— Значит, электронный тут не годится, — задумчиво добавил разведчик. — Хм… Любопытно, насколько развитым должен быть естественный. Вот «трилобиты», например…
Отобрать у него «телескоп» Гедимин не успел — Вепуат проворно шагнул в сторону и повернулся боком. Труба уже была пристёгнута на другом боку, и Гедимин остановился и мысленно махнул рукой. «Его „телескоп“, его „трилобиты“. Пусть развлекается, лишь бы лагерь не взорвал.»
… — Вниз! — отрывисто скомандовал Гедимин, чувствуя, как вибрация скатывается от гортани к нижним рёбрам. От низкочастотного гудения Текк’тов ныли виски, и закладывало уши. Гигантская каменная чаша, растянутая на белесых стропах, медленно погружалась в более крупную, укладываясь на песчаную «подушку». Внешний слой гравиевой забутовки подступал к ногам Гедимина, чуть выше поднимались выступы смонтированной полусферы. Защитное поле таяло, опуская вторую полусферу на дно первой. Гедимин смотрел на экран сигма-сканера, выверяя расстояния.
«Два сантиметра назад,» — щёлкнуло в мозгу, и полурастаявшие стропы снова уплотнились. Чаша медленно качнулась назад и замерла, подхваченная тяжами защитного поля. Генератор на запястье Гедимина дважды мигнул красным светодиодом — нагрузка приближалась к предельной.
…Генератор защитного поля всё-таки отключился. Можно было бы привести его в чувство, но Гедимин не стал. В проём между двумя каменными чашами стекал песок, на дне внутренней полусферы свернулся, уплотняя стенки, Текк’т, остатки защитного поля растянулись над краями, направляя просыпанный мимо песок в нужную сторону. Оно было ненадёжным, прозрачным, но и нагрузки на него почти не было.
Потоки песка громко шуршали, но Гедимин их не замечал — он прислушивался к тихому ритмичному треску внутри полусферы. Текк’т «плавил» камень, уплотняя швы. Когда треск сменился гулом, сармат облегчённо вздохнул. «Выдержала. Не придётся переделывать.»
…В этот раз до душевой он добрался, ни на кого не наткнувшись — не пришлось лишний час ходить в змеиной слюне. Только теперь, с остервенением отмывая скафандр, он решился взглянуть на нагрудные пластины — и удивлённо мигнул. Они были гладкими, как вчера, после переплавки, — ни вдавленных вмятин, ни случайных царапин.
«А Вепуат-то был прав,» — сармат криво ухмыльнулся. «Этой… сущности… в самом деле не хватало рисунка на стене. Он там есть — и мой скафандр оставили в покое. Надо спросить, было ли сегодня свечение…»
…Пламя над поддоном задрожало, побагровело и потянулось кверху.
— Аса’ан, — в один голос сказали Вепуат, ожидающий у огненного «портала», и Кут’тайри, вставший у печи и сложивший руки на груди. Гедимин еле слышно хмыкнул.
— Аса’ан рад видеть отсветы юного Пламени, — донеслось из костра, и все, кто стоял у портала, выразительно переглянулись.
— А что, никак нельзя не пускать в канал всех подряд? — тихо спросил Гедимин у жреца, пока Вепуат со старательной радостной гримасой завершал ритуал приветствия. Кут’тайри пошевелил загнутыми когтями. Они слабо светились, как раскалённый докрасна металл.
— Если стражи ворот Куттуша уступают место Аса’ану — с кого за это спрашивать?
Огненная стена пожелтела, распалась на отдельные костерки — и снова налилась красным и потянулась к потолку. Жрец приоткрыл пасть, шумно вдыхая воздух.
— А вот и Шакха. Запах синего металла…
— Шакха приветствует жрецов Пламени, — услышал Гедимин быструю взволнованную речь. — Литейщик Ут’таркех просит подождать его!
Сармат мигнул.
— Ут’таркех? — Вепуат повернулся к нему. — Это, наверное, к тебе.
Гедимин шагнул к костру.
…Детали сармат старался не рассматривать — даже беглый взгляд замечал множество мелких, но ненужных и досадных различий там, где должна была быть полная идентичность. «Ручная работа. Чего ты хотел⁈» — Гедимин, едва заметно щурясь, прижал очередную заготовку к груди и старательно ухмыльнулся. «Они и так старались. Не то стачивал бы по сантиметру, а не по миллиметру.»
— Спасибо, Ут’таркех. Быстро вы справились.
— Так юное Пламя нагрело наши печи, — отозвался литейщик. — Даже дни Льда не остудили их. Готовы ли твои странные опоки — те, что движутся, и те, что подвешены? Многие согласны с ними работать, почти никто уже не боится. Ты говорил, эта работа долгая, — так пора начать её!
Гедимину очень хотелось отвести взгляд.
— Когда они будут готовы, я скажу, — отозвался он, стараясь не щуриться. Ему было не по себе. «Здесь — готовая литейня с проверенной и не трусливой бригадой. И прямой транспорт от печи до базы. Но качество литья, да по новой технологии…» — он помянул про себя спаривание «макак». «Там — высокое качество. Но транспорт… но рабочие… Sa hasulu!»
— Дней Льда осталось немного, — сдержанно напомнил литейщик. — Но мы не знаем твоей работы. Я только говорю, что моя литейня готова. Кут’тайри! А тебе кто дал в руки вещи Пламени?
Жрец, заглянувший было в «асбестовый» свёрток, отшатнулся и недобро ощерился.
— Я служу Пламени, и оно благословило меня, — он тронул подвеску-«трилистник». — Тебя кто поставил сторожем его вещей?
— Это вещи из моей литейни, — отозвался Ут’таркех. — Мне за них отвечать.
— Так и делай своё дело, литейщик, — Кут’тайри двинулся вперёд, поднимая гриву. Вепуат сердито фыркнул.
— Назад! Если ты, Ут’таркех, отдал всё, что принёс…
— Я буду ждать слов Хеттийиррна, — литейщик подался назад, снова принимая гуманоидный облик. — Он скажет, какова воля Пламени. Я говорю — моя литейня готова её выполнить.
Костёр пожелтел и рассыпался на множество искр. Горючая смесь зачадила. Вепуат посмотрел на жреца и тяжело вздохнул. Все его перья стояли дыбом.
— Кут’тайри, иди на склад. Открой там портал в Шакху и общайся с сородичами. А мы тут поговорим о делах Пламени.
— Я был неосторожен в словах, — жрец сложил руки у груди и уронил на них подбородок. — Но я не заслужил изгнания. Ут’таркех зря берётся…
Гедимин двинулся к нему, и Кут’тайри шагнул назад.
— Правда, выйди, — буркнул сармат. — Посиди на складе. Сейчас придут из Куттуша. Ты и с ними сцепишься.
…Остатки смеси почти уже догорели. Вепуат поворошил их, раздувая последние искры, и потянулся за тубой.
— Сегодня день Огня. Они обещали… Ага, есть контакт!
Искры побагровели, превращаясь в высокое бездымное пламя.
…Пришельцев было четверо. О холоде их предупредили — из-под накидок и обмоток еле-еле виднелись глаза и кончики вибрисс. «Это жрец,» — Гедимин покосился на отполированный камешек в костяной оправе — крупную «цацку» поверх одежды. Из-под капюшона второго свисали серебристые «асбестовые» шнуры. «Инженер или мастер… А эти?»
Двое шагнули на каменный пол, и сармат понял, что негромкий металлический перестук ему не мерещился. «Панцири под одеждой. И не тяжело же, мать моя колба…»
Жрец, едва отойдя на шаг от костра, навострил уши и втянул приоткрытой пастью воздух.
— Мы не прервали ваш ритуал? — он сложил руки в странном жесте. — Тут слышны голоса многих богов.
— Это Асгаан? — оживился Вепуат. Гедимин смотрел на холмики — очертания ушей под накидкой, пытаясь прочесть эмоции. «А он насторожен. Даже больше, чем эти, в доспехах.»
— Многие, — отозвался жрец, соединяя пальцы в замок. — Твердь, Сияющий, Госпожа Вихрей… Лучше бы вам быть осторожными, призывая враждующих.
Вепуат неуверенно усмехнулся.
— Мы не враждуем с богами. И они к нам щедры. Хеттийиррн! Покажи свои новые создания — луч огня, луч холода и глаза Ку-унну!
Гедимин сердито сощурился. Теперь все смотрели на него.
— Холод? — негромко повторил один из воинов. — Здесь, где столько огня?
— Я покажу, — буркнул сармат, высматривая за печью горшок с водой. «Не лопнет? Не должен. Но — надо осторожно.»
…Вода забурлила. Ни одного осколка льда в ней уже не было. Вода бурно кипела, пар по наклонной уходил в вытяжку. Гедимин в наступившей тишине выключил «термобластер» и потянулся за второй трубкой, слегка холодящей пальцы. «Где-то пробило изоляцию. Закончим — проверить.»
— Полезно управлять теплом и холодом, — вполголоса заметил Вепуат. — Когда они нужны, и там, где нужны. Без стекла ни одна из этих вещей не была бы создана. Кроме луча холода…
— Доссстаточно, — прошелестел жрец. Он один остался, где стоял. Остальные отступили и наблюдали за водой издалека — хотя ничего пугающего с ней не происходило. Бурление уже утихло, но до кристаллизации было далеко — секунд двадцать-двадцать пять.
— Доссстаточно опасссных призывов, — пришелец повернулся к Гедимину. — Ты не знаешь осторожности ни в чём.
Сармат, растерянно мигнув, выключил «криобластер».
— Я не направлял луч на тебя, — напомнил он. — И не направлю.
— Ни одна из этих вещей не может стать оружием, — сказал Вепуат. — Пламя за это ручается. Гедимин, покажи им…
— Кто строил печи? — перебил его «инженер» в серебристых шнурах. Он отделился от группы, когда «луч холода» погас, и теперь заглядывал за отодвинутую печную заслонку.
— Текк’ты. Чертёж мой, — отозвался Гедимин. — Печи как печи.
Вепуат хмыкнул.
— Такие построить сложно. Но такие и не нужны — стекло плавится куда как проще. Даже Скогны справились.
Пришельцы переглянулись. Из-под обмоток на руках воина проступило красное свечение.
— Держать в руках силу многих богов — и разбрасывать её, как камешки, — пробормотал он. — Даже карлики…
Жрец опустил руку на его загривок.
— Значит, таких печей нет только в Куттуше… Покажи мне стекло, мастер Хетпу. Покажи вещь, отмеченную силой богов.
Гедимин угрюмо сощурился, глядя, как Вепуат протягивает Сэта тонкостенную круглую чашечку. «Опять боги! Что с дозиметром — Сэта фонят, или тут это… существо размером с материк?»
— Это не источник силы. Только тень, — жрец покачал хрупкую вещь на ладони и положил на выступ печи. — Но она приятна глазу. И угодна богам. Я буду говорить с вождями Куттуша. Вы, жрецы Пламени, согласитесь обучить мастеров стекла?