— Что там у вас? — спросил Вепуат. Гедимин даже не заметил, как разведчик обогнал его — а он уже стоял у стола, придерживая желтоватый листок за край.
— Это из местного сырья, да? Но не листья и не кожа?
— Бумага, — ответил Альгот, глядя на высыхающий пигмент. Буквы слегка расплылись — образец, похоже, недосушили.
— Размокнет, — сказал один из филков. — Точно размокнет. И прочность так себе. Через год останутся клочки.
— Нормальная прочность, — отозвался Альгот, дёргая листок за края. — На Земле шесть веков проработало, и никто не жаловался.
— Может, её сешем пропитать? — вмешался другой филк. — Как раз от размокания.
— Пигмент будет сыпаться, — качнул головой третий. — Проку тогда от неё? Не клади её в воду, и ничего не размокнет.
— А цвет доработать никак нельзя? — филк, боявшийся размокания, отобрал листок и поднёс к свету. — Тёмная какая-то. И в пятнах. Я думал, после просушки станет лучше. Может, мало промывали?
— Нормальный цвет для естественного волокна, — Альгот забрал бумагу и, заложив меж двумя широкими сухими листьями, убрал в стол. — Отбеливание уменьшит прочность… Попробуем ещё раз. Более тонкий слой — и не спешить!
Гедимин заглянул в контейнер с размокшими мелкими волокнами подозрительно знакомого вида. Сказать он ничего не успел — Вепуат уже хрюкнул в респиратор.
— Альгот! Ты говорил — собираешь сырьё для одежды. Про бумагу речи не было! Или сааг-туул нагадил с запасом?
Химик недовольно сощурился.
— Мне что, одежду лепить из волокна? Принесёшь сырьё для гзеша — займусь одеждой. А пока от этих запасов никакого проку.
— А бумага всё равно нужна, — добавил один из лаборантов, размешивая волокно в горячей воде. — Для заметок и отчётов. Не у всех же компьютер на запястье. Нам вот не выдали.
Гедимин болезненно поморщился. «Компьютер… С местной дурной физикой тут, может, никогда не будет компьютеров. Даже простейших механических вычислителей. Даже печатного агрегата. Бумага из помёта… Из неё хоть можно стандартных листов нарезать. Покрыть слоем сеша поверх текста, если там что-то важное. Так делали, пока фрил не синтезировали. Рассказать им? Да ну, Альгот, наверное, сам в курсе. Иначе не додумался бы.»
Лаборант выплеснул волокно на решётку и прижал сверху, выдавливая воду. Вепуат, понаблюдав за раскатыванием и просушкой очередного листка (в этот раз — с ровными краями), с задумчивой ухмылкой отошёл от стола.
— Надо же было выдумать… — услышал Гедимин его шёпот.
…Экспериментов с волокном филкам хватило надолго. Когда сармат, сложив бесполезные чертежи, поднялся на ноги, за столом ещё испытывали разные красители на высушенных листках.
— Собрать десяток, прошить — и отдать кому-нибудь на испытания, — услышал он негромкий голос лаборанта. — Кто часто делает записи? Кто возьмёт?
— Дасьен, — сказали сразу с двух сторон. — Ему вечно не хватает то листьев, то краски. Ты только предупреди, что эти листки одноразовые. А то ведь попробует их отмыть.
— А чем, вообще, сводят текст с такого материала? — задумался кто-то из филков. — Растворителем?
— Механически, — отозвался Гедимин, вспомнив долгие довоенные раскопки в сети. — Сдирают пигментированный слой.
— Сдирают? — Альгот поднял исписанный листок и взглянул на просвет. — При такой глубине пропитки проще насквозь продрать. То ли пигмент не тот, то ли оно всё-таки одноразовое.
— Надо в обложку, — Вепуат снова отвлёкся от записей. — Старая бумага, помню, сильно мялась. А эта на вид ещё более рыхлая. Жёсткая обложка не даст листкам замяться. Так делали раньше. Гедимин, помнишь?
— Угу, — отозвался сармат. — Так и сейчас делают. Подачу волокна, кстати, можно механизировать. Если тянуть между двух валков… Hasu!
— Да ладно тебе, — Вепуат, поспешно поднявшись, похлопал его по локтю. — Не расстраивайся. Ну, не поставишь тут два валка. Обойдёмся без них.
Филки уже забыли о словах Гедимина — они достали мерную плашку и теперь замеряли края листков — видимо, прикидывали, как лучше собирать их в тетрадь. Сармат уже не прислушивался — он, угрюмо щурясь, разглядывал палубу. «Даже простейший процесс не наладить нормально. Занесло же нас в бредовую галактику…»
…Зелёный Пожиратель дремал в контейнере, не подавая признаков жизни. Гедимин уже хотел потрогать его, как усик существа слабо качнулся. Сармат оглянулся на батарею кювет — Айзек всё продолжал опыты над Би-плазмой — но заглядывать внутрь не стал. «Шесть утра. Снаружи, наверное, посветлело,» — подумал он, выходя из отсека. «Посмотрю, что там.»
— Ты куда? — встрепенулся Вепуат.
— Делать замеры, — Гедимин показал анализатор. — Сейчас должен быть пик холода.
Филки за столом переглянулись, разом вздрогнули и притихли.
— В переговоры без меня не лезь, — предупредил Вепуат. — Хоть снаружи в переборку постучи — я выйду.
— Какие переговоры? — Гедимин досадливо сощурился. — С иглицей? С бактериями?
— Да хоть бы и с ними, — буркнул Вепуат. — С тебя станется. Через полчаса не вернёшься — пойду искать.
— Перья не поморозь, — пробормотал сармат, выходя в шлюз.
…Трап успел заиндеветь. Тепло, несмотря на все купола, куда-то утекало — видимо, в промёрзший на много метров гравий. Гедимин постоял у машины, привыкая к холоду. Снаружи было светло — сквозь два слоя защитного поля были видны бело-синие узоры поверх гравия и жёлтые складки на стене дальнего ангара. Ангар местами заиндевел; особенно толстый слой кристаллов и яркий орнамент на них отмечал скрытые вентиляционные проёмы. «Наушники, что ли, надеть?» — Гедимин, настороженно щурясь, шагнул из-под купола на сверкающий гравий. Визг был именно таким, какого сармат и ждал — как и фантомный удар по чувствительным пальцам, хоть Гедимин и прижимал их к броне. «Минус сто двадцать,» — сармат прикрыл экран ладонью и тут же задвинул пластину. «День Льда в месяце Льда… Всё-таки местные свой календарь не с потолка брали.»
На ладонь упали серебристые пылинки. Гедимин машинально смахнул их, но, пока смахивал, на вторую руку лёг ещё десяток. В воздухе реяла, медленно опускаясь на землю, ледяная пыль. Её было не так много, чтобы серьёзно повлиять на видимость, но она была всюду.
«Где-то ещё осталась вода для кристаллизации,» — думал сармат, присыпанный распылённым снегом. Сначала микроскопические кристаллы таяли на тёплой броне, потом перестали — верхний слой обшивки остыл до отрицательной температуры. Медленно, стараясь не тревожить визгливый иней, Гедимин отошёл от бронехода. На экране сигма-сканера был виден пустой цех. На складе, за плотно закрытыми дверьми, качался в гамаке Кут-тайри. Он скусывал жареное мясо с отростков ветвистой кости; вторая, ещё не обгрызенная, дожаривалась над обломками кейека. Гедимин, беззвучно хмыкнув, перевёл сканирующий луч на барак. Филки, экономя тепло, набились по четверо, а то и шестеро в одну ячейку. Кто-то болтал, кто-то играл в фишки; сармат даже увидел выменянную у аборигенов доску для местной игры — филки сгрудились над ней ввосьмером, и из коридора заглядывали те, кому не хватило места. Гедимин нашёл Гварзу, пристроившегося на матрасе в тесной комендантской, и повернул луч вниз, к ангару на дне ущелья.
Слева от сармата что-то громыхнуло. Гедимин развернулся — и увидел клубящееся облако инея. Оно медленно оседало, и сквозь него проступали очертания змеевидного тела. Длинное серебристое существо, сплюснутое с боков, с иглистым гребнем вдоль спины и свисающими игольчатыми «плавниками», висело над глубоким кратером. Его многочисленные лапы обхватили что-то, покрытое панцирем и заляпанное синевато-серой кровью. Гедимин услышал громкий хруст — существо вгрызалось в панцирь и странно посвистывало, что-то всасывая. Сармат увидел, как по извилистому телу пробегают волны — оно раздувалось изнутри и тут же сжималось.
Обломок панциря упал на землю и рассыпался в пыль. Ещё секунда — и существо отбросило сплющенные остатки добычи и исчезло в серебристом облаке. Ошмётки, не долетев, превратились в горку мелких кристаллов.
Что-то громыхнуло над головой. Гедимин быстро огляделся. Странное существо было не одно — он насчитал пять особей только на холме. Ещё одна быстро снижалась, сжимая в коротких длиннопалых лапах что-то округлое, ярко раскрашенное. С каждой секундой добыча сплющивалась и покрывалась складками, пока не превратилась в серую промороженную шкурку. Хищник выронил её, и останки разлетелись мелкими осколками.
«Ещё одна форма жиз… Hasu!» — Гедимин схватился за дозиметр. Экран светился. Над сарматом, плавно извиваясь на месте, повисла «ледяная змея». Он видел длинные игольчатые выросты вдоль хвоста и на боках, мелкие серебристые чешуи и зигзаги синего орнамента — и четыре круглых глаза вокруг короткого шипастого хоботка.
Существо надулось, будто по его телу прокачали воздух, и резким рывком сместилось на два метра в сторону. Гедимин развернулся за ним — «змея» беззвучно взорвалась, разлетевшись ледяным облаком. Его понесло по земле, и сармат не сразу понял, что «снег» летит против ветра. Он включил сигма-сканер — и вовремя: прямо под лучом размытое облако, пронизанное нитями «мицелия», собиралось в змеевидную форму.
Гедимин огляделся по сторонам. «Ледяные змеи» — уже не поодиночке, а по двое-трое — сновали вдоль ангаров, втягивая в себя воздух. Они так и перемещались рывками, то разматываясь на мицелий, то конденсируясь. Одна из них надолго повисла у барака, напротив неплотно прикрытого продуха. Ещё две приблизились к ней, «принюхались» — и их будто ветром сдуло. Гедимин услышал тонкий визг — и вторая стая, уже из пяти особей, «изучающая» здание цеха, умчалась за душевую. Луч сигма-сканера уткнулся в купол над реактором — «змеи» улетели не то к обрыву, не то за него. Сармат, озадаченно хмыкнув, ускорил шаг.
Он ещё дважды слышал короткий треск, пока обходил купол, — кто-то настиг добычу в воздухе. «А ведь это не электрические разряды,» — думал сармат, воспроизводя в памяти звуки странных взрывов. «Это что-то вроде… вакуума. Резкий перепад давления. Разрывает гравий… и всё, что подвернётся. Как они находят добычу под землёй? Там кратер в метр глубиной…»