— Sa hasu, — беззвучно выдохнул Гедимин, падая рядом в снег. «Голова, шея целы… что со спиной? Перья выдраны, на броне… вмятины? Нет, это тень… Сюда — защитное поле, и осторожно поднимать…»
— Х-холодно, — прошептал Вепуат. Гедимин уже поднял его с земли и теперь сам выпрямлялся, стараясь не тревожить раненого. Тело на его руках мелко тряслось. Сначала ему показалось, что дрожат только перья, но нет — весь скафандр сотрясала дрожь.
— Х-холодно…
…Пальцы обожгло жаром. Гедимин выпрямился, оставив пластину обшивки сдвинутой; термоэлемент под ней «горел» на полную мощность — большего из него выжать было нельзя, не расплавив.
— Сейчас будет легче. Держись.
Вепуат лежал, свернувшись на матрасе. Его трясло. Валяющийся рядом скафандр поджал перья и дрожал вместе с ним, выбивая по палубе несмолкающую дробь. Гедимин тронул висок сармата и отдёрнул руку — пальцы обожгло холодом.
— Держись, — бессмысленно повторил он, оглядываясь по сторонам. В соседнем отсеке было пусто. «Куда теперь? Кого искать? Айзека? Медиков?»
— Вот что, — прошептал он, снимая со спины сфалт и подкладывая под трясущуюся руку. Вепуат отдёрнул её. Его глаза были открыты — странно, наполовину, будто он плохо контролировал веки. Гедимин снова поймал его руку и прижал ладонь к прикладу сфалта. Из-под отодвинутой пластины тянуло фантомным теплом. Сармат дотронулся до виска.
— «Элидген», приём. Тут какая-то дрянь с Вепуатом. Знаешь, что это?
— Холодно, — прошептал Вепуат, выдёргивая руку из-под ослабших пальцев и рывком перекатываясь на другой бок. Гедимин беззвучно выругался.
— Грейся. Я сейчас.
«Айзек не поможет. Нужны медики. В барак… Что это вообще? На нём нет ран. Какая-то фантомная дрянь… сигма-облучение?» — Гедимин навалился на створку люка, задвигая её до упора. Трап хрустнул под ногами. Он оброс инеем — из пролома в куполе тянуло холодом. «Крышу» над реактором сдуло, последний «тёплый» коридор открывался в пустоту.
— Да где всех носит⁈ — Гедимин швырнул шар защитного поля в крышку реактора, дёрнул его кверху, растягивая в купол, рывком состыковал с «обрубленным» коридором. Ледяной ветер стих. «Просто вспышка. Просто сорвало. Уплотнить — и будет держаться,» — думал сармат, глядя, как прозрачная плёнка мутнеет. «Сейчас коридоры прогреются…»
— Мастер Хеттийиррн!
Жрец, завёрнутый в накидки, поднялся, прижимая к груди термочашу. Его руки, ничем не защищённые, посерели от холода и теперь медленно желтели.
— Пламя звало меня, — он медленно опустил чашу. В красных глазах что-то вспыхивало и гасло.
«Огонь… а ведь он может знать, он местный,» — Гедимин шагнул к нему.
— За мной. Вепуат ранен.
…Разведчик приподнялся на матрасе и теперь сидел, опираясь на руки. Пернатый скафандр затих. Гедимин хотел окликнуть сармата, но тут броня дёрнулась, выстучала по палубе короткую дробь и снова съёжилась, плотно прижимая перья к металлу.
— Гедимин? Ты? — Вепуат попытался выпрямиться. Кут’тайри удержал его за плечи и мягко развернул, прислоняя к переборке. Когтистая рука скользнула по лбу, дотронулась до шеи, на долю секунды прижалась к грудине — и жрец, издав резкое шипение, упёрся ладонями сармату в грудь и уткнулся макушкой в лоб.
— Пусть принесут кейек!
…Скафандр не подавал признаков жизни. Гедимин оттянул кончик крыла — оно вяло трепыхнулось и замерло.
— Ага, уже лучше, — пробормотал Вепуат, опираясь на столешницу и рывком перетаскивая себя с матраса в кресло. Дышал он тяжело, но больше не трясся. Отхлебнув из дымящейся чашки с лежащим на дне кейеком, сармат шумно выдохнул и отодвинул её на край стола.
— Спасибо, Кут’тайри, — он выпрямился и попытался ухмыльнуться. — Думал, уже не отогреюсь. Будто снова в кратере Нейт, без скафандра, и свои не придут…
— Лёд опасен для детей восхождения, — отозвался жрец, потрогав его запястье. Вепуат вытер со лба испарину, посмотрел на Гедимина и дёрнул уголком рта.
— Вот я идиот! Надо было сообразить… Стекло — оно же огненное. Конечно, ледяным существам оно не понравилось…
— Льду не нужны причины для враждебности, — Кут’тайри недобро ощерился, его грива на секунду поднялась дыбом, сверкнула огнём и опала. — Такова природа стихий.
— Угу, — вяло отозвался Вепуат. Он оперся на столешницу и, рывком выдернув себя из кресла, сделал пару шагов. Гедимин успел подставить руку — на палубу Вепуат не упал, а сел, только слишком быстро.
— Ядро Сатурна… — растерянно пробормотал он, гладя неподвижные перья. — Вот ему досталось… Я-то был внутри и то чуть не сдох, а оно-то — снаружи… Кут’тайри! Что с ним? Можно ему помочь?
Он попытался встать и едва не сбил со стола чашку с камешками. Гедимин поймал её и с сомнением посмотрел на испаряющуюся воду. До кипения она не нагрелась, но руки уже обжигала.
— Давай сюда, я… — Вепуат, не договорив, оттянул жёсткое крыло, заглянул под него и растерянно хмыкнул. — Надо как-то дать ему попить. Где у него рот?
— Тебе виднее, — буркнул Гедимин, засовывая ладонь под крыло. Это вызывало у пернатого «существа» хоть какую-то реакцию.
— Тут мне нечего сказать, — Кут’тайри потрогал крылья и шагнул назад. — Видно, что оно поражено льдом. Но что это за существо, и что для него хорошо…
— Я бы для начала приделал перья, — сказал Гедимин, глядя на полысевшее крыло. Крови не было — и сармат уже нащупывал под тонкими пластинами штырьки. «Доточить, где обломано, а что отвалилось — приделать,» — он подумал о сброшенных перьях, торчащих из снега, и поднялся на ноги. «А где у него рот, пусть Вепуат сам ищет. Откуда у скафандра рот⁈»
— Верно! — Вепуат оттолкнулся от палубы, приподнялся — и снова рухнул, сердито щурясь на обмякшие и дрожащие руки. — Ядро Сатурна! Кут’тайри, не знаешь, когда я ходить-то смогу? Всё тело — как ком Би-плазмы!
— Ты лучше лежи, — Гедимин пресёк очередную попытку подняться и придвинул к сармату матрас. — Тебе шарахнуло по нервам напрямую. А они… да ты, медик, лучше знаешь. Перья я соберу.
Вепуат хотел что-то сказать, но тут загудел открывающийся шлюз, и он, беззвучно помянув спаривание «макак», уткнулся взглядом в палубу. Айзек, остановившийся на пороге, тяжело вздохнул.
— Субординация, мать моя колба, — выдохнул Гварза, огибая застывшего командира. — Выполнение приказов. Техника безопасности…
Вепуат вскинулся было, но, оглянувшись на Гедимина, криво ухмыльнулся и махнул в сторону шлюза.
— Принеси, пожалуйста, перья. Им там валяться неполезно.
Оба командира проводили сармата недобрым взглядом. Он с порога хотел оглянуться, но Кут’тайри, незаметно вдоль переборки отползший к выходу, подтолкнул его в спину. Гедимин хмыкнул, но шагнул в шлюз. «Ничего нового всё равно не скажут.»
Не успел он спуститься по трапу, как горячая проволока снова обмотала голову и свилась вдоль хребта. Гедимин оглянулся на реакторный купол — он был цел, никакие световые гейзеры из него не торчали.
— Всё обошлось, — прошептал сармат, прикрыв глаза. — Вепуат ранен. Лечится. Спасибо, что вступился.
Щупальца на загривке «мигнули», чуть нагревшись и снова остыв. Кожу больше не жгло. Перед закрытыми глазами мелькнули зелёные искры, потом чёрное поле засыпало серебристыми точками, и они задёргались в разные стороны. «Похоже на… ну да, на ледяных тварей,» — Гедимин, мигнув, попытался мысленно слепить из точек скользящую змею. Пара попыток — и изображение стало чётким, как хорошая голограмма — сармат даже почувствовал холодок под веками.
— Это враги, — прошептал он, недобро ухмыляясь. — Не пускай их ни на холм, ни в ущелье. Хватит, пообщались.
…Перья, торчащие из снега, едва заметно вибрировали. Гедимин подумал, что у него рябит в глазах, но подобранный обломок дрожал и в руке. Основную толщу снега сдуло взрывом, но часть перьев зарылась глубоко, до самого гравия. Гедимин, оглядевшись по сторонам, «пошарил» лучом сканера и нашёл ещё десяток обломков. У временного шлюза уже лежал метровый в поперечнике шар защитного поля — контейнер для снега, смешанного со стеклянной пылью. Гедимин, не разбираясь, содрал и скатал в рулон весь слой — для переплавки.
…Вепуат сидел на матрасе, досадливо щурился и потирал предплечье. Рукав был закатан до локтя, на руке чернел свежий, почему-то не закрывшийся прокол, кожа вокруг него потемнела и припухла. Кут’тайри склонился над скафандром, перевёрнутым спиной кверху, и дышал на него, поглаживая перья. Их недавно обрызгали прозрачной жидкостью — местами блестели капли.
— Блокатор, — хмыкнул Вепуат, показав проколотое предплечье. — Лечение на уровне… Но в голове от него прояснилось, что верно, то верно. Гедимин! Ты-то как? Не зацепило?
Сармат отмахнулся.
— Держите вдвоём эту тварь. Может, с перьями ей станет легче.
…Вырваться скафандр не пытался — только это и радовало Гедимина, когда он соединял дрожащие детали с шевелящимся каркасом. Где-то пришлось отрезать острый выступ, где-то подпаять — но перья, приделанные к основе, дрожать переставали, а крыло чем дальше, тем меньше дёргалось. Под плотно прижатыми пальцами обшивка едва заметно вздымалась — или, может, сармат чувствовал собственный пульс, а остальное ему мерещилось.
— Воздух… наверняка воздух. И металл, — думал вслух Кут’тайри, придерживая скафандр за крыло. — И огонь тоже. Немного, но есть. А теперь и жизнь… Да, вам не впервой смешивать стихии…
— Всё, — объявил Гедимин, поднимаясь на ноги. — Ну что, ему легче?
Вепуат убрал руки последним. Крыло скафандра вяло шевельнулось, прижимаясь к «телу», и замерло. Кончики перьев едва заметно вздымались.
— Дышит, — пробормотал Гедимин, уже не удивляясь. Мозг (видимо, от перегрева) перестал реагировать на бред — только вяло шевельнулись соображения об устройстве дыхательной системы. «Пусть Вепуат разбирается. Он биолог.»
— Лёд отпускает жертву постепенно, — тихо заметил Кут’тайри. — Чем больше огня, тем быстрее он уходит.
— Это понятно, — Вепуат шумно вздохнул. — Ему надо в тепло, а здесь… Айзек просил поскорее убрать парилку.