— Ну вот, так гораздо понятнее, — Дасьен смерил Вепуата укоризненным взглядом. — Спасибо, Гедимин. В кои-то веки что-то полезное!
Последнее было сказано очень громко — и явно не для Гедимина и даже не для Вепуата. Комендант вышел на улицу, и тут же снаружи донёсся ещё один недовольный голос.
— А я тут при чём, если вы не рассчитали скорость заселения⁈ Снабжение, говоришь? А я чем тут занимаюсь⁈ Я один должен бегать по холму за местной фауной? Или, может, командир Айзек?
— Альгот, — прошептал Вепуат и криво ухмыльнулся. — Чего это он?
Когда сарматы вышли, Альгот уже выдохся и замолчал, только сердито щурился. Гварза, едва увидев Вепуата, развернулся к нему.
— Хепри! Что там за сверхценные жуки, что надо срывать всем стрельбы?
Вепуат развёл руками.
— Жуки как жуки. Сезонные. Потеплеет — сгинут. Так что, если кому интересно, что там за пигмент — собирать надо, пока холодно. Между стрельбами там… Они ж у тебя не на весь день?
Гварза поморщился.
— На весь — не на весь… Могу выделить два комплекта снаряжения. Вон, Кета попроси — может, механизирует.
Альгот втянул в грудь воздух, но ничего не сказал — только повернулся к Гедимину. Тот растерянно мигнул.
— У меня стройка. А о чём вы тут — вообще не знаю.
…Под малым куполом воздух прогрелся до минус восемнадцати. Гедимин подозрительно щурился на анализатор, опасаясь, что не рассчитал скорость теплообмена. Минуты шли, а цифры на табло не менялись. Рядом, на расчищенной от снега площадке, двое филков с костяными пинцетами склонились над кустом иглицы. Горшочек-конус, воткнутый в притоптанный сугроб, понемногу наполнялся.
— Не крути! — Вепуат заглянул филку через плечо и ухватил его за локоть. — Дёргай. Кручение — дело опасное.
— Так проще куст выдернуть, — буркнул филк, потирая руку. — Они туда вгрызлись по спирали. И растопырились. Пока вгрызались — не взорвались же?
— Да пусть крутят, — вмешался Гедимин, разглядывая бронированные комочки на дне горшка. — Тут панцирь. От пары оборотов не взорвётся.
— Как знать, как знать… — Вепуат нехотя отошёл от куста, бросил в горшок отломанный лист иглицы и плотно надвинул крышку. — Повезло, что они вялые. Не то расползлись бы. Никак эти горшки герметично не закрываются…
Гедимин оглянулся на край плато. Уже достаточно посветлело, чтобы без фонаря отличать листья иглицы от снега и прицепившихся жучков. Вдалеке, у дороги, темнела роща деревьев-валунов. Сугробы с неё обсыпались, снег вокруг заметно осел. Филк в чёрной броне высматривал что-то в складках коры. На поясе у него висела костяная трубка — контейнер с затычкой. Далеко от него, по левую сторону дороги, в прозрачной выгородке гремели взрывы, и летела снеговая пыль — филки втридцатером учились запускать крутящийся снаряд с заданным числом оборотов. За ними вполглаза наблюдал Кенен Гварза — и каждые две минуты поворачивался то к филку в скафандре, возящемуся в кустах, то к паре, ощипывающей иглицу. Взгляд у него был недобрый.
— Читал отчёт Альгота? — спросил Вепуат, отойдя от филков. — Про белый пигмент? Для окраски стекла он не повредил бы. А то у нас из белого одна ульсена. А у неё лишние свойства. А пигмент не повредил бы.
— Да делай что хочешь, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. Он думал, что пора перебираться к обрыву. Текк’ты в ущелье справлялись без него, но там можно было бы планировать стройку, не отвлекаясь на жуков, червяков и странные законы физики.
— Может, проще Джагулов посадить в куст? И пусть бы ковырялись, — вполголоса предложил он, глядя на костяной пинцет в руках филка. «Устройства» сармат сделал сам, пока воздух под временным «жукосборным» куполом прогревался с минус сорока восьми до минус двадцати. На выковыривание жучков вручную смотреть было совсем тошно.
Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Думаешь, мы филков оторвали от важной работы? Занятие не хуже, чем валяться в бараке. А Джагулы не справятся. Тут нужно терпение. Хм-м… надо всё-таки их спросить про жучиный пигмент. Должны знать…
…Бронны и Скогны выкинули грязные «кормительные» мешки на мороз. Кто открыл для них проём в защитном поле, Гедимин не знал — но «контейнеры» торчали углами из рыхлого снега и издали казались грубо отёсанными каменными плитами. Наверное, и на ощупь они были как камень, но какой-то едой от них ещё пахло — сааг-туул, проходя мимо, повернул голову и сунулся было в ущелье, но его отогнали.
— Холодно — вы везде роетесь. Совсем холодно — вы опять роетесь. И тепло было — вы рылись. Когда огонь с неба, тоже будете рыться? — донеслось с соседнего плеча сааг-туула, и Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Вепуат донимал погонщиков с тех пор, как сарматы сели на спину зверя. Узнал он что-нибудь полезное или нет, сармат не понял, но терпение у Джагулов, похоже, заканчивалось.
— Не роясь, ничего не найдёшь, — отмахнулся Вепуат с рассеянной ухмылкой и жестом попросил Гедимина не влезать раньше времени. — Так вы их собираете или нет? Есть от них польза?
— Не в такой холод, — Джагул завернулся во все слои накидок и обхватил себя руками. — И нужен жир. Правильного у вас нет. И у нас кончился. До жары всё равно ни к чему.
— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся и придвинулся к нему. — В жару от них, растёртых с жиром, будет польза. Только вам, Джагулам? Или это полезно для всех?
Джагула передёрнуло, и он плотнее замотался в накидку. Гедимин покосился на полосы инея на его шапке и сдержанно хмыкнул. «Вепуат в скафандре. Без скафандра в такой мороз о жаре не думается.»
— У вас горячий источник, а вы роетесь, — пробормотал второй погонщик, поправляя узорчатую тряпку на лице. — Джагулы в эти дни в нём сидели бы и сидели. Вам-то чего не сидится⁈
… — Холодает, — озабоченно заметил Вепуат, закрывая за собой шлюз. — Как думаешь, это долговременное?
Гедимин пожал плечами.
— Местный климат…
— В расписании послезавтрашний день весь исчёркан, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на сааг-туула; гигантский зверь медленно спускался с холма по протоптанной колее — след в след, ни на сантиметр в сторону. — Если завтра будет минус шестьдесят, я Джагулов трогать не буду. Пусть замуруются и сидят по нишам. Это мы в скафандрах, а у них из защиты — тряпка на морде.
Гедимин снова пожал плечами.
— Можно их засунуть под купол. Резервы мощности ещё не выбраны, генераторы потянут. Отдельный купол размером с их зверюгу…
Вепуат качнул головой.
— Это лишнее. Просто — пусть сидят тихо.
…Повреждений не было. Гедимин на всякий случай сверил сегодняшние микросканы со вчерашними, сделанными ночью. Передатчик гудел уже третью минуту, но ни одного отличия так и не выявил. Сармат сжал собранный заново «термобластер» в кулаке, прощупал корпус и растерянно пожал плечами. «Я ничего странного не чую. Прибор тоже не видит. А работала эта штука сегодня много. Не то что вчерашняя. Возможно, дело не в перегреве… Или режимы были не те. Завтра ещё проверю. Надо было тот фонарь держать под сканером! Хоть на снимках что-то зафиксировалось бы…»
— Гедимин! — Вепуат, распушив блестящие перья, высунулся из костра и шумно втянул воздух. — Скажи, почему в Шакхе стекло мутнеет? Сырьё грязное, очистку прохлопали?
— Покажи, — велел Гедимин, перекладывая «термобластер» в поясные крепления. Огненный портал не закрывался уже десять минут. Сначала в канал влез Аса’ан с ритуальными приветствиями, потом подключилась Шакха, дежурный позвал стекольщиков — и теперь Вепуат не мог отделаться от технологических вопросов. «Да уж вылезли бы в цех, показали образцы — и не занимали канал связи!» — Гедимин сердито сощурился.
— Ну да, сырьё… — признал он, повертев в руке фигурную, но мутноватую стекляшку. — Промывали в минеральном источнике? Температуру убавить бы, а то лишний осадок. И дегазация… на дегазации — не торопиться! С одного гриба не вышло — другой туда же. Пока расплав не посветлеет. Могу показать ещё раз, если кто забыл инструктаж.
Вепуат сунулся в костёр — и подался назад, хлопая крыльями.
— Уф, увлёкся… Кут’тайри, ты где? Следи — сейчас, если я не ошибся, очередь Куттуша!
Гедимин вздрогнул — о жреце он успел забыть, а тот стоял совсем близко — и, похоже, следил за сарматом и его исследованиями все десять минут. Теперь он шагнул к угасающему костру и подул на искры.
— Куттуш я ждал первым. Странно, как они нерасторопны.
Языки пламени, дрогнув, взлетели к потолку. Вепуат отодвинулся и, дотянувшись до горшка с водой, выплеснул себе на спину. Крылья растопырились и захлопали, стряхивая капли.
— Так и оплавиться недолго… Кто открывает врата в дом Пламени?
— Пусть оно разгорается всё ярче, — донёсся из костра незнакомый настороженный голос. Кут’тайри, дёрнув ухом, двинулся к огню.
— Что вы, привратники, заснули у чаши? Жрецы Пламени ждут, кто придёт в его дом, — ну и кто же?
Гедимин думал, что огненные языки вот-вот превратятся в гуманоидный силуэт, но они так и оставались бесформенными долгие пять секунд — никто не высовывался, не пытался оглядеться, только красный костёр попусту выжигал топливо.
— Один из нас выйдет в дом Пламени, — медленно проговорил кто-то невидимый. — Мы верим, что ему не причинят вреда.
Вепуат возмущённо фыркнул.
— Тут ещё никому из Сэта не причинили вреда! Гедимин, подкинешь ещё смеси? У них что-то с костром…
…Сэта осторожно перешагнул край поддона и быстро огляделся по сторонам. Его грива вспыхнула и тут же потускнела, языки огня втянулись в кожу, и он зябко поёжился. Он вышел в длинной, но тонкой накидке; гирлянды цацек из нанизанных камешков давили на плечи, на груди среди каменных бусин сверкала красная стеклянная чешуйка. «Цацка Вепуата!» — Гедимин радостно ухмыльнулся. «Быстро их пристроили к делу. Похоже, разделили на весь город.»
— Хранитель жара Куттуша прислал тебя? Отчего не пришёл сам? — спросил помрачневший Кут’тайри. Молодой жрец вздрогнул и прижал уши.
— Хранитель жара не покидает Куттуш в месяце Льда. И другие тоже. Ты знаешь это, бывший хранитель.