— Бедные тоготцы, — пробормотал Вепуат, проходя вдоль стены горячего цеха. — Наверное, так там и сидят. Надо сказать им, что Сэта ушли.
Он заглянул в ангар — и тут же, недоумённо хмыкнув, развернулся к Гедимину.
— Ушли! И тихо… Думал, мы не пропустим их верещание. Окна-то в бараке не закрываются…
— Значит, молчали, — буркнул Гедимин, стряхивая с поддона пепел. — Ты лучше объясни, что надумали жрецы. Что значит «считать по тринадцать»?
Вепуат пожал плечами.
— Тринадцать дней, как я понимаю. У тебя вот броня мутирует каждый тринадцатый день. Может, ждут, когда твои часы мутируют? В общем, будут наблюдать и ни во что не вмешиваться.
— Первая умная мысль за двое суток, — пробормотал Гедимин, болезненно щурясь.
Что-то ударило по защитному полю. По ту сторону «стены» стоял закутанный Джагул. Гедимин заглянул ему за спину, дальше вдоль плато, — ездовой зверь лежал на краю, довольно далеко от цехового ангара. Кочевник снова ткнул ладонью в защитное поле и отдёрнул руку.
— Что у тебя? — спросил Вепуат. — Говори!
Джагул перестал настороженно скалиться и вскинул уши.
— Кто тут был? Сэта? Зачем приходили? Уходили, возвращались?
— Обменялись товарами со Скогнами, — ответил Вепуат. — Вы же видели всё со спины зверя.
Джагул шумно выдохнул.
— Давно Сэта дружат с карликами?
— У нас тут никто никого не убивает, — Вепуат ухмыльнулся. Пару секунд Джагул молча смотрел на него, потом встряхнул головой.
— Блестящее и звенящее, — что это за товар? Камень?
— Стеклянная шихта, — отозвался Вепуат, едва заметно сузив глаза. — Кто-то из Хеллуг точно видел стекло. Не буду по десять раз рассказывать. Скогны пришли за шихтой, Сэта — за водяным металлом.
В груди Джагула зарокотало.
— Водяной металл? Он мягкий, негодный. Для чего он Сэта? Они плавят небесный! И ещё много других.
— Значит, нужен, — буркнул Вепуат. — Можешь расспросить Сэта — вы же с ними не воюете.
Джагул едва заметно вздрогнул.
— Спрашивать Сэта… Они были тут, говорили с карликами… Странное место этот холм.
Вепуат широко ухмыльнулся.
— Это дом Пламени. Привыкай.
Джагул перевёл взгляд на весы. Его когтистая рука дрогнула.
— Тут были Сэта, был их огонь. Урджен видел огонь ночью, — он вскинул голову и на долю секунды заглянул Гедимину в глаза. — И тут был огонь. Сэта! Вот что он видел.
Гедимин, ошалело мигнув, открыл рот, но сказать ничего не успел — Джагул быстро, почти бегом, двинулся к залёгшему зверю. Сааг-туул, блуждающий по плато, наоставлял много следов, — можно было бежать, как по дороге, не ныряя в снег…
— Вепуат, ты что-нибудь понимаешь? Они что, всерьёз ищут смысл в чьих-то снах?
— Ну, если он там обычно есть… — Вепуат пожал плечами и едва заметно ухмыльнулся. — Слушай, а дело может наладиться. Урджену снился огонь, он подумал на тот несчастный случай с Джегехом — а речь-то шла о Сэта и их огне. Тогда ожоги Джегеха — и правда, глупая случайность, а не что-то… предопределённое.
Гедимин сердито фыркнул.
— Ну да! А как иначе⁈ Так ты думаешь — и до них дошло?
— Есть вероятность, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на сонного зверя. — Небольшая такая, но есть.
…Айзек спустился в бункер, сжимая в руке звенящий мешочек — внутренний пузырь какого-то местного животного.
— Ага, — сказал он, заглянув в монитор. — Всё спокойно. Ну, хоть где-то! Помнишь, что ночью декомпрессия? Сдай кровь сразу… ну, и литейку приостанови — твэлы в Ураниум возить незачем.
— Угу, — буркнул Гедимин, только-только размечтавшийся об очередном запуске литейной станции. «Айзек прав. Мало ли, что там деформируется. Всё-таки восемь часов на нормальной планете…»
— Выходит, ты сегодня заберёшь последние свои… лючки, так? — деловито спросил Айзек, открывая мешочек. — И вся Шакха будет долго праздновать. Когда они успокоятся, покажи им вот это.
На ладонь со звоном выпали кованые «цацки», и Гедимин изумлённо мигнул.
— Ракушка-сирена⁈ Сам копировал?
— Не, это Кенен, — Айзек поворошил мелкие детальки. — Смотри. Это сопла, они длинные и широкие. А это для ручных камнеметалок. Вот сирена, а это ручной поршень — вот так они стыкуются.
Гедимин мигнул.
— Это надо делать из мифрила, иначе…
— Это для чистой зоны, — перебил его Айзек. — Там, где точно не зафонит. Жилой корпус и периметр. Мифрила, знаешь ли, не напасёшься… Такие вот несложные штуки.
Гедимин хмыкнул.
— Несложные?
Айзек кивнул.
— Никакого стандарта, никаких микронных допусков. Можно лить, можно ковать, — лишь бы в руках не рвануло. И попроси их поставить клейма — и наше, и Шакхи. Ну, и орнаменты… я вот тут набросал для примера.
Он протянул Гедимину подозрительно знакомый листок, изрисованный с двух сторон. Сармат мигнул.
— У Дасьена взял? Знаешь, что эта бумага — из помёта?
— Тут вся одежда из помёта, — отмахнулся Айзек. — А уж из чего наши родные скирлин и фрил… Орнамент хорошо видно? Покажешь литейщикам, может, что дополнят.
— Уверен, что они справятся? — орнаменты волновали Гедимина меньше всего. — Это всё-таки детали оружия. И сирена, вообще-то, должна работать, а не только блестеть.
Айзек фыркнул в респиратор.
— Сэта — признанные оружейники. И в дудящих ракушках разбираются лучше всех нас. Вот тут расписано, сколько чего надо, вот тут расход руды — это уже для тебя. С рудой проблем не будет?
…Ут’таркех две секунды молча смотрел из огня на модельки на ладони Гедимина, потом шагнул в костёр и уже на этой стороне, стряхнув с себя искры, склонился над «цацками».
— Кто это выковал?
— Хьярса, — отозвался Гедимин, вяло удивившись тому, как искажается в чужом языке привычное имя.
— Большое мастерство, — заметил Ут’таркех. — Непросто будет повторить, хотя и мы так умеем.
— Эти штуки надо будет сделать большими, — спохватился Гедимин. — Такие — в десять раз больше, а такие — во все двадцать. Можно ковать, даже формы не понадобятся. Форм нет.
Литейщик отмерил пальцами параметры и на секунду задумался.
— Если ты дашь металл, мы это сделаем. По своим формам. Но пусть глаз Пламени посмотрит на каждую вещь. Мы не хотим, чтобы оно разгневалось и оставило нас без благословения.
«Глаз Пламени?» — Гедимин покосился на запястье. «А ведь никто из них не знает принцип работы сканера…»
— Посмотрит, — пообещал он. — Забирай всё это — макеты, наброски орнаментов — и иди в огонь. Зачем ты вылез без одежды⁈
Грива литейщика из рыжей уже стала белесой, когти мелко тряслись, и рука не сразу сжалась на горловине мешка. Гедимин подтолкнул замёрзшего Сэта к костру. Через пару секунд он выглянул с той стороны — размытый огненный силуэт с огненным комом в лапах.
— В дни Льда мы не выходим из городов, — хмуро сказал он. — Но работе это не мешает. Дай мне руду. Буду говорить со жрецами, смотреть на твои знаки. Зажги утром огонь — скажу, что они ответят.
«Опять жрецы,» — Гедимин досадливо сощурился на гаснущий костёр. «Вот будет дело, если они заявят, что орнамент опасный… С другой стороны — на кой он там вообще? Сопло — оно и есть сопло.»
9 день Лучей, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Штабель длинных трубок, пересыпанных лиственной трухой, подрос ещё немного. Гедимин смотрел на него и думал, что к оболочкам твэлов надо бы сделать хвостовики и наконечники — но мифрил кончился, и взять негде. «И из столицы никаких известий,» — сармат едва заметно сощурился. «Там вообще помнят о нашей стройке?»
Он поправил барьерный камень и привычно развернулся к тихому углу, тоже прикрытому камешком — и, для верности, защитным полем. Под непрозрачным «колпаком» лежали под гнётом два образца минералов. Гедимин проверял их каждое утро — и сейчас опять склонился над ними с сигма-сканером. «Хватило бы проверки раз в неделю,» — думал он, убирая защитное поле. «В любом случае, до видимых изменений ждать не один год… Hasu!»
Камень-гнёт едва заметно перекосило. Сармат опустился на пол рядом с ним и беззвучно выругался. Образец, привезённый из Сфена Воды, разрезала пополам тонкая трещина. Она прошла наискось, и цилиндр не упал — только слегка просел, но хватило бы лёгкого толчка, чтобы разломить его надвое.
— Мать моя колба… — Гедимин впился взглядом в соседний образец. Никаких трещин там не было, и даже сигма-сканер не нашёл следов повреждений. «Один минерал, одинаковые условия, одинаковые нагрузки… Как это может быть?»
— Кут’тайри, — он повернулся к жрецу, — ты камни не трогал?
«Защитное поле,» — пульсировало в мозгу. «Разрушить его он мог. Но обратно не поставил бы. Какое-то воздействие через каменный пол… можно передать его точечно? Второй-то камень не задело…»
— Я не смею вмешиваться в дела жрецов Пламени, — отозвался Кут’тайри; взгляд багровых глаз ничего не выражал.
— И никто не трогал их без меня? — Гедимин покосился на термометр. «Плюс восемьдесят. Кто полезет жариться живьём из-за бессмысленных камешков? Кто-то в скафандре — и с „арктусом“? Но тогда — зачем⁈»
— Ни рукой, ни словом, — отозвался жрец. — Разве что Икси мог подойти незамеченным. Если с камнями что-то не так, как тебе желалось, обратись к открывающим ворота — они повелевают тенями.
Гедимин подозрительно покосился на него, но не увидел и намёка на усмешку. «Шутки у местных…» — он досадливо сощурился и махнул рукой, восстанавливая защитный купол. «Так или иначе — камень раскололся. Причин я не вижу. Показать Вепуату — похоже, насчёт сопромата я не ошибался…»
На холме, покрытом защитными полями, свёрнутыми то в шар, то в трубку, сигма-сканер выдавал то белую, то чёрную рябь. Гедимин пересчитывал крупные непроницаемые силуэты. Среди стрелков на краю плато определённо был Кенен Гварза; у силуэта, найденного в бараке, пластины верхней обшивки были гладкими, без острых выростов. Третий сармат, покрытый перьями, сидел на полу в столярной мастерской, а рядом с ним, упираясь посохом в потолок, стоял хвостатый страж.