Гедимин мигнул.
— Хозяин ключа в отъезде, а стену стеречь надо, — отозвался Вепуат, пропуская «учеников» в цех. — Гедимин, занимай печь, я портал разожгу.
Джагулы переглянулись.
— Отдал младшему? — один из них неуверенно оскалился, прикрывая ладонью клыки. — А что проку? Ключ не для него сделан. Что он откроет⁈
— Всё нормально работает, — буркнул Гедимин, отодвигая заслонку печи. — Это механизм. Он сделан для всех.
Он сгрёб разбросанный на ночь кейек в центр камеры. По руке потянуло жаром. За спиной кто-то приглушённо зарычал.
— Для всех? И в твоих руках, и в руках младшего — стена встанет, дверь откроется?
«Разобрались в работе „арктуса“,» — вяло удивился Гедимин, распределяя кейек вокруг углублений внутри камеры. «Когда только успели…»
— Кто знает, на что жать — справится, — отозвался он, поворачиваясь к «ученикам». В «шлюзовой камере» уже гудело пламя — Сэта вышли на связь.
— Любой по крови? — спросил Джагул, навострив уши. Он даже на печь не глядел, хотя остальные уже расхватали плавильные конусы и гремели мешком с шихтой.
— И Сэта? И карлик?
— Оно кровь не проверяет, — буркнул Гедимин. — Как любой нормальный механизм. Умеешь обращаться — будет работать. Ты сегодня учишься или так, смотришь?
Джагул, шумно выдохнув, двинулся отбирать у сородичей плавильный конус. Через пару минут всё тигли отправились в печь, и кочевники, рявкая друг на друга, заспорили о форме бусин. Но пару раз Гедимин замечал чей-то тяжёлый взгляд. Джегех и Аджах шумели меньше обычного и держались задумчиво.
31 день Льда, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Снаружи минус семьдесят, — сообщил Айзек, спустившись в бункер. С ним вместе под землю просочился холодный воздух. Гедимин недовольно сощурился на открытый люк, но Айзек только отмахнулся:
— Под куполом плюс восемь. Думаю, Текк’ты сегодня не появятся.
«Чем им всё-таки мешает холод, если они глубоко под землёй?» — Гедимин подавил раздражённый вздох. «Ничего нельзя планировать на этой бредовой планете…»
…Под куполом тянуло прохладой. Над ближайшей термочашей склонились филки в жёлтых комбинезонах и войлочных «сапогах». Один держал в руке костяной ковшик с дымящимися камешками и щипцами перекладывал их в чашу. Второй подвесил над ней снятый со стены термометр и всматривался в зелёный столбик. Гедимин покосился на «оборудование» — знакомым был только термометр, остальное сделал кто-то другой — и, в принципе, сносно. «Главное, чтобы руки не обожгло,» — думал сармат, проходя мимо. Термочаши вдоль прозрачной стены горели тусклее обычного, хотя горки камешков на дне каждой из них заметно увеличились. «Очередное падение мощности?» — сармат потянулся за сфалтом, но, махнув рукой, прошёл мимо. «Осталось десять дней, если местные не врут. Потом кейек успокоится, и тепловыделение войдёт в норму. А излучения тут и без меня хватает.»
…Сааг-туул лежал на плато, вытянувшись вдоль прозрачного коридора, боком вплотную к стене, и не подавал признаков жизни. Его караул попрятался в жилые «отсеки». Гедимин покосился на узкие извилистые воздуховоды, кем-то с утра проделанные в стене, — тёплый сквозняк из них дул прямо на сааг-туула. «Он тут лёг, потому что почуял тепло, или кто-то решил его обогреть?» — задумался на секунду сармат, оглянувшись на горячий цех. Из продухов в каменной стене сочился жар — Кут’тайри, как умел, боролся с холодом и, возможно, делился теплом с сааг-туулом. «Привадить тварь на холм… С Вепуата сталось бы. Ладно, если она станет чуть меньше от нас шарахаться…»
…Гедимин поднял мешок с рудой. Что-то застучало по ногам — мелкие камешки вывалились через прореху. Сармат сначала подумал, что на примитивном мешке разошёлся шов, но нитки-жилы выдержали — разъехалась сама «ткань», истёртая подстилка. «Дрянной материал,» — думал Гедимин, перехватывая небольшой, но рассыпающийся мешок второй рукой. «Что-то надо делать с контейнерами. Такие — ни на что не годятся.»
— Сколько уже дней прошло? Дважды по тринадцать? — донёсся со склада голос Вепуата. — Кто как, а я ничего странного не чувствую. А ты? Что там со временем? Успевает срастаться?
— Неосторожные шутки, Хетпу, — прошелестел из-за двери Кут’тайри. — Но ты прав. Я тоже не вижу угрозы. Эти ваши… измерители — они пока ничего не разрушили. Но торопиться всё равно не следует.
— Само собой, — серьёзно ответил Вепуат. Хрюкнул в респиратор он уже позднее, выйдя в цех и плотно закрыв за собой дверь. Гедимину было не до него — он пересыпал кейек изо всех печей в одну, «подогрел» излучением и теперь следил за нарастающим жаром. «Надеюсь, тигли выдержат. На руках такой объём плавить неохота.»
— Кут’тайри думает — наши часы пока не поломали время, — сказал Вепуат, заглядывая из-под его руки в печь. — Что у тебя тут за плавильня?
— Для рэссены, — Гедимин кивнул на мешки с рудой и снова вздохнул про себя о литейной станции. С утра он к ней подходил, но тут же отошёл — там плавился «чёрный песок». Судя по настройкам, кто-то запустил в производство тёмные щитки для шлемов — видимо, про запас — такой горы шлемов на всей базе не нашлось бы.
— Не заметил — среди минералов в Сфене Камня были очень твёрдые?
Вепуат растерянно хмыкнул.
— Это надо Альгота спросить. Я их не проверял — брал, что само выпало.
— Досадно, — пробормотал сармат, задумчиво щурясь. «Шаровая мельница — устройство несложное, но — вопрос в шарах. На Земле выручал гранит, а здесь… Не найду минерала — придётся лить рэссеновую дробь. Со стометровой вышки, мать её колба, — иначе здесь не выйдет…»
Вепуат заглянул в расстеленные на поддоне чертежи и еле слышно хмыкнул.
— Я не механик, но — эти штуки что, вращаются?
— Угу, — буркнул Гедимин, подавляя желание прикрыть чертежи ближайшей тряпкой. — Я помню всё про вращение. Там будет в две стороны — такая скоростная дёргалка… если тросы раньше не порвутся.
Вепуат недоверчиво покачал головой.
— Это ведь выковано из рэссены? Ну-у… зная тебя… не надо это в лагере запускать, ладно? Отъедем к соседнему холму — там никто не живёт. Если и взорвётся, не страшно.
Гедимин угрюмо сощурился и убрал чертежи под тряпку.
— Это для производства цемента. Дробильный агрегат и смеситель. Что мне, тонну сырья таскать с холма на холм?
Взгляд Вепуата был холоден и серьёзен.
— Знаешь, Гедимин, лучше уж так.
…Мелкие детали остужали в ведре. Вода бурлила, пар бил в воронку, свёрнутую из защитного поля, и уходил за стену внешнего купола, осыпаясь на холм ледяной пылью. Рассеяться он не успевал. Вепуат, выглянувший наружу, с ухмылкой рассказывал, что сааг-туул придвинулся ближе к продухам, и иней оседает на его броне.
— Греется… Ну что, ещё? — сармат придвинул к Гедимину ведро с холодной водой. Сармат покосился на свои дымящиеся руки, на ошмётки шлака и несколько обрезков рэссены — всё, что осталось от долгой плавки — и сбросил металл в ведро, погрузив туда же ладони.
— Хватит. До вечера отлежится — и будем собирать, — отрывисто сказал он, думая о прочности тросов и скорости вращения. — Пока был снаружи — Альгота не видел?
…Альгот держал маленький мешок одной рукой, но с видимым усилием. Гедимин, подставляя ладонь, ждал, что её поведёт книзу — но еле-еле почувствовал груз и едва не выронил его — напряжённую руку от неожиданности дёрнуло кверху.
— На десяток квадратов хватит, — Альгот покосился на сармата, перехватившего мешок, и тут же отвёл взгляд. — На мороз не таскай — расслоится. При плюс пяти — плюс десяти застывать будет… суток пять-шесть, если график не врёт. Сразу скажу — не проверял.
…Гедимин тронул мешок, подвешенный к поясу. Смесь оставалась мягкой — с последней проверки ничего не изменилось. Сармат подобрал стопку красно-жёлтых пластин, проложенных защитным полем, осторожно перевесил за плечо и взглянул на уложенный у стены сфалт. Оставлять оружие без присмотра не хотелось, случайно покрошить прикладом ценный груз — тоже.
— Может, мне с тобой? Туда, вниз? — Вепуат наблюдал за сарматом с тревогой. Тот резко качнул головой.
— Жди у подъёмника. Следи за сфалтом — чтоб никто близко не подходил.
Вепуат хмыкнул.
— Ты за кого боишься — за сфалт или подошедшего?
— За лагерь, — буркнул Гедимин, становясь на «лапы» крюка. — Майна!
…Если бы не фонарь, сармат мало что разглядел бы — каждую пещеру освещала единственная термочаша, все остальные прогревали конструкции изнутри, и их свет не просачивался на временную «поверхность». Из-за этого над ней и похолодало — термометр на запястье показывал плюс семь. Гедимин спускался по каменным лестницам, ступая на широко расставленные пальцы — шуметь почему-то не хотелось. Что-то невидимое следило за ним из-за каждого поворота; однажды он даже обернулся, но заметить никого не успел, только дозиметр коротко мигнул из-под брони.
«Здесь,» — сармат остановился у стены. На вид она была гладкой, но ладонь ощущала слабые шероховатости — и «заваренный» шов на стыке двух пластин. Стена уходила вверх под небольшим углом — Гедимин стоял внутри гигантской полусферы. «Один квадрат сделаю здесь и ещё по одному — на других сторонах. Отсюда удобно вести укладку. Я начну, филки продолжат. Вроде бы работа им по силам…»
Альгот не зря возился, смешивая жидкости и минеральные порошки, — смесь ложилась на вертикальную поверхность, не сваливаясь и не стекая, только едва заметно растягивалась книзу. Гедимин укладывал красно-жёлтые плиты внахлёст, радуясь, что более тонкие кромки не треснули и не искрошились, пока лежали на складе, засыпанные трухой. Луч «термобластера», направленный в стену, постепенно прогревал её — другого способа подогреть раствор, оказавшийся за термоизоляцией, не было, она исправно изолировала его от нагревателя — но тепло, идущее по опорной стене, должно было в конце концов его прогреть. «Когда закроют последние „окна“, придётся ждать шесть суток,» — думал Гедимин, глядя, как кромка раствора постепенно рыжеет. «Там уже будет не подобраться с нагревом. Даже луч не просочится.»