…Вепуат посмотрел на экран сигма-сканера и шумно вздохнул.
— Не. Ты туда не лезь, — проворчал он, закрепляя на руке «термобластер». — Не ты их терял, не тебе и искать. Ничего, я их найду. Сходи лучше, проверь, как там глина. По мне, так пора процеживать.
…У ворот душевой Гедимин замедлил шаг, и вовремя — наружу выскочил филк. Увидев сармата, он быстро огляделся и недовольно фыркнул.
— А Хепри где?
— Его зовут Вепуат, — Гедимин недобро сощурился. — Тебе зачем? Ранен?
Филк набрал было воздуху в грудь, но, посмотрев на сармата, осёкся и качнул головой.
— Глина. Не знаю, чего он от неё хочет, но вода очень мутная. Что там с ней делают дальше?
…С глиняного кома уже не капало; вода осталась на дне бочонка, над которым был подвешен войлочный свёрток. Часть комка Гедимин отделил, и теперь филки старательно перемешивали глину с песком. Сармат следил за ними вполглаза, перебирая мелкие костяные «цацки» и высушенные семена. У многих была сложная форма со внутренними полостями. «Попробуем повторить в металле. Должно быть интересно.»
…Филк, закончив с мелкой отливкой, поставил тигель в печь и шагнул в сторону, уступая место другому. Его форма, сделанная по образцу мелкой ракушки, стояла на песке, насыпанном в ведро, чуть поодаль от уже залитых, излучающих опасный жар. Гедимин поднял ведро на перевёрнутый бочонок, чтобы литейщикам не пришлось наклоняться — но высоту всё-таки определил неверно. Очередной филк поморщился, поднимая тигель, зажатый в захвате, и занося его над литником. За спиной громыхнула дверь, и что-то затрещало, разбрасывая по цеху мокрый снег.
Тигель «ученик» всё-таки удержал. Гедимин выхватил конус вместе с раскалённым захватом. Часть металла выплеснулась на перчатку, но сармат едва обратил на это внимание. На сапоге филка, не успевшего отдёрнуть ногу, дымились чёрные пятна.
Крик Гедимин услышал позже — когда сапог, срезанный и содранный с ноги филка вместе с носком, пролетел пару метров и остался дымиться на полу. «Ученик» шарахнулся к стене и там присел, сдавленно шипя и схватившись за голень. Из-под пальцев просачивалось чёрное.
— Отойди, — бросил Вепуат через плечо, опускаясь на пол рядом с раненым. Гедимин уже видел расплывающиеся на пальцах ноги красные пятна — металл всё-таки её прижёг. «Как я его порезал? Надо было аккуратнее…» — сармат, досадливо щурясь, вытер с когтей размазанную кровь. Когда он подобрал содранный с филка сапог, на пол скатились застывшие металлические капли. «Ткань» не прожгло — сквозных отверстий в плотном слое гзеша не было, только горелые пятна — и на нём, и на войлоке под ним.
— А ты сам куда смотрел? Ждал, когда до костей прожжёт? — услышал Гедимин сердитый голос Вепуата. Он склонился над вытянутой ногой филка; другой «ученик» придерживал раненого за плечи. «Что я ему, вену распорол?» — Гедимин, чувствуя под рёбрами холод, придвинулся ближе. Взъерошенные перья Вепуата заслоняли обзор, но в ту же секунду раненый филк сердито фыркнул и зашевелился, подтягивая ногу под себя.
— Ага! Из-за капли металла надо мне ступню отрезать⁈ Он бы ещё плазменным резаком…
— Держи камень! — бросил Вепуат, складывая крылья и поднимаясь на ноги. Раненый филк фыркнул, но промолчал. Теперь Гедимин видел длинный, но неглубокий порез на голени. Его края шевелились, быстро смыкаясь. Красные пятна на пальцах уже немного посветлели.
— Быстро ты среагировал, — сказал Вепуат, разглядывая повреждённый сапог. — Значит, не прожгло, а жар всё равно просочился… Ну, металлом на кожу — было бы хуже.
— Асбест, — Гедимин с тяжёлым вздохом оглянулся на филков; они столпились вокруг раненого и о чём-то шептались. — Спецодежда для такой работы. Здесь же есть аналог…
Вепуат невесело ухмыльнулся.
— Третий слой, если двух не хватило?.. Как он вообще облился? Был же инструктаж. И вчера они не промахивались мимо форм…
Гедимин тяжело качнул головой. Он думал об оставшемся в печи металле. «Перегреется вкрай… Чего они там столпились? Видно же, что рана несерьёзная…»
…Металла в тигле осталось немного — теперь случайно разлить его было сложнее. Филк, натянувший на ногу отрезанный сапог, угрюмо щурился, но захват держал твёрдо.
— Пускай остывают, — сказал Вепуат, переставляя дымящееся ведро к соседней печи. — Есть пара часов на работу со стеклом… Гедимин, ты шестерых возьмёшь? Ардан сегодня не может, работаем вдвоём.
Гедимин поморщился, но кивнул. Филк, оставшийся в одном сапоге, покосился на него и еле слышно фыркнул.
— Гзеш переплавляется в два плевка, — сказал ему Вепуат. — Вас что, Альгот не учил? Вылезай из комбинезона — и идите с Атайром чинить его. Там, за печами, тихий угол. Горелку возьмёшь спиральную или с линзой?
— Не надо ему горелок, — вмешался Гедимин, у которого под рёбрами снова шевельнулось что-то холодное. — Дай мне, я заделаю.
Филк без сапога громко фыркнул и открыл было рот под одобрительное бормотание сородичей, но Вепуат резко развернулся к нему, поднимая дыбом перья — и филк, вздрогнув, принялся расстёгивать комбинезон. Остальные что-то пробурчали, но Гедимин не стал прислушиваться.
— Встань поодаль, — велел раздетому филку Вепуат. — Все сразу к печи всё равно не пролезут. Ты и ты — сыпьте шихту в два конуса. Будем делать чашки с ручками — и я покажу, как обращаться с горелкой.
…Не успел Гедимин расслоить «ткань» вдоль надреза, как за плечом зашелестело, а на блестящей поверхности гзеша появились блики. Со склада незаметно выбрался Кут’тайри и теперь рассматривал комбинезон, наклонив голову набок и навострив уши.
— Вот как эта одежда выглядит вблизи, — пробормотал он, протянув к комбинезону когтистую руку. — Издали было похоже на кожаную броню. Но это не шкуры. И швов я не вижу.
— Швы запаяны, — отозвался Гедимин, соединяя расслоенные кромки. — А так они есть.
Кут’тайри тронул свисающий рукав и тихо зашипел.
— Не шкуры, не ткань… Блестит, как небесная слизь. Её варят карлики… да, точно такой же блеск.
Гзеш под «жалом» лучевого резака заблестел и зашевелился, подворачиваясь внутрь.
— И плавится, как небесная слизь, — прошептал Кут’тайри прямо в наушник. — Были такие вещи у мёртвых карликов…
Запаянный шов остывал быстро. Через пару минут Гедимин осмотрел его, скрутил штанину в тугой жгут и растянул, наматывая на руку. «Не трещит. Удобный всё-таки материал.»
За плечом раздалось изумлённое шипение. Гедимин обернулся. Кут’тайри смотрел, не мигая, на «ткань» комбинезона. То, что было скручено, уже почти разгладилось; шов просматривался, но гзеш вдоль него не разошёлся. «Удобный материал,» — заключил Гедимин. «Ещё бы асбестовый кожух для работы с огнём…»
Он хотел повесить комбинезон на руку, но обнаружил, что за рукав кто-то тянет. Кут’тайри скручивал и растягивал «ткань», пробуя её когтем. Гедимин недовольно хмыкнул.
— Ни ткани, ни кожи, — прошептал жрец, нехотя разжимая руку. — Никакой опоры для слизи. Я видел эту слизь. Она легко рвётся, быстро тает. Эту ткань вы сделали из неё? Она прочна…
— Угу, — сармат растянул гзеш, намотав на руку. — Можно сделать и прочнее. Были бы силы носить.
— Прочная слизь. Жёлтая, не чёрная… — Кут’тайри подобрал свисающий рукав и, поднеся ко рту, неожиданно прикусил и тут же сплюнул. — И вкус другой. Вы её варили? Не карлики? У них такого не было. Это работа жрецов Пламени…
По пальцам Гедимина хлестнуло жаром, и он отшатнулся, закинув комбинезон на плечо, подальше от источника жара. Грива Кут’тайри превратилась в красные языки огня, вдоль шеи проступили багровые пятна.
— Карлики теперь умеют так же? — жрец, вскинув голову, впился взглядом в лицо сармата. — Вы научили их?
— Да тише ты, — буркнул Гедимин, отодвигаясь и разглядывая комбинезон. Лишняя сотня градусов не должна была причинить гзешу вред — но мало ли…
— Никто не учил. Слишком сложный процесс, — ответил он — и задумчиво сощурился. «Сложный. Требует земного оборудования. А здесь его не будет. И поселенцы снова останутся с исходными. И то, если найдут сырьё. Надо думать… Как получить ксенофтор на местном оборудовании? И как его потом уловить и удержать? Слишком агрессивное вещество… Хм. Ладно, будем думать. Поговорить с Альготом…»
За печью кто-то вскрикнул, и сразу несколько голосов сердито загомонили. Вепуат, с треском опустив перья на броню, отогнал всех в коридор. Гедимин шагнул к нему — и увидел горелку с открытой зеркальной капсулой, брошенную на пол, и филка, сдирающего рукавицу. По его ладони протянулась распухшая багровая полоса.
«Да чтоб вам всем…» — Гедимин наклонился за горелкой. Сквозь гул крови в ушах он слышал обрывки слов — что-то о технике безопасности и дикарских инструментах.
— Что с горелкой? — спросил он, подбирая выкатившийся «термоэлемент» — обломок кейека. Со всех сторон сердито зафыркали.
— Сам смотри, почему твой инструмент жжёт руки! — кто-то из филков, подойдя ближе, ткнул пальцем в броню сармата — и с изумлённым воплем шарахнулся в сторону. Все расступились, бормотание смолкло. Гедимин перевёл недоумённый взгляд с горелки на мелких сарматов, потом — на случайно попавшую в поле зрения перчатку. Вместо гладкого фрила её покрывала рельефная чешуя с короткими шипиками. Гедимин шевельнул плечами — за спиной заскрежетало. Он дотянулся до лопатки и нащупал медленно вытягивающийся шип — часть позвоночного гребня. «Sa has— sulu…» — обречённо выдохнул он, глядя на руку, покрытую шевелящейся чешуёй. Щитки сжимались, выгибаясь кверху. Некоторые из них уже стали похожи на друзы кристаллов.
— Ну-ка, тихо! — Вепуат, надев на раненого шнурок с кровяным камнем и сунув его руку в горшок с водой, оглянулся на филков и коротко присвистнул. — А красивые шипы… Ты не волнуйся так. Неплотно закрыли капсулу, только и всего.
— Неплотно? — Гедимин провёл когтем по краю зеркальной полусферы. «Выщербилась? Где-то трещина? Всё-таки материал непрочный…» Никаких неровностей на краях не было. Сармат вложил в капсулу «термоэлемент», закрыл её и обхватил ладонью, пытаясь почувствовать, откуда тянет жаром. Капсула была чуть тёплой.