— А-а, вот они где, — шумно выдохнул Вепуат, разворачиваясь к реакторному куполу. — Если от нас ничего больше не надо — мы пойдём. Скажи Альготу — образцы для цемента.
Айзек, только что заглянувший в мешок, поморщился, но завязал его и взвесил в руке.
— Цемент…Если бы вас накрыло камнепадом — где бы вас искали? И кто? Джагулы⁈
Вепуат развёл руками.
— Кто знал, что с ними всё так плохо? Уж тревогу-то могли бы поднять… Пойдём, Гедимин. Альгот дальше справится!
Он подтолкнул сармата в плечо и, не оглядываясь, запрыгал вниз по тропе. Крылья развернулись, и казалось, что он планирует, перелетая с уступа на уступ. На другом его боку тоже блестели глаза — прикрытые перьями, но вполне зрячие.
Джагулы нашлись за выступом плато — «под реактором», где обычно и лежал зверь. Сааг-туул, услышав крик Вепуата, дёрнулся, выпучил глаза вдоль бока, шумно стравил воздух и под грохот погремушек начал подниматься на ноги. С загривка погонщик кричал что-то про камни, но сквозь стук и треск Гедимин ничего не слышал. Он смотрел на спину Вепуата. «Три пары… а нет, ещё одна. Сдвинутая симметрия… Интересно, на груди тоже глаза?»
— Испугался камнепада? И не смогли остановить всей толпой? — Вепуат насмешливо хмыкнул. Он уже сидел на загривке сааг-туула и переругивался с погонщиками. Их было четверо — ещё двое выбрались на броню с погремушками на шестах. Сааг-туул махнул хвостом, едва не задев скалу, шумно громыхнул спинными щитками и попытался залечь. Погремушки затрещали ещё громче. Гедимин пересчитал Джагулов, оглянулся на колею, проложенную вдоль холма, и покосился на сигма-сканер. «Следы зверя вижу. Наши тоже. Джагульских нет. Непохоже, чтобы они спешивались. Если только вместе со зверем… Чушь. Если бы и пролез в те ущелья — всё истоптал бы.»
Сааг-туул, недовольно размахивая хвостом, побрёл вдоль холма. Гедимин выключил сигма-сканер. Сканов было много, сармат просмотрел их бегло, но вглядываться не стал — того, что он искал, не было. Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить секунды перед камнепадом. «Скала треснула… Да, это и был первый звук. Ломающийся камень. Никаких посторонних стуков, щелчков или хлопков. Она ломалась изнутри…»
— Ну ты посмотри! — Вепуат с кривой ухмылкой повернулся к нему. — Пока нас не было, можно было два круга намотать по холмам. Так нет же — залегли в ущелье и чего-то ждали. Ни разлом постеречь, ни зверя погонять…
Джагулы-погонщики недружелюбно покосились на него, но промолчали. Гедимин скользнул по ним рассеянным взглядом. Его занимал только скафандр Вепуата. «Вот ещё короткие перья. Плотнее, чем на спине…»
— Эй! — Вепуат озадаченно смотрел, как Гедимин поддевает когтем часть его оперения. Он старался не задеть предполагаемый глаз, но под пальцем что-то округлое дёрнулось. Блестящий выступ поднялся из-под отодвинутых перьев, качнулся на короткой ножке и лёг, погружаясь в «кожу».
— Мутация, sa hasu…
— А-а! — Вепуат прикрыл глаз ладонью и быстро отодвинулся. — Ну да, выросли. Я ими не вижу, если что. А он, как отрастил, сразу стал активнее. На ощупь-то не полетаешь…
Гедимина передёрнуло.
— Давно выросли? На спине тоже…
— Я насчитал восемнадцать, — Вепуат смущённо ухмыльнулся. — И все реагируют на свет и движение. Пока не знаю, как проверить цветное зрение…
«Охота же таскать на себе ксенофауну…» — Гедимин покосился на свою броню, гладкую, лишённую бессмысленных выростов, мигнул и перевёл взгляд на чёрное оперение. «Не сходится. Масса исходной обшивки была в разы меньше. Чтобы что-то отращивать, надо что-то поглощать.»
— Чем ты его кормишь? — спросил он, угрюмо щурясь на Вепуата. — И через что? Рта ведь нет.
Вепуат, опустив взгляд, раздвинул густые перья на груди. Чуть ниже его правой ключицы в обшивке зияла звёздчатая щель со складчатыми краями. Они дрогнули, и Вепуат быстро прикрыл отверстие и смущённо сощурился.
— У него хоботок. Пока — десять сантиметров. Но для его размеров этого маловато. Думаю, будет ещё расти. Согласен на Би-плазму. Пятьдесят грамм в день. Хотел давать по сто, но Кут’тайри отговорил.
Гедимин мигнул.
— Кут’тайри? Ещё и он тут… И долго ты будешь это откармливать?
Вепуат пожал плечами.
— Любопытно, во что оно в конце концов вырастет. Ты… не говори пока Айзеку, хорошо? И Гварзе не надо. Оно безвредное. Я даже нарочно палец в хоботок пихал…
Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».
— Вепуат, ты в себе?
Сармат встретил его взгляд, не мигнув.
— Живой реактор — можно, а живой скафандр — нельзя?
Гедимин выругался вслух.
— Думаешь, я рад… — он оглянулся через плечо на реакторный купол, исчезающий за холмом, и тяжело качнул головой. — На ночь свою тварь привязывай. Чтобы по лагерю не шарахалась. Увижу — переплавлю.
…«Живой реактор, мать его колба! Будто я их специально развожу…» — Гедимин болезненно поморщился. На Вепуата он старался не смотреть. Тот шёл впереди, оживлённо что-то рассказывая — то ли Гедимину, то ли скафандру. «Интересно, у этой твари есть уши? Хотя — нет, неинтересно.»
— Надо бы разжечь костёр, — Вепуат на ходу подобрал задвинутый в угол поддон и полез в нишу за горючей смесью. — Куттушцы не придут, так с другими городами поздороваюсь. Только спросим Кут’тайри…
Он остановился на пороге, загородив проём растопыренными перьями. Гедимин сердито фыркнул. Сквозь чёрное оперение он уже видел силуэты в длинных накидках, жёлтый мех и ярко-рыжие гривы.
— Куттуш почитает могущественное Пламя, — Сэта, шагнув вперёд, сложил руки в почтительном жесте. Другой, сдёрнув с выступа печи длинную миску с загнутыми кверху краями, протянул Вепуату. На его руках блестели браслеты из сложно переплетённых серебристых шнуров.
— Пришли? — Вепуат с радостной ухмылкой оглянулся на печь. Заслонка была чуть сдвинута, жар шёл наружу, но огненных существ он не беспокоил. Гедимин машинально заглянул в плавильный конус — вязкая масса светилась оранжевым, постепенно желтея.
— Прошу прощения за хранителя жара, — Сэта в серебристых шнурах склонил голову. — Тахишшу очень осторожен, иной раз — даже излишне. Ученики пришли бы ещё и вчера… Что ж, я, рука Куттуша, прослежу за ними.
Гедимин, выбравшись из-за вороха чёрных перьев, посмотрел на «учеников». «Шестеро. Похоже, все — ремесленники… а нет, вон тот — жрец, но из младших. Значит, в Куттуше стекло с богами не связано? Ну, хоть где-то…»
— Мы пришли с благословения Тахишшу, — быстро добавил «рука Куттуша», покосившись на восьмого Сэта — Кут’тайри. Беглый жрец стоял у печи, сложив руки на груди; в его ладони была зажата стеклодувная трубка. Его голова была опущена, но Гедимин видел двойную линию вдоль шеи — она светилась красным.
— Вот и хорошо, — деловито сказал Вепуат, складывая крылья и заглядывая в печь. — Расплав дозревает. Гедимин, закинь им чуток ульсены, как раз успеет дойти. Кут’тайри, что вы тут разобрали? Общие правила? Или уже дальше ушли?
Кут’тайри недобро ощерился.
— Мы пришли учиться у мастера, а не у подмастерья, — ровным голосом ответил вместо него «рука Куттуша». — Снисхождение к беглому преступнику — воля Пламени и его жрецов. Но Куттуш смотрит на это иначе.
Вепуат шумно вздохнул.
— Значит, начнём с начала. Гедимин, расскажи им про инструменты и технику безопасности. А я позову Джагулов.
— Джагулы? — Сэта, столпившиеся у печи, вздыбили гривы. Гедимин оглянулся на Вепуата — за ним уже закрывался второй «шлюз».
— Тоже… ученики, — буркнул сармат, отбирая у Кут’тайри стеклодувную трубку. — Займут вон ту печь. Уживётесь?
— Джагулы… — протянул «рука Куттуша», оглядываясь на соплеменников. — Торговать с ними полезно. А вот пускать в город — это уже лишнее. Впрочем, Аса’ан принимает у себя и Джагулов, и Кьюссов…
— За Джагулами надо следить, — пробормотал один из «учеников». — Вечно путают своё и чужое.
— Воля Пламени и его жрецов, кого принимать в своём городе, — предводитель сложил руки у груди. — Мы обещаем держаться достойно.
— Угу, — буркнул Гедимин, ставя плавильный конус, наполненный шихтой, в печь. «Всё-таки стену придётся строить. Может, даже непрозрачную.»
…Когда Вепуат привёл Джагулов, ульсена в маленьком конусе уже расплавилась, а Гедимин успел показать Сэта, как проводится дегазация, и как расплав наматывается на штырь. Кут’тайри забрался в угол у «Джагульской» печи и молча наблюдал за соплеменниками. Когда «шлюзы» открылись, он нехотя отделился от стены и выбрался в коридор.
— Сэта! — глухо рявкнул вошедший Джагул и пригнул голову, поднимая гриву дыбом. Беглый жрец громко зашипел, покрываясь мелкими языками пламени.
— Тихо! — Вепуат грохнул кулаком о кулак и сердито посмотрел на Кут’тайри. — Как тут, Гедимин?
— Осваивают бусы, — доложил сармат и кивнул на «Джагульскую» печь. — Расплав дозревает.
— Ага! — Вепуат ухмыльнулся и развернулся к Сэта. — Бусинам можно придать разную форму. Если успеем, покажу, как смешивать расплавы и делать стекло с искрой. Такие утеплительные браслеты из бусин — как раз для холодных дней. Гедимин, эти четверо — к тебе. Джаарган сказал — будет только смотреть.
Гедимин взглянул на кочевников, жмущихся к стене, и сдержанно хмыкнул.
— Конечно, смотреть. Куда бы я его пустил во всех этих висюльках⁈
Кто-то — скорее всего, Вепуат — успел втолковать Джагулам технику безопасности: четверо пришли в подпоясанных рубахах без лишней бахромы и перевесили цацки с шеи и рук на пояс. Ремешки, намотанные поперёк ладоней, видимо, заменяли рукавицы. Гедимин скользнул взглядом по крупным значкам, намалёванным на светлой коже рубах. Их нанесли только что — пигмент ещё не успел впитаться. «Символы вдоль ворота. Где-то я похожие видел…» — задумался было сармат, но, стряхнув оцепенение, жестом позвал «учеников» к себе. Те, переглянувшись, двинулись навстречу, прижимая уши и нервно скалясь. Джаарган, весь в бусах, шнурках и подвесках, остался у стены — смотреть сквозь растопыренные кривые пальцы то ли на печь и Гедимина рядом с ней, то ли на четвёрку «стеклодувов».