее я видел, с таким опушением. Что-то из хищных птиц, причём с севера…»
Знания в области биологии за месяцы без перечитывания «Справочника ликвидатора» сильно потускнели. Оставив попытки вспомнить правильную птицу, Гедимин снова тронул передатчик. «Сканов» с частями силуэтов было много — Икси, купаясь, сняли маскировку — но чёткого «снимка», где существа не «склеивались» бы, сармат так и не нашёл. «И это неплохо,» — решил он, сохраняя «фотографию» отдельно. «Покажу Вепуату.»
…Наверху было светло и холодно. Гедимин быстро захлопнул люк и стоял, глядя, как пар из тёплого воздуха стремительно конденсируется и выпадает под ноги. Стоило сделать шаг, под ступнёй взвизгнул иней. Термометр показывал минус пятьдесят.
Защитное поле над бараком уже не светилось изнутри — филки, приглушённо ругаясь, растаскивали поддоны и выбивали из каменных складок примёрзшие фонари. Из неплотно закрытого «предбанника» доносился грохот и лязг — у кого-то металлический лист прилип к перчаткам, и его пытались оторвать, не прикасаясь к промороженному металлу. Гедимин втиснулся в прозрачный коридор, минуя изгибы тепловых ловушек, и снова сверился с термометром. «Минус тридцать. Ну а чего они хотели, забрав термочаши⁈»
— Кет! — Гварза, выйдя из барака, собирался что-то крикнуть филкам, но увидел Гедимина и развернулся к нему. — Горячий цех закрывается. Оставишь камней только-только на обогрев. Остальное — в жилые здания. Сейчас все, кому надо, помоются и наберут воды — и душевую тоже закроешь. Коридор не разбирай — до послезавтра постоит без отопления.
— Послезавтра будешь его отогревать с минус ста, — предупредил Гедимин, оглядываясь на ангар душевой. Изнутри уже доносился прерывистый плеск — филки запустили водоподъёмник. Термометра у входа не было, как и в бараке, — оба прибора сняли и унесли.
— Иди работай! — Гварза, сердито щурясь, повернулся к филкам. Один из них, завернув руки в два слоя войлочных рукавиц, собрал все оставшиеся поддоны и теперь нёс их в барак, стараясь не прислонять к груди. От его дыхания синий металл покрылся белой наледью. Гварза, приглядевшись, еле слышно помянул спаривание «макак» и за плечо втолкнул филка в барак. Из «предбанника» снова донёсся лязг и грохот — поддоны всё-таки примёрзли.
…«Здесь большого тепла не нужно,» — думал Гедимин, выгребая из печей остатки кейека. При минус ста двадцати явно никто не собирался работать со стеклом или выпаривать чёрный песок, — сармат оставил в каждом горне по камешку для поддержания плюсовой температуры, проверил «термочашу» между стен и, забрав оставшийся кейек, пошёл на склад. «А вот тут нужно поддерживать хотя бы плюс полсотни. Не знаю, что бывает с Сэта при нулевой температуре, но лучше не выяснять.»
— Лежи, ты не мешаешь, — буркнул он, заметив краем глаза шевеление в гамаке. Кут’тайри принял гуманоидный облик и что-то чертил горелой костью на сухом листе. Гедимин, старательно отворачиваясь от него, прошёлся по складу с анализатором, проверил, плотно ли закрыты продухи, и склонился над термочашей.
— Завтра будет холодно. В цех не высовывайся, — предупредил он, складывая в чашку мелкие тёплые камешки. Когда ладонь обожгло, он покосился на термометр и довольно хмыкнул.
— Эти осколки добавишь ночью, — сармат выложил камешки из чаши. — Пока такой нагрев не нужен.
Кут’тайри выбрался из гамака и выглянул в цех. Там ещё звенели, раскачиваясь, подвешенные бусы, — Гедимин зацепил их, проходя мимо. Все низки остались на месте, как и «стекляшки», расставленные на полу. Икси ничего не взяли.
— Красивые вещи для вестников Ук-кута, — пробормотал жрец, закрывая дверь. — Достойные любого храма. Их звон долго радовал вестников.
— В Шакхе, наверное, уже всё обвешано цветным стеклом, — отозвался Гедимин, разглядывая камешки в углу. Оба миниатюрных цилиндра так и стояли под гнётом; ни глаз, ни сканер не выявил никаких изменений. «Возможно, что-то проявится через месяц,» — сармат снова уплотнил защитное поле над образцами. «Если только завтра перепад температуры их не разрушит. Надо было перенести опыт на более спокойные дни.»
— Когда стекло звенело, я слышал шаги, — сказал Кут’тайри, останавливаясь у гамака. — Вестники Ук-кута ходят тихо. Кто-то тяжёлый прошёл вдоль всей стены. Вестникам Ук-кута не нужны двери, но кто-то её открывал. Может, мне померещилось, — от огненной крови разум туманится…
— Хороший у тебя слух, — пробормотал Гедимин, радуясь, что не может покраснеть.
В цеху снова зазвенело стекло, и кто-то охнул. Гедимин вышел со склада, плотно закрыв за собой дверь, и встретился взглядом с Вепуатом. Разведчик радостно ухмыльнулся.
— Икси по-прежнему щепетильны, — он дотянулся до крепления и снял бусы с подвеса. — Хоть бы бусина пропала! Из-под холма очень неудобно сканировать. Всё время какие-то сбои. Пока настроил…
— Идём, — перебил его Гедимин, оглянувшись через плечо на закрытый склад. — Поможешь с подъёмником. Надо подогреть пещеры, иначе завтра вымерзнут. Гварзу не видел?