…Гедимин собирался искать Альгота — показывать ему наметки по соединениям ксенофтора. До лаборатории дойти не успел — наткнулся на плотную толпу филков. В её центре стоял Гварза. Филки угрюмо щурились. Вокруг растянутым кольцом выстроились Бронны и Скогны. Сквозь их верещание не пробивался ни один звук.
— Гедимин! — Айзек, незаметно обогнув толпу, остановился перед сарматом. — Тебя-то мне и нужно. Помню, у тебя были удобные рычаги. Вепуат их искать отказался.
— Да мне-то откуда знать, что там удобное, — проворчал Вепуат, выбираясь из толпы. Гварза повысил голос, аборигены — тоже, но Гедимин всё-таки расслышал слова «клинья» и «пополам».
— Иди оттаивать дерево, — сказал Вепуату Айзек. — И землю вокруг не забудь.
— Дал бы оттаиватель филкам, — проворчал сармат, оглядываясь на далёкий «куст» на краю плато. — Им же работать, не нам.
— Иди-иди, — поторопил его Айзек и повернулся к Гедимину. — Одно дерево, полметра в поперечнике, — думаю, справятся.
Гедимин мигнул.
— Филки? Са… — он оглянулся на толпу. — Местным инструментом? Мать моя колба…
Айзек широко ухмыльнулся.
…Пятачок, очищенный от снега, прикрыли защитным куполом. Он охватывал рощу на окраине и срастался с ближайшим коридором. Гедимин, встав поодаль, думал, что не помешало бы сделать его изолированным — кроме филков, под купол набились аборигены. Айзек отогнал их на три метра в сторону — дальше не получилось — и сам встал в проёме, рядом с «запасными» филками.
Инструмента, как и места у дерева, хватило не всем, но никто не остался обделённым — рубщики сменялись каждые две минуты, а плотная древесина и не думала поддаваться.
— Это, вообще, дерево или окаменелость? — пробормотал очередной филк, уступая место сменщику. Его шлем болтался за спиной, лицо блестело от пота. Бронны взволнованно пищали и порывались подойти к рубщикам. Айзек снова цыкнул на них.
— Лучше бы он их пустил, — прошептал Вепуат; он стоял рядом с Гедимином, сложив крылья ему на спину — слишком волновался, чтобы за ними следить. — Сил у них хватает. Навыка нет. Там специфическое движение — руку отбрасывает и назад в ту же точку…
«Куст» громко затрещал. Филки расступились, оглядываясь на Айзека. Гедимин увидел в основании дерева светлые, почти сомкнувшиеся надломы.
— Рычаги! — скомандовал Айзек, отгоняя Броннов с прохода. Они и сами уже спешили расступиться, и писк из тревожного стал радостным. Дерево затрещало громче — и выкатилось в коридор.
— Тащить? — спросил кто-то из филков, разматывая с пояса трос. Айзек качнул головой.
— Целиком — нет смысла. Его надо расколоть и выпотрошить.
Филки сдавленно зашипели.
…Все плашки, разумеется, были разной формы и величины — и все загибались внутрь, сохраняя привычную форму. Ствол, расколотый на два десятка частей, занял весь коридор. Отдельной грудой лежало всё, выдранное из сердцевины, — волокно разной плотности, пропитанное чем-то маслянистым, да так и застывшее.
— Годится? — спросил Айзек, повернувшись к Гедимину с плашкой в руках. Сармат пожал плечами.
— Для тренировочных поделок — сойдёт. Если прокалка… — он прикусил язык. Айзек ухмыльнулся.
— Естественно, без прокалки никуда. Следующий месяц как раз начнётся с металлического града. Расплав не польётся, но воздух и землю прогреет… Успеет просохнуть за четыре дня?
Гедимин снова пожал плечами.
— Мало… Но — для тренировки сойдёт. Надо его в тепло, для ускорения…
— Несите в столярку, — скомандовал Гварза, до сих пор молча стоявший поодаль, ближе к отдыхающим филкам. Те нехотя, потирая руки и спины, поднялись с земли.
— Теперь вы умеете добывать субстрат для Би-плазмы, — сказал им Айзек. — Местный климат очень упрощает его обработку. Только надо этим воспользоваться — и самим не пострадать.
Филки переглянулись.
— Эти… ошмётки, — один из них тронул ступнёй кривую плашку. — Тоже пойдут на субстрат?
— Нет, это — в работу, — ответил Айзек. Филк мигнул.
— Оно всё очень… кривое. Мы старались ровно, но — там все волокна внутри в разные стороны. Может, не надо его в работу? Есть же способы сделать ровнее…
Айзек оглянулся на Гедимина и едва заметно ухмыльнулся.
— Намного ровнее оно не станет, — «утешил» он филка. — Особенности местной флоры. Потому-то длинные жерди тут делают из костей.
Ближайший филк тяжело вздохнул и наклонился за разбросанными плашками.
— Если ровно оно не рубится — может, проще было взорвать?
…За холмами было тихо — что бы там вчера ни грохотало, сегодня оно умолкло.
— Сушёные древесные червяки, — объяснял Гедимин, растирая крупинки пигмента между когтями. — После прожарки дают тёмно-красный цвет. В смеси с некоторыми реактивами — от светло-оранжевого до фиолетового. Про реактивы расскажет Альгот.
— Ещё и это, — пробормотал за спиной сармата кто-то из филков. — Химикаты тут тоже… получают вручную?
— И это всё предполагается делать нам? Бригаде из двенадцати рабочих? — донеслось из-за соседней печи. — Разделение труда тут ещё не изобрели?
Гедимин отодвинулся, позволяя филку убрать плавильные конусы в печь. «Расплав надо будет размешивать. Тщательно, но осторожно. Опять ведь обольются,» — думал он, глядя на перчатки филка, взявшегося за горячий захват. «Защитным полем его прикрыть, что ли?»
— Интересно, что там ещё, — донеслось из-за спины. — Ковать металл, рубить деревья…
— Ещё глину копать, — дополнил другой филк. — И руду из-под воды… М-да, не повезло Атайру. И ведь даже никто не предупредил…
— Да они сами не знают, что тут водится, — пробормотал третий. — Шарятся наугад…
— Ну да, ещё руду, — буркнул первый. — Одежду мы уже шили. Наверное, заставят делать тряпки. Местные, из ниток. Как их делают-то, вообще⁈
— Там переплетение крест-накрест, — отозвался кто-то из-за соседней печи. — С ним-то мы и замаемся. Вот чего нам на Земле не сиделось⁈ Не нравились «макаки»? А вот это всё — нравится⁈
«Да, нитки,» — мысли Гедимина, вильнув, легли в новое русло. «Если получим „асбест“ и разберёмся, как делать волокно, — кому-то придётся прясть. Ткацкие станки, мать их колба… Вот что не моё, то не моё!»
…Джагулы, развесив тёплую одежду в предбаннике, по одному выбирались в цех. Джагзуу, поравнявшись с Гедимином, ухмыльнулась во все клыки.
— А ты жестокий! Мы уже думали — они поломаются, а дерево останется! Чего нам не сказал⁈ Зверь бы его выгрыз. А мы отобрали бы. Может, не первое. Но все не проглотил бы. Ты говори, если надо. Дерево тяпать руками… Урррх!
Самка встряхнула гривой, всем видом показывая омерзение.
— Научатся, — отозвался Гедимин, стараясь не мигать слишком часто.
— Со зверем, конечно, удобнее, — сказал Вепуат, выбираясь в предбанник. — Но так деревьев не напасёшься. И ему нехорошо, когда пищу вынимают из пасти.
— Нехорошо, — согласился Урджен, выходя из-за печи — он искал что-то с другой стороны и вернулся озадаченным. — Но если Пламени надо… Мы сами дерево не трогаем. Зверь есть. Выгрызет. Раздавит. Его много не надо. Кости лучше.
…Гедимин старался не коситься на соседнюю печь, даже защитное поле сделал непрозрачным — и всё равно видел, что Сэта пришли с пустыми руками. «Не упрашивать же их,» — думал он, сердито щурясь. «Может, ещё не договорились.»
Уже закрыв за Джагулами дверь, он повернулся к Вепуату и вопросительно хмыкнул. Тот развёл руками.
— Даже не спрашивал. А они там, в Куттуше… Знаешь, по-моему, у них уже есть печи. И даже стеклодувные трубки.
Гедимин пожал плечами.
— Они начали вместе с Джагулами. У Джагулов уже всё есть. А Сэта их не глупее. Может, даже найдут, где взять ульсену для зеркал. Без торговли с карликами и нашего посредничества.
Вепуат с сомнением покачал головой.
— Если только переплавят скогнийские трофеи. На Скогне, лезущем куда не надо, цацек обычно много… Будем ждать дальше. Мне кажется — договорятся.
38 день Огня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Едва сарматы вошли в предбанник, откуда был хорошо слышен шум воды, скафандр зашевелился. Перья на груди распушились, крылья выгнулись назад и так замерли. Вепуат покосился на вздыбленный нагрудник и еле слышно хмыкнул.
— Так и знал, что твёрдый корм ему понравится.
Стоило войти в душевую, как все разговоры прекратились, и по ангару пронеслось приглушённое шипение. Под мрачными взглядами филков сарматы отошли в тихий угол. Гедимин встал на проходе, вполоборота к недовольным. Под его тяжёлым взглядом они подались к стене. Перешёптывания заглушал шум воды и прерывистый плеск из технического помещения — кто-то включил водоподъёмник.
Когда Гедимин повернулся к Вепуату, скафандр успел проглотить две рыбины из четырёх запасённых. Разведчик вытянул руку с третьей и смотрел, как пернатая оболочка стекает с его плеч и груди, собирается в конус и мелко дрожит. С пятой попытки хоботок всё-таки дотянулся. Вепуат хмыкнул.
— Что плохо с таким кормом — непонятна степень переработки. Сколько он может съесть, и сколько из этого ему нужно?
— Переработки? — Гедимин, стараясь не показывать брезгливости, смотрел, как скафандр тянется к последней рыбине. — Это надо смотреть на отходы. Масса съеденного, масса выброшенного… Он вчера отрыгивал?
Вепуат качнул головой.
— Даже и не показывал, что собирается. Вот и я беспокоюсь — может, не стоило…
Хоботок втянулся в броню. Перья на груди улеглись. Скафандр распушил спину и встряхнул крыльями. На пол что-то шмякнулось.
— Ага! — Вепуат, подобрав перья, свалился рядом. Уже потрогав странный комок пальцем, он спохватился и взялся за сигма-сканер. Гедимина передёрнуло. «Отходы скафа… этой ксенотвари. Всё-таки выделительное отверстие у неё с другой стороны…»
Отходов получилось немного — плотный комок из раздробленных мелких костей и жёстких покровных щитков, измазанных вязкой чёрной слизью. Она тонкой плёнкой обволакивала каждый твёрдый элемент. Гедимин на секунду задумался о её природе, но быстро опомнился и отодвинулся. Вепуат уже сгрёб отходы в защитное поле и теперь стряхивал образец слизи в подвернувшуюся пробирку. Слизь липла к когтям.