Гедимин поморщился, но кивнул.
…Третья группа филков, побросав рукавицы на валун, ушла в душевую. Четвёртая собралась у подъёмника, дожидаясь, пока сармат, оставленный на дне, закрепит на бочке тросы. Гедимин, огибая горячий цех с дальнего торца, оглянулся на тропу — Вепуата не было. «Тем лучше,» — подумал он, мягко спрыгивая на крышу склада и скатываясь по ней на дно долины. Удар получился негромким — тише, чем команды у подъёмника. Через десяток секунд сармат уже пристроил под потолком фонарь и сыпал на поддон горючую смесь. «Можно было и без порталов,» — думал он, снимая со спины «рюкзак» с поршневой машиной. «Так же на себе перенёс бы. Вот дурацкие секреты…»
— Кут’тайри слышит голос Пламени, — донеслось из костра. Одинокая гуманоидная фигура приподняла светящуюся руку. Гедимин радостно усмехнулся.
— Давай сначала части станины. По одной!
…Едва торец цилиндра показался из огня, Гедимин вцепился в него, дёрнул на себя — и почувствовал, как неестественно лёгкий металл стремительно тяжелеет. Когда «бочка», звеня, скатилась с поддона и была поймана и уложена на станину, она весила столько, сколько ей и полагалось. По ту сторону костра тяжело дышал окутанный огнём Кут’тайри.
— Хвала повелителям металла, — выдохнул он, потирая спину. — Они крепки, как опоры мира. Жаль, мы рождены огнём, а не камнем.
— Спасибо, — быстро сказал Гедимин. — Дальше я сам.
…Сармат досыпал в цилиндр ещё полгорсти гравия и провернул прижимной винт. «Надеюсь, в этот раз дребезжать не будет,» — он покосился на станину и шагнул в сторону, к рычагам поршневой машины. «Пойду прогонами по пятнадцать минут. Чем дольше проработает, тем лучше. Спешить некуда.»
…Вой бурана сбивал с толку — всё время казалось, что сбоит «мотор». Сейчас, когда он набирал обороты, гул становился всё громче — вскоре шум за стеной должен был заглохнуть. Гедимин встряхнул чашку с песком и тронул его когтем. Гравий, собранный на холме, растёрло почти в пыль. Рабочие шары, перебранные, осмотренные и только что не обнюханные, сармат высыпал обратно в цилиндр. «Ни одной царапины. Истирание минимальное. Не зря я в Сфене Камня скафандр себе обдирал…»
Он повернул голову на еле слышный звон, шарахнулся в сторону, но не успел. Отлетевшая клёпка врезалась в шлем. Распластавшийся на полу сармат пнул рычаг и под стихающий гул схватился за голову. Ничего, кроме озадаченности и гулкого сердцебиения, он не чувствовал.
«Has— su…» — выдохнул он, нащупав клёпку. Её вколотило меж двумя ипроновыми щитками. Третий, флиевый, слой прогнулся от удара, но выдержал. Верхние щитки сыпались с виска чёрными осколками. В блестящем боку камнедробилки отразился чёрный шлем — и жёлтое пятно десяти сантиметров в поперечнике.
— Мать моя колба… — пробормотал сармат, потирая висок. Выдернуть клёпку удалось не сразу — рука дрожала. «Знал же — что-нибудь да отвалится…» — он осмотрел станину и угрюмо сощурился. Отвалиться могло ещё в двух местах — и уже почти отвалилось, хотя только что, перед запуском, Гедимин всё проверял. На экране дозиметра кривая «сигмы», хаотично дёргающаяся вверх и вниз, наконец вытянулась в прямую. Когда успело задёргаться, Гедимин не отследил — да сейчас это было и несущественно.
…Кривая на экране снова дрогнула и приподнялась. Через полсекунды сармат опознал сканирующий луч и досадливо сощурился. «Вепуат,» — экран сканера подёрнулся рябью от встречного потока, но чёрная крылатая фигура с белесым пятном на руке была видна вполне отчётливо. Гедимин оглянулся на мешок каменной пыли, на мерно вращающийся цилиндр и пожал плечами. «Да пусть идёт. Тут всё закончено. Можно сворачиваться.»
— Мать твоя пробирка! — выдохнул Вепуат, шагнув через порог. — Жив? Цел?
— Говорил же — нормальный агрегат, — проворчал Гедимин, с трудом заставив себя смотреть разведчику в глаза. Новый слой чёрных щитков на шлеме уже затвердел и перестал дымиться, но блестел немного по-другому — или сармату, привыкшему разглядывать фрил, так казалось. Вепуат скользнул по нему взглядом и облегчённо вздохнул.
— И верно. Всё цело… Ядро Сатурна! — он встряхнулся, распушив перья. — Вот до завтра было не потерпеть?
Гедимин склонился над агрегатом, отсоединяя приводы.
— Хороший минерал. Не уступает граниту, — он кивнул на мешок с перетёртым камнем. — Хорошая, мелкая фракция. Покажу Альготу… Хм. Не видел его? Не загнали на… грузоперевозки?
— Отработал, — без тени улыбки ответил Вепуат. — Фыркнул и ушёл в лабораторию. Айзек завтра обещал повторить, но с твоим подъёмником. Чтобы поняли разницу.
Гедимин криво ухмыльнулся.
— Разницу с Землёй, наверное, уже поняли.
…Пока Гедимин крепил к стене последнюю костяную стойку, Вепуат развешивал инструменты. Выстроил он их по размеру, соблюдая симметрию. Гедимин ухмыльнулся было, пригляделся — и недовольно сощурился: неприметные символы богов выстроились в ряд и «смотрели» прямо ему в глаза.
— Джагулы рвались учиться, — сказал Вепуат, смахивая с выступа печи невидимую пыль. — Еле отговорил. Тогда, правда, буран ещё не разыгрался… Там метра полтора, похоже, навалит. Если половину не сдует.
Гедимин вспомнил белую стену, медленно растущую вдоль прозрачной, выстроенной из защитного поля, и угрюмо кивнул.
— Куда ты завтра собирался? В Сфен Огня?
Вепуат качнул головой.
— В Сфен Воды нам надо бы. И не одним. За глиной и ульсеновой рудой. Показать, как оно добывается. Снег придётся топить — в полутора метрах даже мы завязнем.
Гедимин ошалело мигнул.
— Ты в себе?
Вепуат развёл руками.
— Сааг-туул в ущелье не пролезет. А то бы на нём поехали. Тебе ведь катушку несложно собрать? Ну, или я помогу… Надо показать филкам, как поднимают со дна руду. И где копать глину. Тоже придётся топить — там, небось, всё промёрзло на три метра…
Кто-то неуверенно постучал в дверь. Гедимин закрыл рот и шагнул к печи, мимоходом проверив, где мешок с шихтой и плавильные конусы. «Филки. Надеюсь, в рукавицах. И чём-нибудь негорючем.»
…Стеклянная «змейка», намотанная на стержень, ужалась, превратившись в кругляш. Филк на пару секунд сунул её в раскалённое жерло и тронул пожелтевшее стекло каменным лезвием, намечая боковые «лепестки». Гедимин придержал его руку, разворачивая лезвие плашмя. Последний надрез получился широким и косым — опасная симметрия сбилась.
— Эй! — филк, дёрнувшись в сторону, недовольно фыркнул.
— Симметричность, — напомнил Гедимин, придержав пальцем стержень — ещё мгновение, и горячая бусина расплющилась бы о выступ печи.
— А, — филк с извиняющейся ухмылкой склонился над поддоном. Бусина, отделённая от стержня, легла рядом с другими — более простой формы, без «лепестков». Гедимин одобрительно хмыкнул и подозвал следующего.
Он краем глаза видел, как Вепуат у соседней печи показывает «стеклодувам» трубку и опускает её в жерло. Его ученики успели накрутить дюжину бусин. «Может, и с трубкой управятся,» — Гедимин покосился на филка, старательно, но неуклюже наматывающего стеклянную ленту, и качнул головой. «А моим ещё рано. Пусть освоятся с новым материалом. Это ведь не цацки клепать из готовых деталей…»
…Последнюю бусину — вытянутую стеклянную спираль — слегка приплющило с верхнего края, когда филк перекладывал её на поддон. Гедимин посмотрел на чёткие витки, покрытые насечками, и едва заметно ухмыльнулся.
— Годится. Теперь попро…
Сбоку кто-то захрипел. Зазвенел металл. Развернувшись, Гедимин увидел, как «ученик» Вепуата, отбросив стеклодувную трубку, прижимает ладонь ко рту, а из-под пальцев течёт розоватая слюна. Разведчик, оттолкнув филков и захлопнув заслонку, ухватил его за плечо.
— Открой! — он, силой оторвав пальцы ото рта, плеснул внутрь из подвернувшегося горшка. Филк булькнул, всё выплюнул и шарахнулся было к стене, но Вепуат уже прижал к его шее красно-чёрный камешек. Сармат обмяк и еле слышно зашипел.
Гедимин подобрал трубку с остатками стеклянной массы. Выбить застывший комок из неё удалось не сразу. Филк через пару секунд «общения» с кровяным камнем набрался сил и снова стал вырываться, шипя что-то про полоумных амбалов. Вепуат, выпустив его, протянул флягу.
— Воды в рот набери и держи. Небольшой ожог. Что с камнем, что без камня — до вечера затянется. Гедимин! Твои ещё не пробовали дуть? Погоди минут пятнадцать, у меня камень занят.
Гедимин хмыкнул.
— Ожоги — это обязательно?
— Могло бы и лёгкие… — пробормотал кто-то из филков за его спиной. Они, забыв обо всех несделанных бусинах, столпились в коридоре и глазели на пострадавшего. Тот, морщась то ли от боли, то ли от зуда регенерации, сосредоточенно полоскал рот.
— Лишний риск, — недовольно сказал его сосед. — Неужели нет ручных приспособлений…
Вепуат ухмыльнулся.
— Может, изобретёте.
…В этот раз сила выдоха была рассчитана верно. Тонкостенный пузырь повис на конце трубки, постепенно меняя цвет.
— Ещё раз прогрей — и можешь отсечь, — сказал Гедимин филку. Тот, убрав мундштук ото рта, задумчиво разглядывал то пузырь, то стойку с инструментами.
— А чем его сплющить? — спросил он.
— С боков? — Гедимин потянулся за шипцами, но остановился на полпути. — Погоди. Сначала эту чашку доделай.
— Я и хочу, — отозвался филк, поворачивая трубку пузырём к Гедимину. — Сделать донце. Чем? Просто об печь прижать?
— Да камнем приплюсни, — другой филк, не выдержав, протянул каменное лезвие. Гедимин мигнул. «Донце? Приплюс… Hasu! Совсем забыл, — чашки же плоскодонные! Везде, кроме этой полоумной планеты…»
— На кривом полу плоское донце только мешает, — сказал он вслух. — Оставь так. Будет круглое. Можно приделать ножки.
— Круглое? — повторил филк, растерянно мигнув. — Верно же! У местных ведь есть такие…
— Но мы-то не местные, — перебил его сармат с лезвием. — И сделаем нормально. Гедимин, так чем его сплющивать?
…На поддоне, отправленном в «холодную» камеру печи, стояли две чашки со сплюснутым дном и две с круглым. До ножек не дошло — расплав закончился. Гедимин потянулся было за мешком с шихтой, но увидел помутневшие глаза и «уплывающие» взгляды филков и махнул рукой.