Гедимин мигнул.
— Лишнего? Откуда⁈ Я не себе их беру. Это стройматериалы для станции.
— Да я понимаю, — Вепуат досадливо сощурился. — Но ведь ты брал с запасом? А на станции ещё даже стен нет. Всего-то десяток метров… ну, есть же тросы, которых не очень жалко?
— Я же сказал — это для станции. Ничего лишнего там нет, — теперь сощурился Гедимин. — Додумался обещать Скогнам чужой асбест…
Вепуат фыркнул.
— Гедимин! Это же образцы пигментов. Нам и так повезло, что мы их увидели, — нам их ещё сто лет не показали бы. Альгот за такой набор жизнь отдал бы…
— Ну, пусть он отдаст асбестовый трос, — буркнул Гедимин. — Что ты вцепился в асбест⁈ Меняй сырьё на изделия. Мало у тебя стекляшек?
Вепуат оглянулся на аборигенов.
— Такого добра у них у самих… Мн-да. А на шихту они меняться не будут. Зачем, если можно за грибы и ульсену, не тратя ценные ресурсы… Что же им дать? Про изделия ты верно сказал, но что?
Он задумался. Гедимин разобрал весы и понёс их, стараясь никого не пришибить по дороге, к ангару горячего цеха. С Вепуатом он столкнулся на обратном пути. За ним вереницей шли чем-то заинтересованные Скогны — отряд из Синви впереди, сэвийцы — за ними. Предводитель прижимал к груди небольшую корзинку, остальные вещи остались у ангара. Из-за печи, услышав шаги и писк, выглянули хмурые тоготцы.
— Гедимин, у тебя далеко линзы? — спросил Вепуат со смущённой ухмылкой. — Только дай, что посильнее — для наглядности.
«Линзы?» — Гедимин угрюмо сощурился и опустил височные пластины. «Незачем всем подряд подслушивать…»
— Бластеры не дам.
Вепуат фыркнул.
— Какие бластеры? Я про них слова не сказал. Просто линзы. Безо всяких штучек. У тебя же где-то лежали?
Гедимин оглянулся на Скогнов. Три группки уже собрались в плотную толпу. Все смотрели на Вепуата, навострив уши. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Чего-то он им нарассказывал. Надеюсь, всё-таки не про бластеры. Не хватало второго взрыва…»
— Держи, — буркнул он, высыпая тканевые свёртки на ладонь. — Вогнутые уменьшают, выпуклые — увеличивают.
…Вепуат вернулся через пару минут. Гедимин, разглядывающий объёмные схемы «Элидгена», не сразу его заметил.
— Вот, — выдохнул разведчик, протягивая сармату горсть линз. — Что ещё надо для подзорной трубы? Полая трубка? Такая сойдёт?
Его руки были заняты линзами; на трубки, в спешке прицепленные к поясу, он указал локтём, едва не рассыпав стекляшки. Гедимин недовольно сощурился.
— Дай сюда, поцарапаешь. Где тряпки?
Одна из линз всё-таки пострадала — её, похоже, уронили на гравий и не сразу смогли поднять. Вепуат, избавившись от груза, вытряхнул из-под оперения комок тряпья и придавил его полыми костями.
— Так попробуешь сделать трубу? Там, — он кивнул на прикрытую дверь, за которой возбуждённо верещали, — всем всё очень интересно. Трубу или бинокль, — ну, что-нибудь такое. Бинокль, наверное, сложнее?
— Бинокль без призм малополезен… — рассеянно пробормотал Гедимин, разглядывая полую кость. «Тут поставить вогнутую, фокус здесь… этот кусок обрезать — пойдёт на шпонки. Тут проклеить и прижать… Уплотнить нечем, ну да и так сойдёт.»
— У-ух! — Вепуат, шумно выдохнув, протянул руку за «подзорной трубой». — Это что, уже готово?
— Через пару дней развалится, — буркнул Гедимин, но Вепуат его уже не слышал — заглянув в оба конца трубы, он радостно хмыкнул и выскочил за дверь. Писк под окном стал громче. Гедимин оглянулся на ворота и покачал головой. «На кой на Равнине бинокль? Ничего, кроме разломов, не увидишь…»
Вепуат вернулся через полчаса, неся с собой корзину. Посмотрев на Гедимина, он молча откинул её крышку. Внутри из губчатой массы торчали костяные и тростниковые трубки с затычками.
— Альгот будет рад.
— Где подзорная труба? — хмуро спросил Гедимин, глядя на пустые поясные крепления.
— В Тоготе, — ответил Вепуат с виноватой ухмылкой. — Надо было тебя спросить, но — боялся, сделка сорвётся.
Гедимин тяжело вздохнул.
— Ты им хоть сказал, что стекло — не оружие? Убьются же ни за молекулу…
Вепуат возмущённо фыркнул.
— Ясное дело, сказал. И не раз… — он повернулся к поддону, где на сложенной «асбестовой» ткани лежали уже завёрнутые линзы. — Гедимин! Я что-то пропустил — а для филков ты такие штуки делал? Линзу для Хьюго — знаю, термо- и криобластеры видел, а бинокли?
Гедимин поморщился.
— Без толку. Разломы мешают. Всё равно не увидишь, что на самом деле, — только рябь и туман.
Вепуат, вынув линзу из обёртки, задумчиво на неё посмотрел.
— Зоркие глаза Ку-унну…
Гедимин едва заметно вздрогнул.
— Что?
Вепуат открыл было рот, но, спохватившись, потянулся к височным пластинам.
— Только шлем прикрой… Ну вот, так спокойнее, — он выставил линзу под свет и покосился на неяркий блик. — Он бог излучения, знаешь? Его лучи пронизывают всё насквозь. Никакой туман ничего не скроет. И вот эти штуки… Если все в один голос связывают их с Ку-унну — это что-нибудь да значит.
«Опять грёбаные боги!» — Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «Мало было фокусов с температурой…»
— Мои линзы не фонят, — угрюмо сказал он. — Не знаю, что померещилось местным…
— Я, так-то, тоже с дозиметром, — рассеянно отозвался Вепуат, вертя линзу в пальцах. — Я вот что думаю… У него есть знак. Это глаз… ну, странный, но какой уж есть.
Если бы Гедимин не ухватил его за руку, «знак» был бы начерчен прямо на печи.
— Он на стебельке, — проворчал сармат, глядя на «странный глаз». Про едва не изрисованную печь он уже забыл. В этом изображении и впрямь было что-то… если не тревожащее, то заставляющее сердце биться быстрее.
— Я вот думаю — можно такой знак нанести на линзу? Резаком там… или ипроновой иглой — она ведь режет стекло…
Гедимин помянул про себя спаривание «макак».
— Зачем? Чтобы запороть линзу?
— Ну, сбоку, где не так мешает, — Вепуат пожал плечами. — Попробуй, а? Я тебе сделаю новые линзы. Только покажешь, как шлифовать, а дальше я сам.
Его крылья, дрогнув, поднялись над спиной. Он смотрел на Гедимина в упор. Через пару секунд молчания тот дёрнул плечом и отвёл взгляд.
— На кой оно тебе?
Вепуат смущённо ухмыльнулся.
— Пока не знаю, ремонтник. Но что-то получится. Вот такой знак, запомнишь? Я сейчас покрупнее нарисую…
…Значок получился микроскопический, в самом углу. Когда Гедимин, отложив вторую линзу, устало зажмурился, в дверях раздались шаги — Вепуат вернулся и принёс полую кость и небольшой обрезок сеша.
— Забрал у Альгота, — криво ухмыльнулся он. — Не возражал. Как переберёт краски, наверное, вспомнит. Но пока ему не до этого. Э-эхм… А что, не получилось? Вроде же стекло поддавалось?
Гедимин, растерянно мигнув, оглянулся на помеченные линзы. Вырезанные значки он заметил далеко не сразу — секунд через десять, повертев стекляшки в пальцах и успев подумать, что кто-то подменил их.
— Вот, — он ткнул в миниатюрные насечки на стекле. Стоило отвести от них взгляд, и они терялись — даже на ощупь Гедимин с трудом их различал.
— Прибор! — коротко вскрикнул Вепуат, хватаясь за дозиметр. Гедимин взглянул на экран и помянул уран и торий. Отмеченные линзы «фонили» в сигма-диапазоне — на два порядка сильнее неотмеченных.
— Так и знал — что-то да будет, — прошептал Вепуат, горящими глазами глядя на стекляшки.
Гедимин, сжав линзу в кулаке, развернулся к дальней стене и осторожно, будто что-то могло взорваться, посмотрел на неё сквозь стеклянный диск. Она приблизилась во всех деталях — так же, как и раньше, до нанесения на линзу насечек. Сармат ждал, что порезанный участок будет мутнее из-за дефекта, но так его и не нашёл — стекло осталось прозрачным.
— Ядро Сату-урна, — протянул Вепуат, разглядывая стену сквозь вторую линзу. — Гедимин! А чтобы мелочь увеличивало, можно?
— Нужна другая кривизна, — буркнул сармат, зажимая стеклянный диск в кулаке. «Не греется. Уже хорошо.»
— Сделаешь как-нибудь? — Вепуат заглянул ему в глаза. — Скогнам-мастерам было бы интересно. Ну, и Альготу. Не всегда же у него будет микроскоп…
— Угу, — сармат нехотя взял с поддона костяную трубку. «Фокус будет здесь. Края подравнять. Уплотнить… Ку-унну, бог оптики… то-то я смотрю — вся Равнина в оптических приборах… А линзы всё-таки фонят, мать их колба. Вот вечно надо Вепуату во всё влезть…»
— Он прямо как ты — не любит тумана на пустом месте, — Вепуат уже давно что-то рассказывал, но только сейчас, минуте на третьей, Гедимин оставил в покое заготовку «подзорной трубы» и прислушался. — Всяких там тайн, вранья, галлюцинаций. Видит то, что есть. Как ЭСТ-луч через все преграды. Так что его боятся…
— Ты там вообще про что? — спросил Гедимин, прогревая «термобластером» проклеенные стыки. «Ещё минута — и схватятся намертво…»
— Я-то? Про Ку-унну, — ответил Вепуат, завороженно наблюдая за тепловым лучом. — Он очень любит ясность. И истину.
— Трудно ему на Равнине, — пробормотал сармат, откладывая заготовку в сторону. — Всё, готово. Остынет — можешь проверить.
…Филки-патрульные остановились на опустевшей «торговой площадке» и с подозрением смотрели на ближайшее плато.
— Снег нетронутый, — услышал Гедимин негромкий голос. — Но и в тот раз следы еле разглядели. Ты что-нибудь видишь?
— Нужен пост у воздуховодов, — отозвался напарник. — Чтобы точно никто не пролез. Следы… Мало ли кто тут лазит. Вон, кочевник куда-то пошёл…
Гедимин мигнул. По снежной целине и впрямь шёл — так быстро, как получалось — очень недовольный Джагул. «Передвижной лагерь» ждал его под холмом; кочевник далеко от него забрался — к самому стрельбищу филков — и теперь возвращался по колено в снегу.
— Эй! — окликнул его Вепуат, одновременно хрипло рявкнув. — Ты нас искал?
— Клык, — отозвался Джагул, поднимая за шнурок зуб-подвеску. — Оторвалось. Нашёл.
— Когда только успел потерять, — пробормотал Вепуат, глядя ему вслед. Находке Джагул совсем не обрадовался — прижимал уши и только что не скалился.