— Ну? — нетерпеливо спросил Гварза. По экрану его дозиметра тоже ползла зубчатая кривая.
— Так и есть, — сказал Гедимин. — Пульсация с двумя источниками. А ритм один и тот же. Надо ещё проверить часы в реакторном бункере…
Гварза пробормотал что-то неразборчивое.
— Что это? Есть версии?
Гедимин пожал плечами и снова взглянул на дозиметр. Пульсация не прекращалась.
— Кет, — Гварза придвинулся ближе. — Вспышки интенсивности перед авариями. Тоже с переменным источником. Ты их называл кипением. Это оно?
Гедимин покачал головой.
— Даже и близко нет. Та пульсация была хаотичной. А тут есть ритм. Видишь? И… у неё не переменный источник. Они постоянные. Просто их несколько.
— Saat hasesh… — прошептал Гварза, разворачиваясь к двери. — Идём в бункер.
…Часы, заправленные костяным пеплом, «фонили» с той же интенсивностью — и их излучение пульсировало в такт реакторному. Пульсация не стихала уже десять минут. Гедимин заглянул в монитор — твэлы «горели» вполсилы, но ровно, без всплесков и белых сполохов.
Покосившись на Гварзу, он осторожно сдвинул височный щиток. Волокнистые щупальца, потеплев, прижались к коже. Сармат тронул корпус реактора — волокна зашевелились, отползая к макушке.
— Пульсация, — Гедимин поднёс к корпусу дозиметр. Ровные зигзаги на секунду сменились хаотичной рябью — хранитель зацепил прибор и отобразился в показаниях.
— Это ты делаешь? Зачем?
«У-гу,» — прогудело внутри черепа, и сармат досадливо сощурился. «Ну, и как оно тебе ответит? Такой вопрос для филка-то сложен…»
— Это для тебя — хорошо? Плохо?
«Ну-ужно,» — прогудел хранитель. Его щупальца не накалялись, оставались приятно тёплыми.
— Так теперь и будет? И долго? — спросил сармат, судорожно соображая, как объяснить хранителю, что такое «сутки», и как они отсчитываются.
«До-олго,» — ответило существо и втянулось в реактор. Гедимин погладил корпус, но на его прикосновения больше никто не реагировал.
— Ну и? — спросил помрачневший Гварза. Он неприязненно щурился не столько на Гедимина, сколько на реактор, и сармат, заметив это, удивлённо мигнул.
— Ему это зачем-то надо, — ремонтник пожал плечами. — И это надолго. На реактор вроде бы не влияет. Но надо следить…
Гварза угрюмо кивнул.
— Малейшие подозрения — сразу ко мне! Расстабилизированный реактор надо будет заглушить… и уничтожить.
— Он стабилен, — буркнул Гедимин и сам помрачнел. — А часы? Тоже… расстабилизировались?
Гварза поморщился и резко развернулся к выходу. Ответа Гедимин так и не дождался.
…Вепуат довольно ухмыльнулся и шагнул навстречу, помахивая включённым анализатором.
— Работает! — похвастался он, щёлкнув по краю экрана. Там больше не было ни затемнения, ни чёрной ряби. На весь экран растянулись очертания сааг-туула. Зверь лежал под холмом, растопырив все щитки и открыв дыхальца, и прокачивал сквозь себя потеплевший воздух.
— Все выжили? — Гедимин покосился на неподвижные перья Вепуата и украдкой сунул палец под крыло. Разведчик с укоризненным хмыканьем отодвинулся и поправил оперение.
— Не трогай его. Надо ему спать — пусть поспит. Пойдём лучше, займём филков делом. Поучим делать бусы с искрой. Вон, Джагулы быстро освоили…
…Гедимин видел по дороге к горячему цеху, как филки цепочкой стягиваются к воротам. У цехового ангара Вепуат, прикрыв себя защитным куполом, возился с металлической аркой. Когда Гедимин подошёл, она стояла наклонно, и сармат соединял две половины её дуги. Закончив, он выпрямил конструкцию и шумно выдохнул. Гедимин, подойдя, взялся за опоры и пошевелил их, углубляя в гравий.
— Так лучше. Проверь! — он указал на верхнюю часть арки. Вепуат привстал на пальцах и ухватился за дугу. Поджать ноги он решился не сразу.
За спиной Гедимина зашуршала открывающаяся дверь. Потом послышались шаги нескольких пар ног и озадаченное бормотание. Вепуат, отпустив арку, спрыгнул на гравий.
— А чего безо всего? Я же просил принести поддоны!
Филки переглянулись.
— Разве сегодня занятия будут? Кут’тайри сказал — мол, на весь месяц отмена. Типа, дни Пустоты…
Вепуат — а за ним и Гедимин — ошалело мигнули.
— Чего⁈ — разведчик встряхнул головой. — Чушь какая-то. Я ничего не отменял. Тем более — на месяц. Идите за поддонами, будем вешать украшения. Ульсену-то в печь закинули? Нет? Кут’тайри, чтоб ему… Чего это он?
— Пойду узнаю, — буркнул Гедимин, отодвигая филков от двери. Он вошёл в ангар первым, держа наготове генератор защитного поля. Кут’тайри выглянул из-за печи. Он держался спокойно, только уши были чуть прижаты.
— Мастер Хеттийиррн…
— За поддонами, — буркнул Гедимин, оглянувшись на филков, и кивнул на печи. Сарматы, обогнув его, загремели заслонками. Он пристально следил за Кут’тайри, но тот не двинулся с места — стоял рядом и озадаченно смотрел на Гедимина.
— Пламя о чём-то поёт, — заметил он, наклонив голову. — Но слова неясны.
— Чего ты наговорил филкам? — перебил его Гедимин, сердито щурясь. — Ты, что ли, ведёшь занятия? Ну так и чего лезешь⁈ Кто тебе чего отменил⁈
Уши Сэта дрогнули. Он на долю секунды приоткрыл пасть, но тут же захлопнул и прикрыл двумя ладонями кулон-«трилистник».
— Так решили вы с Хетпу? Я не знал… Воля Пламени, конечно. Вы с Хетпу вернее читаете её. Я не должен был…
Он положил голову поверх ладоней, вцепившихся в «трилистник». Гедимин смутился. «Я его напугал? Чем?»
— Ты иди, — буркнул он, оглядываясь на филков. Они с грузом подвесок и ракушек уже вышли в «предбанник». Последний оставшийся проверял влажность глиняного кома, лежащего в бочонке.
— Если у тебя традиции — иди и сиди тихо. У нас тут работа.
— Воля Пламени, — повторил Кут’тайри, приподнимая ладонь в благословляющем жесте. — Оно даёт вам отвагу. Жаль, я пока не заслужил его даров.
…Дверь склада была плотно закрыта — жрец в этот раз даже не выглядывал. Гедимин поймал себя на том, что снова на неё косится, и недовольно сощурился. «Он в твои дела больше не лезет. Тебе-то чего от него надо⁈»
— Hasu! — раздалось за спиной. Ноги сармата обдало мелкими ошмётками глины. Филк, выронивший почти готовую литейную форму, с досадой ударил ладонью о ладонь.
— Давай помогу, — предложил другой; форма, вылепленная им, уже сохла на поддоне. — Быстрее пойдёт.
Филк снова фыркнул, посмотрел под ноги, махнул рукой и потянулся за новым куском глины.
— Работай спокойно, — сказал Вепуат. — Никто никуда не спешит. Кто закончил — вон ваши пластины, вон проволока. Потренируйтесь паять.
Филки сгрудились вокруг печи. Гедимин оглянулся. Ошмётки глины валялись повсюду. Он отступил на пару шагов и наклонился за ними. «Обычная глино-песочная смесь. Ничего странного…»
— Что там? — спросил Вепуат, удивлённо глядя, как сармат растирает комочек глины. — Мешает? Сейчас сметём.
— Он ведь спокойно стоял. Даже внаклонку, — задумчиво пробормотал Гедимин, отмеряя ладонью сперва рост филка, потом — высоту, с которой падала разбившаяся форма. — А глину разметало, как от взрыва.
Вепуат озадаченно хмыкнул.
— Думаешь, тут что-то неправильно? Мало ли, как случайно уронишь…
Гедимин пожал плечами.
— Повезло, что это не расплав.
— Это верно, — Вепуат едва заметно поёжился и шагнул к печи. Филк уже прикопал в песок законченную форму и теперь выводил литники. Вепуат покосился на него и одобрительно кивнул.
— Ты и начнёшь лить. Остальные — все за печь! Пока не скажет «готово» — не вылезать!
2 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, граница со Сфеном Огня
— Так и пульсирует?
Гедимин молча кивнул на дозиметр. Кривая интенсивности так и ползла по экрану, подчиняясь сложному ритму. Зубцы не поднимались выше пяти микрокьюгенов — но и не падали ниже нуля, чему Гедимин сдержанно радовался.
— М-да… — Айзек сверился со своим прибором и растерянно глянул на светящийся монитор. — И реактор по-прежнему стабилен…
Гедимин пожал плечами.
— Работает. Я бы не лез.
…В Элидгене потеплело ещё на градус. Филки, поснимав шлемы и рукавицы, таскали по холму металлосборник. Тех, кто вдесятером разгребал гравий, заставили защитить и руки, и голову. Филки недовольно щурились, но спорить не решались.
Вепуат стоял у растущей ямы. Его крылья безжизненно висели. Покосившись на Гедимина, он мотнул головой.
— Нет реакции. Ни на воду, ни на пищу.
— Спит? — предположил Гедимин, протягивая руку к крылу. Вепуат отодвинулся.
— Ты-то порадуешься, если тебя так тыкнуть⁈
Гедимин, пожав плечами, опустил руку.
Со дна разворошённой ямы потянулись струйки дыма. Филки забеспокоились. Гедимин подошёл ближе, проверяя температуру.
— Ничего руками не трогать!
…Ещё один кусок дерева, вывернутый из ямы, прокатился по гравию и лёг рядом с дымящейся грудой. Плашки почернели и как будто усохли. Некоторые треснули, разорванные паром изнутри.
— Они тут не отсыреют? — спросил филк, просовывая в трещину кованый щуп. Расколоть плашку ему не удалось — только поддеть и бросить в общую кучу.
— Сейчас подгонят волокушу, — сказал Гедимин, глядя на двойные полосы жёлтого гравия — теперь эти направляющие для повозок тянулись по всем «улицам» Элидгена. — Отвезём в столярку, и пусть остывают.
За спиной заверещали. Аборигены, зачем-то сбежавшиеся к месту раскопок, столпились у ямы и глазели на растресканный глиняный кокон. Вепуат уже спустился к нему и теперь махал Гедимину.
— Сами вытащат, — буркнул тот, не двинувшись с места. — Их субстрат, им и вынимать.
— Не треснет? — спросил Вепуат, простукивая тёплую глину. — Тут надломы…
— Сбоку подденут, обвяжут и вытащат, — Гедимин кивнул на филков, нагружающих волокушу. — И сразу на повозку. Если треснет, то уже у пищеблока. Там можно и черпаками выгрузить.
Филк оглянулся на него и еле слышно фыркнул.
— Черпаками? Плотную массу с волокнами?