— Там уже всё прореагировало, — отозвался Гедимин. — Рыхлая пыль.
— Ты откуда знаешь? — зашевелился на краю ямы угрюмый Альгот. Гедимин молча указал на сигма-сканер. «Чего с ним с утра? Мешают работать? Так шёл бы и работал. Тут смотреть не на что.»
— А мы откуда будем знать? — спросил Альгот, помрачнев сильнее прежнего. — Это всё хоть как-то поддаётся контролю?
— Опытным путём, — хмыкнул Вепуат, осторожно, парой пальцев, хлопнув его по плечу. — Всё выявляется опытным путём. Глубина, толщина кокона, продолжительность прожарки… Главное — не забывай делать записи. Будешь потом учить химиков.
…Глиняный кокон уже втащили на волокушу, когда аборигены заверещали совсем уж пронзительно. Гедимин, развернувшись на крик, увидел, как из земли поднимается огромная сверкающая дуга. Текк’т, изогнувшись над холмом, нырнул в скалу. Крышка шахты, поддетая хвостом, откатилась в сторону. Из колодца донёсся протяжный гул.
…Первые Текк’ты уже начали выбрасывать из шахт вынутую породу, когда сигма-сканер «увидел» ещё четверых. Они свернули ненадолго к холмам — и высунулись из скалы уже на дне «ободранной» долины. Один обнюхал разметочные колышки, вбитые в камень, и воткнул между ними голову, поддевая что-то макушкой. Первый валун, выдранный из скалы, выкатился на поверхность. На экране сигма-сканера мелькнула ещё одна полоса ряби — новый Текк’т проползал под холмами, приближаясь к Элидгену.
«Девять,» — Гедимин растерянно ухмыльнулся — и, выключив сканер, быстро пошёл к ангару. «Шестерых оставлю в шахтах. Остальным найдётся дело получше.»
…Их было десятеро. Теперь, когда они все высунулись из земли на призывный гул, Гедимин смог их пересчитать. С крыши ангара их было хорошо видно — даже тех, кто выглядывал из дальнего холма. Сармат покосился на макет барака, оттёртый ветошью до блеска, и поднял его на ладони.
— Много работы. Лепить камень. Нужен дом. Такой же, как тот. Ещё один.
Он поднял макет выше. «Надо было с поддона показывать!» — запоздало мелькнуло в голове, и сармат подавил невольную дрожь. Прошло уже три секунды. Текк’ты молча смотрели на сармата. Ещё мгновение — и они со стеклянным лязгом рухнули в скалу.
— Куда⁈ — Гедимин ошеломлённо мигнул. Сигма-сканер «видел», как существа возвращаются к работе. Ещё один выгрызенный валун выкатился на поверхность.
— А лепить? — Гедимин помахал макетом существу, копающемуся на дне ущелья. — Никто не хочет? Надоело?
«То им рыть не нравится, теперь вот это… Что за чушь⁈» — Гедимин, растерянно качая головой, сполз с крыши. Снизу загудело — Текк’т приподнялся на хвосте и положил голову на край обрыва.
— Куэнн-работа, — Гедимин вспомнил местный «термин». — Раньше вам нравилось. Теперь — нет?
Текк’т, высунув длинный язык, занёс его над макетом и осторожно ощупал каменные складки.
— Куэнн-работа, — подтвердил он. — Нравится. Сейчас — нельзя. Дни Пустоты.
«М-мать моя пробирка…» — Гедимин вдохнул поглубже, разжимая ледяной обруч на рёбрах. «А я уже слышал вчера. Жрец говорил… и вот снова это. Что за бред⁈»
— Почему нельзя? — спросил он. — Чего боитесь? Вас убьют?
Текк’т протяжно загудел. Ещё один выглянул из-под обрыва. Зрачки, «плавающие» в блестящей ртути, сошлись на Гедимине.
— Убить — нет. Можно плохо-делать. Хорошо-делать — нельзя.
— Не выйдет, — дополнил второй.
— Хорошо — не выйдет. А плохо — не надо, — Текк’т с гулким рокотом погрузился в скалу, оставив Гедимина растерянно смотреть на макет. Сармат мигнул ещё раза три, прежде чем силой удержал веки на месте и сердито сощурился.
— Да почему будет плохо⁈ У вас же ничего не отвалилось…
— Гедимин! — окликнул его Айзек. Он обогнул ангар и остановился неподалёку. Из приоткрывшейся двери выглянул Кут’тайри, завёрнутый в три слоя накидок, и растерянно зашипел.
— Гедимин, оставь их в покое, — сказал Айзек. — Проку не добьёшься.
— Вчера было сказано… — прошелестел Кут’тайри. Гедимин мигнул.
— О чём вы тут вообще⁈ Айзек, ты понимаешь?
Айзек мрачно кивнул.
— Традиции, атомщик. Знаю, что ты их на дух не переносишь. Но Текк’тов заставить невозможно. Да и… лучше не рисковать.
Гедимин сердито сощурился.
— Что за традиция? В месяце Пустоты нельзя… работать⁈ Целый грёбаный месяц⁈ Это же чушь, каких…
— Тише, — Айзек, взяв его за плечо, втолкнул в ангар и закрыл за собой дверь. — Ну, то есть — ругайся, сколько влезет. Но проку не будет. Работать-то можно. Но…
Он развёл руками.
— Крупное строительство, сложное изготовление, — с этим никто затеваться не будет. Считается, что… — Айзек снова развёл руками. — Что добра не выйдет. Если не авария в процессе, так развалится потом. Быстро и с жертвами.
Гедимин смотрел на него, ошалело мигая, пока не заныли веки. Во взгляде Айзека не было насмешки — только сочувствие.
— Значит, все они в этом уверены… — пробормотал сармат, прижимая ладонь к шлему. — Что целый месяц… Saat hasesh! И что, ничего нельзя…
Айзек снова развёл руками.
— Думаешь, меня это радует? Но… — он вздохнул. — Всё-таки атомная станция.
— Барак, — буркнул Гедимин, глядя на макет. — Это был барак. Хотел достроить, а то всем тесно…
Айзек погладил его по плечу.
— Значит, монтаж конструкций… — Гедимин вспомнил, как рассчитывал сроки для окончательной сборки трёх корпусов, и стиснул зубы. — А что можно? Крышки для шахт — это тоже крупное или…
Айзек качнул головой.
— Думаю, не возьмутся. Текк’ты — существа ответственные. Ты сам ведь не станешь делать заведомый брак…
— Да с чего они взяли… — Гедимин, не договорив, стиснул зубы и болезненно сощурился. «Месяц, мать моя колба! Не день, не неделя…»
— Хеттийиррн ранен? — встревоженно спросил Кут’тайри, заглядывая сармату в лицо. Айзек тихо вздохнул.
— Боюсь, мы ему не поможем.
«Целый месяц. Сорок грёбаных дней. Все стройки, все производства…» — Гедимин зажмурился. «Правда, что ли⁈ И все сорок дней местные сидят и плюют в потолок? Всей Равниной⁈»
— Чушь какая-то, — его голос против воли прозвучал жалобно. — Местные весь месяц ничего не делают? Совсем ничего?
— Дни Пустоты хороши для разрушения, — пробормотал Кут’тайри, с опаской глядя на сарматов. — Но вот строить — очень опасно…
Гедимин мигнул. «Разрушение? И поэтому Текк’ты вдесятером роют шах… Стой! Верно же. Разрушают скалу… Та-ак. Всё-таки месяц мы не потеряем.»
— Дробление гравия — это разрушение? — спросил он. — Про гравий никаких традиций нет?
…Гедимин поставил звукоизолирующее поле вдоль холма, но даже сквозь него был слышен хруст и грохот — по дну долины перекатывались каменные волны. Текк’ты втроём ободрали часть широкой низины от гравия и теперь «плескались» в выросшем кургане, разбрасывая металлические капли и комья чёрнопесочной руды. Ворота склада были открыты настежь. Гедимин убрал все внутренние перегородки, и Текк’ты сгребали гравий в ангар так, что здание переваливалось с боку на бок. Ещё один курган возвышался поодаль; из него торчало вывернутое дерево-валун, и Гедимин думал, что попросит кого-нибудь перекинуть его на холм — пригодится для обучения филков. «А может, сами дотащат. Тоже тренировка…» — сармат покосился на филков, болтающих о чём-то у неподвижного металлосборника, и криво ухмыльнулся.
Грохот на секунду затих.
— Песок — завтра, — пообещал Текк’т, выглянувший из гравийного кургана. — Сегодня — перебирать. Ломать — завтра. Младших позовём. Будет быстрее.
— Хорошо! — крикнул Гедимин под треск и стук обломков, вылетающих из кургана. Металл и чёрнопесочная руда тонким слоем рассыпались по ущелью — как след, оставленный ползущим и убывающим в размерах холмом. «Быстро они работают,» — думал сармат. «Повезло с тёплыми днями. Но вот тесный барак филкам придётся потерпеть. Надеюсь, Айзек объяснит им. А не дойдёт — отправлю строить вручную. Скогны, вон, справляются, а они в два раза мельче.»
— Гедимин! — из-за ангара с опаской выглянул Вепуат. — Что делаешь? Наблюдаешь? Очень занят?
— Говори уже, чего там, — буркнул сармат.
— Альгот, — Вепуат ухмыльнулся. — Он сам подойти боится. Айзек всем сказал тебя пока не трогать. Но — Альготу, похоже, очень надо. Сходим?
…Сарматы склонились над исчерченным листком. Формулы, протянувшиеся от края до края, выглядели знакомо — если не целиком, то хотя бы частями, но каждую из них дублировала строчка странных обозначений.
— Что это? — спросил Гедимин.
— Роспись по стихиям, — рассеянно ответил Альгот, обводя «хвост» формулы жирным кружком. — Видите, что получается?
— Не-а, — честно сказал Вепуат. Гедимин смотрел на часть формулы перед знаком равенства — с двумя вопросительными знаками, подчёркнутыми дважды. Точно так же был отмечен фрагмент «росписи по стихиям» прямо под ними.
— Жидкая молния всё-таки работает, — сказал химик и ещё раз обвёл «хвост». — Но не хватает одного реагента. Скорее всего, он содержится в воде. И искать его надо в Сфене Воздуха.
Гедимин мигнул — ход мысли Альгота понять не удалось ни с первого раза, ни со второго.
— С чего ты… — начал было он, но Вепуат толкнул его в бок и быстро закивал.
— Значит, вода из Сфена Воздуха? Тогда проблем не будет. Тут много его разломов — за каким-нибудь да найдётся.
— Будем надеяться, — пробормотал химик, снова погружаясь в размышления, и придвинул к себе другой листок. — Только не перепутайте Сфены.
…Сааг-туул перешёл с шага на трусцу. Погонщики пригнулись. Порывистый ветер трепал их одежду, едва не срывая шапки. Плохо закреплённые погремушки на шестах бренчали, не умолкая. Может, они и подгоняли сааг-туула — двигался он, для такого гиганта, довольно резво. За разломом он ненадолго замер, подняв голову и принюхавшись к ветру — и потрусил дальше, гремя боковыми щитками. Из приоткрытых «дверей» в жилые «отсеки» доносились приглушённые голоса, стуки и шорохи; иногда кто-нибудь выглядывал, крутил головой, удивлённо рявкая, и забирался обратно. Воздух, остывший до девяти градусов, не останавливался ни на секунду — ветер налетал со всех сторон одновременно, и порой Гедимину казалось, что он закручивается в циклон. Пёстрые пятна на сиреневом небе плавно сворачивались в спирали — и, замерев, снова расплывались, теряя фо